Заложник
Шрифт:
В общем, цена моя, как «женского приза», повысилась совсем недавно. Меньше… пяти дней назад? Подумать только! Пять дней! Всего пять дней! Ну, может, шесть. А кажется, будто целая жизнь с того Балла и того поединка прошла!
В общем, меня здесь хотели. Желали и даже вожделели.
На последний танец со мной, оттеснив всю образовавшуюся очередь из местных, приползла и моя официальная невеста. Видимо, глаза у неё тоже есть. И даже в том состоянии «полного нестояния» после своего неаккуратного обращения с оружием, она видела то же, что и я. Видела этот нездоровый ажиотаж.
Что меня удивило во всём происходившем больше всего? То, что меня никто из парней местных так и не вызвал на поединок, не попытался набить морду, да даже ногу, как-бы
И не думаю, что дело тут только в Ранге. Хоть важность этого, конечно, недооценивать тоже не стоит: Ратников, точнее, по-местному Бакалавров, не было даже среди старшекурсников, не говоря об одногодках. Максимум того, что я увидел на этом Балу, был значок с тремя точками: по-нашему Вой, по-ихнему — Оруженосец. А целый Ранг разницы — это, вообще говоря, много. Для местных — чуть ли не непреодолимо.
Но ведь это, если один на один. А ведь совместных провокаций-то никто не отменял. Есть же и такие варианты, когда до кулаков или формального Вызова не дойдёт, когда придраться будет не к чему, а пар будет спущен. Есть же! Сам пяток-другой таких сцен накидать могу, не напрягаясь (на то я и писатель). Но нет — не было такого.
Значит, что? Значит, останавливало их что-то другое. Или кто-то.
Проявив немного больше внимательности (что потребовало не малых усилий, ведь для этого пришлось оторвать глаза свои от прелестей и лиц девушек, со мной танцевавших, весьма завлекательных прелестей и симпатичных лиц!), я смог засечь минимум три вмешательства взрослых из числа Кураторов и Преподавателей Академии, которые появлялись, словно из ниоткуда в самый момент, как набравшаяся смелости кампания уже устремлялась в моём направлении с ощутимым недружественным намереньем.
То есть, дело не в Ранге, а в чётком указании? В твёрдой установке: не допустить скандала?
Хм? А мне здесь уже начинает нравиться! Поспать дали, покормить покормили, возможность потанцевать под приятную музыку с симпатичными девчонкам предоставили, так ещё и без драк и скандалов! Ну, так и пожить можно!
Ещё бы спеть дали… Но, с чем не срослось, с тем не срослось. Здесь своей Императорской дочери-фанатки, пробившей бы мне такое разрешение не нашлось. Нет, одна из младших дочерей Кайзера тут присутствовала. Вот только, фанаткой моей она не была. Да и за весь вечер со мной так и не потанцевала. Не поддалась общему тренду-настроению. Не стала «одной из очереди».
А Княжна Ирина здесь такого же влияния, как в Петрограде, не имела. Ну и сам я на сцену, к оркестрантам лезть не стал — не настолько я пока отморожен и самовлюблён. Хоть соблазн и был.
Последний танец отзвучал. Бал официально закрылся. Я вывел Мари из здания под локоток, подстраховывая и поддерживая. А сразу за дверью, вновь сформировал под нашими ногами водную платформу, которая нас и доставила к её общежитию в максимально сжатые сроки.
Бабочку… я всё-таки «пробудил». Сдался умоляющему взгляду этой «умирающей лебеди». Дрогнуло что-то внутри, видимо, из Юриного наследия… Хотя, если быть честным, то мне самому было страсть как интересно посмотреть на своё «ожившее» творение. Да и зарок мой: по Артефакту в день — никуда не делся. И ускоренно ваять что-то перед сном не было никакого желания при наличии уже готового под «пробуждение» объекта.
Правда, прежде чем «пробудить» бабочку, я хорошенько отчитал её новую хозяйку. Как следует её пропесочил за неосторожное и безответственное обращение с оружием!
