Залечь на дно на Солстхейме

— Госпожа Кровадин, я так понимаю? — предположил он.

Мирак. Первый Драконорождённый собственной персоной каким-то образом ненадолго научился покидать свою тюрьму.

— Господин Мирак?

Мужчина кивнул. Тем временем яркие золотистые лучи переходили в его тело, окружая золотистым же облачком — душа убитого дракона переходила к нему.

— Эй, а ну прекрати! Мы убили этого дракона! — возмутился Онмунд, чуть не бросившись на Первого Драконорождённого с кулаками. — Значит, ей душу и поглощать!

Мирак гордо повернул голову на молодого мага.

— Вашему другу не помешает урок хороших манер, госпожа Кровадин, — надменнно произнёс жрец.

— Это тебе урок хороших манер не помешает, умник скампов, — парировал ярл. — Мало ты крови у нас своими культистами попил, так теперь и драконью душу воруешь?

— А никому из вас не приходилось задумываться — как это больно, когда у тебя вырывают душу? — неожиданно поинтересовался Мирак.

Архимаг ехидно фыркнула. Каково это, она знала, чувствовала на себе даже дважды. И не могла сказать, что это прямо уж так больно, есть и менее приятные вещи, особенно в жизни женщины.

— Поверьте, господин Мирак, есть менее приятные вещи, — парировала бретонка.

— Например?

— Вы мужчина, вам не понять.

Корир позволил себе несколько смешков: Тейна иногда говорила ему нечто подобное. Онмунд же не совсем понимал, о чем говорила его девушка и что в этом может быть смешного.

— Поверю вам, госпожа Кровадин, — промурлыкал драконий жрец. — А теперь простите, моё время здесь истекло — но скоро мы с вами встретимся вновь!

— Эй, а ну стой!

Онмунд всё же не выдержал и бросился на Первого Драконорождённого — будет он ешё убегать, не объяснившись как следует, но его руки провалились в пустоту, а сам жрец исчез, будто бы его не было.

— И что делать будем? — недовольно поинтересовался правитель Винтерхолда.

— Блёнвенн, у тебя в запасе ещё драконьи души были?

Девушка отрицательно завертела головой. Все ранее поглощённые души она израсходовала на изучение других Криков — часто оказывавшимися совсем бесполезными, и оставалось лишь одно: медитировать. Рассуждать над Словом Силы, как учил Партурнакс. В конце концов, она — Довакин, наполовину дракон, как уверял её глава Седобородых, Кричать — её врождённая способность. Нужны ли другим дова души сородичей, чтобы изучить Крики? Дюрневир ничего не говорил об этом — хотя по знаниям может соперничать с белым сородичем. Значит, справится и она. Придётся обойтись без ужина и сна? Возможно.

— Солнышко, я — Довакин. Седобородые говорили, что Кричать — моя врождённая способность, а драконьи души лишь помогают изучать Крики. Попробуем и так.

Вблизи Застава Сиринга ничем не отличалась от скайримских древних построек: скорее всего, это была небольшая военная крепость, только для чего было возводить её в отдалённом районе? Была она наблюдательным постом? За кем? За переселенцами с Атморы, или за флотом снежных эльфов, если у них такой был? Возможно, Стена Слов расскажет об этом месте.

Самых опасных драугров — магов и лучников, уничтожил дремора перед тем, как вернуться в Обливион, и для живых, вторгшихся в это место, мертвецы большой помехой не были. Стена Слов располагалась на самой верхней платформе, рядом с нераскрывшимся каменным гробом.

— Не нравится мне этот гроб, — заметил молодой волшебник.

— Блёнвенн, иди Стену Слов изучай, — приказал ярл. — Онмунд, а мы с тобой присмотрим за этим гробом, если кто проснётся — быстро убьём, пока он не оклемался.

