Законы жанра. Том 2

Ничуть не удивившись моему появлению, он отсалютовал мне рукой, в которой держал кофейную чашку.

— Приветствую тебя на нашей Земле, Боб Кэррингтон, — торжественно сказал он. — Тебя и твой разрубающий ткани реальности топор.

— Признаться, я ожидала увидеть тут женщину, — сказала я. — Зато теперь мне стало понятно, почему у меня творится такая чертовщина в личной жизни.

— Просто ты такой человек, — сказал он. — Проходи сюда. Только осторожнее, там где-то грядки и на них даже что-то растет, и если ты там натопчешь, то сама будешь объясняться с моей женой.

Глава 50

Я поднялась к нему на веранду, и он указал на второе плетеное кресло. Между креслами стоял небольшой деревянный столик, на котором расположились его планшет и тарелка с печеньем.

— Садись, — предложил он. — Впрочем, если тебе больше нравится надо мной нависать, то нависай, я не против.

Я прислонила топор к ограждению веранды и села в кресло.

— Кофе?

— Нет, спасибо. Я только что выпила три чашки в своем мире.

— Тогда печеньку, — сказал он. — У нас на темной стороне отличные печеньки.

— Э…

— Прости, это шутка, понятная не только лишь всем, — сказал он. — Эта, кстати, тоже.

— Вижу, ты не особо удивлен моему визиту?

— Да с чего бы? — спросил он. — Ведь я его предвидел. Кстати, мне нравится, что из всех возможных… гм… вариантов это именно ты.

— Почему?

— Ну, вот такой я человек, — сказал он.

— Я представляла тебя несколько иначе.

— В молодости я был двухметровым голубоглазым блондином, — сказал он.

Он был не таким, как я его представляла, да и разговор у нас складывался не так, как я могла бы предположить еще полчаса назад. Он не выглядел тем, кем был на самом деле. Обычный парень со странным чувством юмора…

Наверное, в другой ситуации я задала бы ему тысячу вопросов, но сейчас меня интересовал всего один.

— Где моя дочь?

Он вздохнул.

— Я не могу тебе этого сказать.

— Почему?

— Я еще не придумал.

— Ты… что?

— Я еще не придумал, — повторил он.

— Как это может быть?

Он развел руками.

— Таков мой творческий метод.

— Подожди, — сказала я, несколько сбитая с толку. — Давай начнем с начала. Ты творец?

— Криэйтор, Боб, криэйтор, — усмехнулся он. — Ну, или там автор, или еще как-нибудь… Чем проще, тем лучше. Творец — это, во-первых, слишком пафосно, а, во-вторых, ни фига не отражает настоящего положения дел.

— Я что-то уже вообще ничего не понимаю, — сказала я.

— Я не создавал твой мир, Боб. Он возник в результате случайной вселенской флуктуации, спровоцированной усилиями многих творческих, — он поморщился. — Людей. Я даже не уверен в том, что создавал тебя. Я просто рассказываю твою историю.

— Ладно, — сказала я, пытаясь поместить то, что он сказал, в обновленную картину мира. Получалось не очень. — Допустим. Ты рассказываешь мою историю, да? И когда же ты узнаешь, где моя дочь?

— Когда напишу, — сказал он. — Я не работаю по плану, знаешь ли, и некоторые сюжетные ходы приходят мне в тот самый момент, когда я стучу по клавишам и пырюсь в монитор.

— Так возьми и напиши сейчас.

Он покачал головой.

— Это так не работает.

— А как это работает?

— Просто не так, — сказал он. — Пойми, нельзя просто взять и написать «и на следующий день она нашла свою дочь». Если к этому не было никаких предпосылок, такой истории никто не поверит, и значит, она не случится. Даже если пишешь фантастику или городское фэнтези, например, все должно выглядеть правдоподобно. В рамках описываемого мира, я имею в виду.

— И какие предпосылки тебе нужны?

— Ну, придумай что-нибудь, — сказал он. — Ты же коп.

— Бывший.

— Бывших копов не бывает, — сказал он.

— Честно говоря, сейчас мне очень хочется дать тебе в глаз, — призналась я.

— Понятное желание, — сказал он. — Но ты лучше воздержись, а то мне через час надо детей из школы забирать. У нас тут школьных автобусов не ходит, знаешь ли.

— У тебя есть дети?

— Трое.

— И ты все равно устроил мне это?

— Не я похитил малышку Морри, — сказал он. — Это сделал Пирпонт, которого науськал Кроули, которым двигала логика событий.

— А ты тут, типа, вообще не при делах?

— При делах, — сказал он. — В общем-то, это же я натравил на тебя и Пирпонта и Кроули. Но всех их ходы я не просчитывал.

— Не понимаю.

— Смотри, есть персонаж. У персонажа есть характер, мотивация, вся вот эта байда, исходя из которой возникает логика его поступков. Персонаж действует в рамках этой логики. И именно она диктует ему, что он должен сделать, а я сижу и записываю.

— То есть, ты вообще ничего не контролируешь?

— Контролирую, — сказал он. — В той или иной степени.

— Но мне ты помогать не хочешь.

— Таковы правила, — сказал он. — Или, как сказал бы один старый друг твоего отца, это было бы, сука, неспортивно.

— Я, между прочим, не в олимпийских играх участвую, — сказала я. — И что это еще за друг?

— Вы с ним пока не знакомы. Но думаю, что вы поладите.

— Я сейчас не в том настроении, чтобы заводить новые знакомства.

— Понимаю, — сказал он. — Но ты правильно сделала, что пришла. Я могу помочь тебе, пусть и не так, как ты этого хочешь.

— Например?

— Мне нельзя вмешиваться напрямую, но я могу дать тебе совет общего плана, — сказал он. — Наверняка ты его уже пару раз слышала и благополучно проигнорировала, но я надеюсь, что мне ты все-таки поверишь.

— О, я, кажется, догадываюсь.

— Нет, серьезно, — сказал он. — Я знаю, о чем говорю.

— Ведь, в конце концов, именно ты и создал эту ситуацию.

— Тем не менее, это общее правило, и оно работает не хуже, чем флэшбек сэнсея, — сказал он. — Тебе нужно стать целой. Принять ту часть себя, от которой ты так упорно отказываешься. Взглянуть в лицо своему безумию.

— И тогда моя дочь найдется?

— Нет, — сказал он. — Но все станет куда проще.

— Что именно?

— Все, — сказал он. — Вообще все.

— Мотиватор из тебя не очень, — сказала я.

— Да, эта карьера пройдет мимо меня. Но то, что живет в зеркале, это не остатки Пеннивайза, чудом уцелевшие в твоем сознании, — сказал он. — Это твоя половина. Ну, может быть, не половина, а треть или четвертинка, насчет точных пропорций я не уверен.

— Моя темная часть?

— Необязательно темная, — сказал он. — Просто твоя часть, без которой ты… не способна увидеть всю картину целиком. Не способна действовать так, как ты можешь.