Заложник

Что ж, нашли меня быстро. Да и странно было бы, если б, собственные слуги меня в собственном дворе искали долго, когда Князь зовёт. Правда, я и не прятался. Как сидел на площадке, так и сидел — дожидался посланцев.

И ерепениться не стал, спесь выказывая — спокойно с ними обратно в отцов кабинет пошёл. Благо, и не далеко это было — его ж площадка, странно было бы, если б он её далеко от своих покоев и кабинета сооружал.

— Это Граф Ивелич, — представил вошедшему мне безопасника отец. — Дознатчик по особо важным делам Охранного приказа Светлейшего Князя Дмитрия Ивановича. По твою душу из Петрограда прилетел. Поговорить хочет.

— Пусть говорит, — грубовато ответил на это представление я. Видимо, нормально общаться с безопасниками я ещё не скоро смогу. Прошлый неизгладимый опыт подспудно давит.

— Я послан выяснить обстоятельства одного крайне важного дела, Юрий Петрович. Надеюсь на ваше содействие и благоразумие, — не повёлся на мою грубость он, оставшись спокойным и предельно корректным.

— Надейтесь, — непроизвольно хмурясь, буркнул я. Грубость лезла непроизвольно и почти мной не контролировалась. Не нравился мне этот курощуп лощёный… блядь, отца наподслушивался, сам начал этими словечками сыпать! Но уж очень они у него сочные и меткие.

— Гранд Осирио, — решил не конфликтовать безопасник и перешёл к делу. — Нам точно известно, что вы видели его последним. Что произошло?

— Меня в чём-то обвиняют? — хмуро ответил вопросом на вопрос я.

— Нет, — удивился Граф.

— Ну а на нет — и суда нет. Ничего не видел, ничего не знаю.

— Но…

— Нет тела — нет дела! Ничем не могу помочь.

— Юр! — чуть повысил голос со своего места отец. Потом добавил тише и почти примирительно. — Не ерепенься. Не к месту.

— Ничего не видел, ничего не знаю! Ваша работа: искать, вот и ищите! — повторил я.

— Но…

— Никаких «но». Я всю вашу контору на дух не переношу. И ни с кем из вас разговаривать никогда не стану. Наговорился уже — на жизнь вперёд хватит. Достаточно.

— Но, Юрий Петрович…

— Я всё сказал.

— Дело государственной важности…

— Прошлое тоже было — «государственной важности», — отбрил я. — Мне за спасение сына Императора чем? Пытками заплатили! Так и идите лесом теперь: сами ищите. Я вам больше не помощник.

— Пётр Андреевич?.. — с беспомощным видом повернулся за поддержкой к моему отцу он. Тот только пожал плечами.

— Юрка так-то прав. Нет у вас больше права с него ответа требовать.

— Сейчас не я, Граф Ивелич, говорю: через меня Император спрашивает, — «достал» последний свой аргумент безопасник.

С языка так и норовил сорваться грубый и матерный ответ. И Графу этому, и через него Императору. И понимание того, что этот Император меня уже, итак, к смерти приговорил, только сильнее подогревало это желание. Но, боюсь, отец не поймёт. Поэтому, я собрал всю волю в кулак и мат удержал при себе.

— Нет у меня иного ответа: не видел, не знаю.

— А в Москву так резко сорвались, почему? — решил попытаться, видимо, подловить на подробностях безопасник.

— По дому соскучился. Мне на чужбину через день отбывать — когда ещё свидимся? — спокойно ответил я.

— А телефон ваш где?

— Не знаю. Потерял. Наверное, там же, где вы этого своего Осирио потеряли.

— Он не наш.

— Так и не мой.

— Значит, сотрудничать вы отказываетесь? — резюмировал он.

— Я на ваши вопросы ответил. «Не видел и не знаю» — это тоже ответ, — спокойно возразил я. Последствия уже не пугали: «снявши голову по волосам не плачут». — Другого у меня нет.

Безопасник повернулся к моему отцу.

— Я ведь вернусь, — сказал ему он.

— Ты мне угрожаешь? — мрачно посмотрел на него отец и начал медленно подниматься. — В моём же доме?

— Нет, — тут же ответил Граф, чуть поспешнее, чем, наверное, хотел бы. Но мрачный Пётр Долгорукий, поднимающийся по твою душу — это очень внушительно. — Но вы же сами всё понимаете, Пётр Андреевич. Доклад Императору пойдёт без правок и сегодня же.

— С Борисом я сам говорить буду. Это уже не твоего ума дело…

— Честь имею! — щёлкнул каблуками и поспешил покинуть ставший вмиг таким душным, давящим и негостеприимным кабинет.

Дверь за ним закрылась. Ещё почти минуту мы с отцом внимательно прислушивались к удаляющимся шагам. Ещё через минуту снаружи послышался шум вертолётных лопастей. Ещё через две — через селектор на отцовском столе прошёл доклад о том, что «гость» покинул пределы Кремля.

— Мне скажешь, где этот Гранд? — мрачно и… слегка неуверенно, что ли (?) спросил меня после этого отец.

— На дне, — ответил ему я. — Рыб кормит в финском заливе.

Отец… явно хотел что-то сказать, вроде: «Брешешь?» или ещё похлеще чего. Но сдержался. Пожевал губами, справляясь с собой и сказал иное.

— А с чего ты на Слово Императора отвечать не стал? Курощуп этот лядящий, понятно, но Император?

— Плевать на Императора. Он, итак, убить меня хочет. Хуже уже не будет.

— Обоснуй, — после почти минуты ошарашенного молчания сказал Пётр Андреевич.

— Гранд этот чётко по мою душу летел. Не скрываясь, в огненной форме над самыми крышами, через всю Имперскую столицу. И на телефоне у него координаты моих перемещений по городу забиты были. Мог он без санкции с самого верха так нагло себя вести? Кто вообще способен мой телефон отслеживать? СПЕЦИАЛЬНЫЙ защищённый КНЯЖЕСКИЙ телефон?

Отец мой ответ выслушал молча. И мрачнел с каждым сказанным словом.

— Я специально переоделся. Ни одной тряпочки на себе своей не оставил. И меч не взял. И значок. Только телефон оставил, чтобы исключить «жучки» или ещё какую ошибку. А координаты, всё равно, были. Так что — телефон. Однозначно. Иначе, после его уничтожения, меня бы продолжали вести и сбили бы на пути к Москве. Но нет — меня потеряли. Нашли только уже здесь — наблюдатели доложили. Так что, сам думай: чем ты Императору неугоден стал — в Лицее меня тоже ждали. Пойди я туда, утром бы уже не проснулся, а тебе прислали бы отчёт о «передозе». Так что — думай, отец. Думай.

И ушёл. Ушёл в свою комнату — спать. Почти сутки уже на ногах — усталость накапливается… Так что: плевать на всё! Прямо сейчас убивать не будут. Спать…

* * *

Глава 33

* * *

— До посадки в Пулково осталось примерно пятнадцать минут, Ваше Сиятельство. Вы просили напомнить, — раздался голос пилота из динамика внутренней бортовой переговорной сети.