Законы жанра. Том 2

Но если стандартные способы не работают, значит, нужно придумать нечто нестандартное.

— Криэйторы, супергерои, оракулы, пророки, еще какая-нибудь паранормальная хрень, — сказала я. — Вы, люди, чей жизненный опыт гораздо богаче моего, знаете хоть кого-нибудь, кто мог бы помочь в этой ситуации?

— Увы, — Кларк покачал головой.

— Если это сюжет, то мы его пока так и не опознали, — сказал Смит. — Похищение ребенка — это довольно распространённый в массовой культуре ход. Один из самых легких способов вызвать к персонажу сочувствие. Плюс, это довольно действенный метод придать герою мотивацию и вывести его из состояния покоя, заставив его действовать. Похить у персонажа ребенка, и тебе уже не придется ничего объяснять ни зрителю, ни читателю. Заодно это предоставляет герою огромный моральный аванс, которым он может оправдать любые зверства, творимые на пути к цели. Кончено, зверства не являются обязательным условием для успешных поисков, однако… Но это явно не наш случай, Боб, потому что на момент похищения вы уже не были в состоянии покоя.

— Не понимаю, о чем вы вообще говорите, — сказал Кларк. — Разве основная мысль не в том, что Цензор не подчиняется никаким сюжетам и они не могут повлиять на его жизнь?

— Напрямую — не могут, но могут повлиять опосредованно, — сказал Смит. — Сюжет может захватить кого-то из близких людей Цензора. На друзей и родственников иммунитет не распространяется.

Так, например, было с Реджи, когда он спасал меня, будучи захваченным сюжетом «дева в беде». Эта мерзость так перемолола ему мозги, что, когда его отпустило, Реджи не мог понять, какие на самом деле чувства он ко мне испытывает, что было настоящим, а что было привнесено извне, и выбрал не самое подходящее время, чтобы в этом разобраться.

Больше мы с ним не виделись. Мистер Вот-Это-Поворот об этом позаботился.

Нельзя было исключать, что что-то подобное произошло и с Морри, что она сейчас не находится под властью одного из законов местного мироздания.

В этом отношении Миры Бесконечной Войны были куда честнее. Там тебе сразу рассказывали об условиях выполнения квеста и объясняли правила игры.

— Или же мы вообще имеем дело с метасюжетом, внутри которого мисс Кэррингтон является Цензором, — продолжил Смит, озвучивая мои наихудшие опасения. — Не повесть или роман, но сериал, разбитый на арки. История с Амандой и безумным персонажем, которого она создала, два года плена, арка с Питерсом, потом — с Черным Блокнотом…

— Если это действительно так, то что это нам дает? — поинтересовался Кларк.

— Глубокое понимание текущих процессов, — сказала я.

— То есть, в практическом плане, ничего?

— В практическом — ничего, — сказала я.

И тут, за чашкой кофе в маленькой провинциальной забегаловке, у меня появилась идея. Она была безумная, я бы даже сказала, отчаянная, но такие уж настали времена.

Отчаянные времена требуют отчаянных идей и все такое.

— Заплатите по счету? — спросила я, отодвигая стул и поднимаясь на ноги.

— Конечно, — сказал Кларк, как самый богатый из здесь присутствующих. — А ты куда?

— Пройдусь по лесу, — сказала я. — Не ходите за мной.

— Я тебя знаю, Боб, — сказал Кларк. — Судя по выражению твоего лица, ты готова вот-вот выкинуть очередную глупость.

— Лишний повод для того, чтобы за мной не ходить, — сказала я.

Кларк покачал головой.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Не уверена, — сказала я и вышла из кафе.

* * *

Я выросла в этом городке, так что местные леса знала, как свои пять пальцев. В детстве, еще до инцидента с клоуном, я частенько бродила здесь с друзьями, или с тогда еще дядей Бэзилом, или, что случалось довольно часто, одна.

Покинув городок, метров через триста я съехала на проселочную дорогу, проехала по ней почти до самого конца и оставила машину. Отсюда можно было вернуться к городу прямой короткой дорогой, или же пойти в другую сторону, к небольшому оврагу, за которым текла река.