И то, что она сама умереть или в кому впасть могла, использовав чужой Артефакт без спросу, ей напомнил. Да — без спросу! Я ведь дал его ей подержать и попытаться его энергию почувствовать, а не применять в боевом отношении. Ещё и не зная, как именно он применяется, и на что вообще способен! И про то, насколько ей повезло, что этот её бездумный выстрел не убил никого
из случайных людей. Причём, так как выстрел был бесшумный и не имел спецэффектов, которые могли бы предупредить об атаке, в опасности оказался бы не только Бездарь, не только студент Академии, но даже и Преподаватель! Они ведь тоже двадцать четыре на семь активированные «стихийные покровы» на себе не таскают. А отбить или увернуться, не хватило бы времени — слишком быстрая атака.Убийство Одарённого вне Поединочного круга, исподтишка, в чужом доме — очень серьёзный повод для очень серьёзного скандала!
Короче, минут двадцать песочил и по ушам ездил, заставляя то краснеть, то бледнеть, глаза опускать и прятать. Только, когда уже даже уши у неё от стыда гореть начали, смилостивился.
Бабочка… действительно «ожила». Да: она начала шевелиться и двигаться, чем привела в полный восторг поникшую было Мари. Ещё и цвет своих крыльев поменяла: они перестали быть просто золотыми. На них появились яркие, мгновенно привлекающие и цепляющие внимание узоры и рисунки.
Которые полностью менялись каждый раз, как бабочка складывала и снова расправляла свои крылышки. И каждый новый рисунок был интереснее и заковыристее предыдущего. Смотреть за их сменой можно было просто бесконечно — крайне залипательное занятие! А, если ещё учесть, где именно эта бабочка на женском теле располагалась… Сахар! Женские чары на максималках, без шансов устоять…
Один недостаток: бабочка получилась крайне ленивая. Да — она «ожила». Да — она могла ползать по своей цепочке. Возможно, даже покидать её, но в этом я не уверен. Но! Могла, но не хотела. Всё, что она делала: сидела себе на звеньях цепи сверху и неторопливо открывала-закрывала свои крылышки в одном только ей ведомом ритме.
Забавная игрушка. Красивая, прикольная… вот только свербела в голове мысль и заставляла хмуриться. Мысль о том, что «энергии» своей в её «пробуждение» я вложил ничуть не меньше, чем в «пробуждение» стилета. Такая прорва сил, и такой невзрачный результат. Очень подозрительно. Понять бы ещё, в чём именно подвох этой бабочки… или фишка.
* * *
Глава 41
* * *
Утро. Я люблю утро. Мне нравится просыпаться, открывать глаза, откидывать с себя одеяло и вставать навстречу новому дню. Особенно приятно, когда ты посыпаешься, имея запас времени перед началом работы в час-полтора, чтобы иметь возможность не торопясь, с удовольствием, с чувством, с толком, с расстановкой побегать, дыша утренним воздухом, туманом и лучами поднимающегося солнца.
Люблю эти ощущения. Хоть многие со мной и не согласятся: для них проснуться и встать в пять утра — нечто среднее между подвигом и пыткой. Но тут уж дело выбора каждого: я ложусь в десять вечера, они — в двенадцать. Каждому, как говорится, своё.
Единственная проблема: пять утра в Москве — это три ночи в Берлине. А я, напомню — не в Москве. А значит, вчерашние десять вечера, в которые завершилась основная часть бала (желающие могли остаться и поразвлекаться ещё — из праздничных банкетных залов никто студентов метлами не гнал, да и гнал бы — толку-то? Студент всегда найдёт, где и как продолжить праздник, особенно при наличии настолько шикарных общаг) — это двенадцать ночи по Москве.
В десять закончился официальный «последний танец», после которого я мог уже считать себя свободным. Полчаса на сопровождение Мари до дверей её общежития и «пробуждение» её бабочки. Пять минут на полёт до балкона моего общежития. Полчаса на снятие формы, принятие душа и прочие приготовления ко сну. Итого: одиннадцать ноль пять по-местному. То есть: пять минут второго по Москве. А в три я уже вскочил, как ужаленный из-за старательно выработанной месяцами практики привычки. И глаза мои обратно закрываться уже не желали.