Залив мечты

У мальчика были большие синие глаза, пухлые щечки. Он казался точной копией отца, только меньше и в более нежном исполнении. В белой рубашечке, вельветовом комбинезончике, такой же кепочке и ковбойских сапогах, он походил на маленького киногероя.

Конни вышла из машины с противоположной стороны, и, когда она наконец приблизилась, мальчик разом перестал скакать и, стоя на одной ноге, начал рассматривать незнакомку. Взгляд ребенка стал жестким и подозрительным. Еще одна семейная черта, мрачно подумала Констанция.

– А вы кто?
– требовательно спросил мальчуган.

– Это мисс Буш, - ответил за нее отец.

– Конни, - поправила она.
– А ты, наверное, Эрик.

– Угу, - кивнув, подтвердил малыш.

Гилберт наклонился и подхватил сына на руки.

– Ты поцелуешь папу?

Настороженность исчезла с лица ребенка.

– Поцелую! Поцелую!
– объявил он и начал энергично чмокать отца в щеки.

Глядя на эту сцену, Конни почувствовала, что у нее слегка сжалось сердце. Есть что-то внушающее жалость в мужчине, который в одиночку воспитывает ребенка, и, хотя Барбер был последним из ее знакомых, кого бы ей хотелось пожалеть, все же ей стало грустно.

Поцелуи закончились, Берт опустил сына на землю и жестом пригласил гостью в дом, на пороге которого появилась пожилая женщина в брючном костюме с вьющимися седыми волосами.

– Мне показалось, что ты приехал не один.

Какой приятный сюрприз, - проговорила она слегка хрипловатым голосом и улыбнулась Конни.
– Я - Ханна Барбер.

Улыбнувшись в ответ, девушка представилась. В отличие от сына и внука, Ханна светилась теплотой и дружелюбием.

– Заходите, - пригласила она и провела их в уютную гостиную. Там в инвалидном кресле сидел пожилой человек с газетой в руках. У нас гость, Гэс, - сказала Ханна.

– Это Констанция Буш, - представил девушку Гилберт.
– Сегодня мы случайно встретились на улице. Я привез ее познакомиться с Эриком.

Мистер Барбер-старший, улыбнувшись, поздоровался, и все сели.

– А когда мы с бабушкой по магазинам ходили, я целых два мороженых съел, - прижавшись к коленям отца, объявил Эрик.

Конни, которая всегда преклонялась перед своим отцом, вдруг поняла, что мальчик точно так же преклоняется перед Гилбертом.

– Целых два?
– переспросил Берт.
– Мама, это же вредно! Сколько раз я тебе...

– Как насчет кофе или чая?
– предложил дедушка.

– Я сейчас, - отозвалась Ханна и поспешила на кухню. В дверях она обернулась.
– Ты просил меня купить Эрику рубашку. Ну и как?

Тебе нравится?

Берт хмуро посмотрел на тонкий белый батист в рюшках.

– Очень мило.

Его ответ прозвучал сдержанно, и Конни поняла почему. Беленькие рубашечки с жабо, кружевными манжетками приводят старушек в восторг, но гладить и стирать такое каждый день - просто самоубийство.

– Я не хотел это покупать, - вмешался Эрик.
– Я хотел джинсовую рубашку, как у тебя, папа.

– Но деточка, у них не было твоего размера, - сказала бабушка.
– А такая рубашечка очень нарядная, ты в ней просто маленький король!

Мальчик топнул ногой.

– Ну и что? Не хочу быть королем!

– Скривившись, он выдавил пару слезинок.
– Хочу такую, как у папы.

Да, скорее не король, а чертенок, подумала Конни. А что еще ожидать, принимая во внимание такую наследственность?

– Не плачь, маленький, - умоляюще сказала бабушка. У нее был такой вид, точно она сама вот-вот расплачется.
– Мы завтра снова пойдем в магазин и...

– Ненавижу белое! Оно пачкается!
– прервал ее малыш.

– Тогда давай сделаем ее зеленой, - предложила Конни. Плач оборвался, словно сработал выключатель.

– А как?
– требовательно спросил Эрик.

Встав, Конни протянула малышу руку.

– Если ты пойдешь со мной к машине, где лежит моя сумка, я тебе покажу.

– Возьми ключ, - сказал Берт.
– Вот.

Когда несколько минут спустя они вернулись, на Эрике был надвинутый на лоб пластмассовый зеленый козырек-кепка.

– Теперь у меня все зеленое, - объявил мальчик, глядя сквозь козырек. И ты зеленый, папа. И бабушка. И дедушка. И...
– Он забегал по комнате, перечисляя все, что стало теперь зеленым.

Ханна принесла кофе и яблочный пирог.

– Где вы живете, Конни?
– мягко заговорила она.

– В Гринвич-Вилледже.

– Одна?

– Да, у меня там маленькая студия.

– Вы замужем?
– спросила пожилая дама.

– Нет. Один раз у меня едва не состоялась помолвка, но в последнее время я много работаю, так что нет возможности строить отношения, - с неловкостью ответила Конни.

– А сейчас у вас есть молодой человек?

Девушка покачала головой.

– Значит, теперь у вас никого нет. Как и у нашего мальчика, - заявила Ханна, с улыбкой глядя попеременно то на гостью, то на сына.
– Это очень мило.

Гилберт, который сидел на другом конце софы, с шумом стал размешивать сахар в кофе.

Он явно терял терпение. Конни усмехнулась. Он достаточно сегодня повеселился, делая ехидные замечания на ее счет. Теперь ее очередь.

– Да, как интересно, что мы встретились в Нью-Йорке столько лет спустя, - произнесла она.
– Да, Гилберт?

На его лбу пролегла морщина.

– Да, - осторожно отозвался он.

– Берт - такой милый, веселый парень, - продолжала Конни. Поставив чашку, она протянула руку и опустила ее на плечо Барбера.
– Просто прелесть. Мы все его так любим.

На мгновение он, по-видимому, онемел.

– У нас всегда были прекрасные отношения, - не унималась Констанция. Исподволь взглянув на него, она с удовольствием отметила в его глазах гневные искры.
– Как тогда было хорошо!

– Значит, вы больше не потеряете друг друга из виду?
– осведомилась Ханна.

– Все зависит от нашего Берта, - промурлыкала Конни и с деланным смущением опустила глаза.

Очень осторожно, словно девушка была больна какой-то смертельной и чрезвычайно заразной болезнью, Берт снял ее руку со своего плеча и встал.