Я выбрала это направление, углубилась в чащу, и кроны вековых деревьев, что называется, сомкнулись над моей головой, а лес вокруг наполнили шорохи. В детстве, особенно когда я была одна, эти ощущения щекотали мне нервы.

Но теперь я выросла, и нужно что-то куда большее, чем невнятные шорохи, чтобы меня напугать. Кроме того, я прихватила из кузова «тундры» свой топор, а когда у меня в руках мой топор, мне вообще ничего не страшно.

Убедившись, что Джон последовал моему совету и не последовал за мной, я вышла на небольшую заросшую травой полянку. Мне не требовалось найти какое-то конкретное место, так что я рассудила, что для задуманного сойдет и это.

Чувствуя себя довольно глупо, я перехватила топор в боевую позицию и закрыла глаза.

Если ничего не получится, я просто вернусь в город, надышавшись свежим воздухом, и мы попробуем придумать что-нибудь еще…

Я попыталась вспомнить и воспроизвести то ощущение, которое возникло у меня после прохождения чертова данжа в Мирах Бесконечной Войны, когда после смерти босса портал, который должен был перенести нас со Смитом домой, так и не открылся.

Я вспомнила ярость, которую испытала тогда, вспомнила, как она напитала мою мистическую руку силой, как отчаянно я рвалась сюда, в мир, ставший мне родным, мир, в котором жили те, кто был мне дорог, и я взмахнула топором, и, разумеется, он просто со свистом рассек воздух, и больше ничего не произошло.

Может быть, это не работает в принципе, а может быть, установка была неправильной. Ведь сейчас я уже в том мире, куда стремилась попасть в тот раз, и значит…

Я попыталась представить какое-то другое место, место, где я смогу обрести ответы, мир, в котором я никогда не была, но с которым у меня должна быть невидимая связь, и хотя никакой картинки так и не возникло перед моими глазами, я взмахнула топором, и…

И снова ничего не произошло.

Но женщины из рода Кэррингтон так просто не сдаются. Если я не могу найти ответы здесь, значит, я должна найти их в каком-то другом месте, и если эта реальность перестала меня устраивать, то должна быть и какая-то другая реальность, и я продолжала рубить воздух топором, и он летал над сумрачной поляной, не встречая сопротивления, и черт его знает, сколько это продолжалось, и черт его знает, сколько бы я могла это продолжать, и я продолжала рубить воздух, ведь мистическая рука не знает устали, и по лицу потек пот, смешанный со слезами, а из груди вырвалось хриплое дыхание, и…

И вдруг я почувствовала сопротивление, словно вместо воздуха лезвие топора рассекло какую-то довольно плотную ткань, типа брезента. Не смея даже надеяться и боясь увидеть что-то совершенно другое, я открыла глаза.

Топор все-таки сумел рассечь ткань реальности, и там, за разрывом, была другая реальность. Там было тепло, светило солнце, там был небольшой заросший сорняками сад, посреди которого стоял двухэтажный дом, и человек сидел на веранде с чашечкой кофе.

И я шагнула в эту реальность, и почувствовала ее тепло, и свет, и запахи, и услышала жужжание всяких мелких насекомых, которые водятся за городом в это время года, и ощутила прикосновение высокой, доходящей до колен, травы, и все это показалось мне чертовски знакомым, хотя я была уверена, что никогда раньше тут не бывала.

Что ж, отчаянная идея сработала. Теперь оставалось только надеяться, что все это не вылезет мне боком.

* * *

Кофе на веранде пил мужчина. Он сидел в уютном плетеном кресле и до моего появления читал что-то на экране своего планшета. Ему было глубоко за сорок, может быть, даже под пятьдесят, он носил очки в тонкой стальной оправе, брил голову наголо, чтобы скрыть наступающую лысину, а его борода наполовину состояла из седых волос. Он не был красавцем и не был атлетически сложен, на нем были длинные джинсовые шорты и полинявшая футболка, на ногах — домашние шлепанцы.