Залив мечты

– Вы ведь не верите, что мистер Мадригал может помешать вам?
– спросила Конни, когда они проезжали по Бруклинскому мосту.

– Конечно, не верю. Пусть даже они конкуренты "Престижа", но я имею какое-то отношение к Мадригалу и...

Барбер замолчал и посмотрел на девушку, как будто раздумывая, продолжать ли дальше.

Но потом небрежным жестом отбросил волосы со лба, явно решив на этом остановиться.

Конни не стала дожимать собеседника, а сделала вид, что не заметила его колебаний.

– Вы работали на "Мадригал"?

– Нет, но когда Чарли узнал, что я занимаюсь сетью магазинов "Престиж", то он тут же попытался предложить мне тройную плату, - признался Барбер, потом - даже еще больше. Я отказался. Раз я начал работу, было бы неэтично бросить ее.

– Мистер Мадригал рассердился?

– Просто взбесился. Выяснилось, что он .сам собирался открывать магазины в Калифорнии. Он заявил, что Филдстоун пронюхал об этом и обошел его. Но Чарли - не такой человек, чтобы мстить. Кроме того, он любит Эрика. Но об этом позже.

Голубая жилка снова забилась на виске Гилберта. Конни заметила, как побелели костяшки его пальцев, крепко сжавших руль.

– А бывали у вас какие-то случаи, когда бы вы сорвались и были потом недовольны своим поведением?
– неожиданно для себя спросила она.

– Да, бывали. В лифте я действительно вышел из себя. Просто, когда сегодня утром Боб позвонил и сказал, что я поеду в Калифорнию не один, у него был такой серьезный и непререкаемый тон, что я разозлился, - признался он.
– Я вел себя чуть менее сдержанно, чем следовало. Извините меня.

– Пасть ниц не собираетесь?
– язвительно осведомилась Конни, так как ей пришлось вытягивать из него извинение.

– Это не в моих привычках. Однако я признаю, что проявил меньше терпения, чем следовало. Итак?

Конни заставила его подождать.

– Я принимаю ваше извинение, Гилберт.

– Благодарю вас.

– А теперь вы можете посмотреть на случившееся с юмором?

– Не надо на меня давить, Конни, - сказал он.

– А зачем Филдстоуну-мдадшему все это?
– спросила она.
– Мне часто приходится выслушивать признания от самых разных людей, так что мне можно доверять. Я не стану болтать.

Берт оценивающе посмотрел на девушку, затем кивнул, словно согласившись с вышесказанным.

– Он хотел бы избавиться от моего присутствия, так как недоволен моей дружбой с его отцом. И поставить все под свой контроль.

Предполагается, что западными филиалами будет управлять он.

– Что он окончил?
– с интересом спросила Конни.

– Он когда-то начинал в Принстоне, но его вышвырнули оттуда из-за пьянок. Правда, теперь он заявляет, что позже экстерном сдал выпускные экзамены с отличием. Трудно сказать, так это или нет.

– Вы думаете - нет?

– Я думаю, что у этого парня не получится даже у кого-нибудь списать без ошибок, - язвительно ответил Берт.
– Тем не менее Боб уверен, что все в Калифорнии у нас идет не так, как нужно. Мне стало это совершенно ясно во время его последнего визита туда примерно месяц назад.

– Но во время нашей встречи Рональд Филдстоун предоставил ему право вести весь разговор, - заметила Конни.

– Это потому, что Роберт - поздний и единственный ребенок Филдстоуна, его радость. И он, как и я, растит сына один. Жена Рональда сбежала с каким-то богатым банкиром, когда сыну было всего несколько месяцев. В те годы Рон был гол как сокол, только еще пытался раскручивать бизнес. Начинал он с писчей бумаги и карандашей. А сейчас у него все, вплоть до самого сложного оборудования. Он первый в Штатах занялся вычислительной техникой и хорошо на этом заработал. Но это сейчас. А тогда они остались вдвоем. Насколько я понимаю, в детстве Боб получал все, что ни захочет, и к тому времени, когда старик понял, что воспитал чудовище, было уже поздно что-либо исправить. Он засунул его в престижный университет, но свинья везде грязи найдет.

– Роберт по-прежнему пьет?

Берт покачал головой.

– Бросил, так как отец наполовину сократил сумму, которую выдавал ему на расходы.

Зато теперь ходят слухи, что он по-крупному играет на скачках и проводит время в какой-то сомнительной компании юных красоток. Но Филдстоун-старший старается вовлечь его в бизнес в надежде, что сын войдет во вкус.

Западная сеть магазинов делается специально для него.

– Роберт еще молод, и если попадет в хорошие женские руки, то, мне кажется, все наладится, - проговорила Конни.

– Да, возможно. У каждого в жизни бывают тяжелые периоды, - заметил Гилберт, бросив на Констанцию беглый взгляд.
– Как у вас, например, сегодня.

– Сегодня не такой уж плохой день, - возразила она.
– Конечно, когда мороженое потекло по вашему пиджаку...

– Вы вели себя как ребенок.

– Ну, может быть, но...

– Никаких "но". Вы устроили форменное безобразие.

– Я растерялась, потому что задумалась, обиженно ответила Конни. Вернее, задумалась, поэтому и растерялась... Совсем с вами запуталась! Тьфу!

– У вас что, тяжелые дни перед месячными?
– подсказал Берт, видя, что она не может найти подходящего оправдания.
– Но сейчас в аптеках, мне кажется, нетрудно подыскать какое-нибудь средство...

– Ничего подобного! А ваши слова - проявление мужского свинства и женоненавистничества! Впрочем, возможно, вы так разволновались тогда в лифте из-за того, что теряете мужскую силу?
– язвительно спросила она, отвечая ударом на удар.

– А теперь кто из нас и чего ненавистник?

Кроме того, мне всего тридцать пять.

– Не за горами сорок и все отсюда вытекающее, - парировала Конни с победным видом.
– И я была не на службе.

– А когда вы на работе, вы мыслите трезво и всегда держите ситуацию под контролем?

Конни вздернула подбородок.

– Да. Именно так. Хотя вы об этом теперь не узнаете.

– Какая жалость, - протянул Берт и съехал с шоссе на тихую аллею.
– Да, теперь я все-таки решил: поскольку все посторонние должны думать, что мы знаем друг друга давно, то пора перейти к более фамильярному обращению. Можешь называть меня "Берт".

Это мое домашнее имя, - пояснил Барбер.

– О'кей, - улыбнулась Конни.
– Будь уверен, моя фамильярность не вызовет ревности ни родителей, ни сына.

Аллея закончилась открытыми воротами, и машина очутилась в большом, вымощенном булыжником дворе, окруженном десятком аккуратных коттеджей с цветущими клумбами.

Гилберт припарковал машину у одного из них.

– Папа!
– послышался детский голосок, и Конни увидела малыша с длинными темными локонами, который выбежал им навстречу.