Блёнвенн поднялась по каменным ступенькам к Стене с высеченными на ней символами, вслушивалась к зову. GOL. Земля. Тяжелым звуком слово разносилось по голове, казалось, даже светилось рыжеватым — но Крикнуть девушка не могла. Она не могла понять, как можно подчинять себе землю. Архимаг прочла надписи полностью. «Кость земли»… Наверное, «Этот камень чтит память Бара Земного Охотника, кто сидел здесь, как земля, в ожидании мудрости». Толкование одного слова бретонка не знала, а дальше — «пришла старость вместо мудрости».

Позади неё послышался щелчок и скрежет камней, затем последовал скрип, вспышка света и звук падающего тела, ветер донёс запах горящей плоти. Архимаг развернулась, пытаясь понять, что произошло за эти несколько мгновений. В гробу действительно прятался ещё один драугр, очевидно, бывший при жизни высокопоставленным человеком. Его иссохшая голова, украшенная рогатым шлемом, скатилась по ступенькам вниз, а тело без движения лежало возле гроба. Мужчины с довольными улыбками спрятали в ножнах оружие.

— Возвращаемся в деревню? — предложил Онмунд.

Драконорождённая перерисовала древний текст в предусмотрительно взятый блокнот: так будет проще размышлять над Словом.

— Не готово ещё? — нетерпеливо поинтересовался правитель Винтерхолда.

— Нет. Боюсь, это будет достаточно долго. Может, всю ночь.

Мужчины переглянулись: неизвестно, что скажут на это скаалы, которые понятия не имеют, что такое ту’ум, и что обычно ему обучаются очень долго. О том, что душу дракона, способную ускорить это обучение, поглотил Мирак, лучше было умолчать.

В деревню вернулись почти под вечер — и барьер ещё всё так же стоял. Возле его источника сидела сама Фрея в окружении Никуласа и ещё одной молодой соплеменницы. Скаалка заметила возвращение своих гостей и позвала их; мужчины велели Драконорождённой отправляться в хижину, где они ночевали, а сами решили поговорить с дочерью шамана.

— Камень Ветра всё ещё во власти Мирака, — напомнила она. — Чего вы ждёте?

— Учить Слово Силы — это тебе не дров нарубить, — парировал Онмунд. — Не проще даже, чем новое заклинание выучить! Ты же немного владеешь магией, и знаешь, как ей учатся?

Фрея позволила себе скупую ухмылку.

— Я не буду погонять Драконорождённую, это не в моей власти и не в моих силах. Но пусть она помнит, что мы не можем вечно удерживать этот барьер, — скаалка бросила молодому волшебнику ехидный взгляд. — А если ты владеешь магией, то ты должен знать, что старание в ней тоже большую роль играет.

— Если ты можешь помочь ей — пожалуйста, помоги. Она старательная, учится быстро.

Женщина снова усмехнулась — на сей раз более добро, будто непосредственность молодого норда развеселила её.

— Я надеюсь, что ей хватит ночи, чтобы изучить это… Слово Силы. Дольше не протянем уже мы.

***

Драконорождённая расположилась в уголке с записанным текстом на коленях. GOL. Земля. Как можно влиять на землю? Как можно подчинить её своей воле? Для неё, как для волшебницы, это была чужая стихия, и не столь понятная, как воздух — а крестьяне, скорее, сами подчиняются земле, сами усердно трудятся, чтобы получить урожай. Архимаг вспомнила размышления Партурнакса об огне: огонь — это изменение. Земля — это постоянство. Но плодородные земли, говорят, иногда превращаются в пустыню, а вода и ветер за десятки и сотни тысяч лет могут и камни превращать в пыль. Значит, не такая земля и постоянная, как о ней можно подумать на первый взгляд? Да. Нет в мире ничего постоянного, даже звёзды на небе меняются течение ночи, а каждый месяц проходит под покровительством того или иного знака, того или иного созвездия. Как тогда Слово может повлиять на землю, на камни? Драконорождённой было известно другое слово — TiiD, но с его помощью нельзя подчинить себе землю, можно только замедлить ход времени. Другое слово — STRUN, призывало бурю, но недостаточно сильную, чтобы разрушать камни. Значит, GOL должно быть сильнее STRUN, но слабее TiiD.