Замкнутый круг

— Ну же, Люси, не надо, — обхватил её лицо ладонями и смягчился Стинг: сестра уже едва не плакала от досады. — Пойми, у нас действительно нет выхода. Раз, всего один раз, поверь, тебе он не сможет отказать. А потом мы уедем отсюда, и всё эта грязь, эти проблемы останутся здесь, позади, и будут казаться просто нереальным кошмаром. Мы начнём всё сначала, вот увидишь.

Воцарившуюся в комнате непродолжительную тишину разрезал надрывный жалобный всхлип. Плечи девушки мелко сотрясались от подступающих злых слёз, которые она из последних сил пыталась сдержать.

— Это… мерзко, — выдавила из себя она и громко шмыгнула. Стинг бережно приобнял её за плечи и крепко прижал к себе, будто сейчас сестра была величайшим сокровищем, которое ему предстояло защитить от посягательств жестокого мира.

— Я всё понимаю, Люси, но и ты пойми…

— Нет, ты не понимаешь! — взревела девушка, и голос её надрывно зазвенел, явственно указывая на приближающуюся истерику. — Ничего ты не понимаешь, ведь это не тебе придётся…

Она резко замолкла, и в повисшей тишине Стинг долгое время слышал лишь её неровное поверхностное дыхание. И если не считать этого монотонного фонового звука, воцарилась такая глубокая, пробирающая вплоть до мурашек тишь, что парень уже грешным делом подумал, что у него просто лопнули барабанные перепонки или же их поместили в гигантский водяной шар, сквозь толщу которого внутрь не проникает ни звука. А Люси всё продолжала дышать, беззвучно шевелила губами и недовольно хмурилась. Дышала так, будто неистово хотела успеть надышаться перед смертью — быть может, та авантюра, на которую её подписали, для неё таковой и являлась.

— Сколько времени у меня есть? — на грани слышимости прошептала она, доверчиво уткнувшись носом в изгиб шеи брата, легонько потёрлась и жадно втянула носом запах его кожи.

— Я не могу назвать тебе точных сроков, но…

— Ясно. Тогда давай разберёмся с этим поскорее, ладно? Сегодня.

Она вся дрожала, ластилась к нему, как котёнок, и только сейчас Стинг в полной мере осознал, как она боялась и устала. Сейчас он испытывал по отношению к Хартфилии странные чувства: одновременно и сочувствовал ей, и презирал, и насмехался, и словно отчасти разделял её горе. Каждый раз это выливалось в коктейль какой-то нездоровой нежности, главной целью которой была, как он сам догадывался, жалость, но не к ней, а самому себе. Всё же они были похожи куда больше, чем казалось на первый взгляд, и отрицать это не было уже никакого смысла.

— Как пожелаешь. Я отвезу тебя, хорошо?

Люси вздрогнула и вся сжалась будто в ожидании удара. От вставшей перед глазами картины её затопило отвращением, и лёгкие вмиг превратились в зловонное гнилое болото. Чтобы Стинг как ни в чём не бывало попрощался и ушёл, отлично зная, что за этим последует? Чтобы видел те отвращение, страх и боль, которые наверняка будут переполнять её в этот момент? Чтобы она сама смотрела на то, как брат с полным равнодушием на лице отдаёт её другому? Допустить подобного она никак не могла. Иллюзия того, что она сама сделала подобный выбор, была предпочтительнее.

— Нет! — в сердцах выкрикнула она и, заметив вытянувшееся в удивлении лицо брата, продолжила уже сдержаннее: — Не стоит. Я справлюсь сама, просто напиши адрес.

— Значит, сегодня, — парень неоднозначно усмехнулся, и этот странный жест с его стороны ножом полоснул по сердцу, щедро заливая кровью свежий рубец. Стинг схватил Люси за подбородок и, подняв его вверх, пристально посмотрел ей в глаза. Холод, исходивший от его пальцев, затупленными иглами вонзался глубоко в плоть и оседал там слоем инея.

Она привстала на носочки и едва коснулась губами его губ, оставляя на них сухой целомудренный поцелуй, но отстраняться не спешила. Взглянув исподлобья, Люси судорожно выдохнула, и горячая вибрация её дыхания плотной коркой осела на коже. А потом вдруг что-то резко щёлкнуло, разом переключая тумблеры сопротивления на минимальное значение, и она набросилась на него снова, плотно прижимаясь к его горячим губам, облизывая языком их уголок и постепенно смещаясь к центру, размыкая их всё требовательнее, не прося — приказывая впустить внутрь. И Стинг ответил так же: самоотверженно, жадно, сталкиваясь зубами с такой силой, что под закрытыми веками яростно вспыхивали белёсые искры. Свободной рукой сгрёб волосы на затылке, наматывая их на кулак и тем самым прижимая Люси ещё — хотя, казалось, куда уже — ближе к себе. Она вцепилась ему в плечи, прижалась всем телом, чувствуя, как с каждым мгновением всё больше наливаются сталью мышцы, скользнула руками ниже, торопливо расстёгивая мелкие пуговицы на рубашке. Сладкая дрожь, зарождающаяся на кончике языка, проникала глубже, дразнящим теплом разливаясь внутри и сгустком кипучего жара падая в низ живота. Люси старательно вылизывала нёбо, стараясь достать до самого горла, посасывала чужой язык, кусала, сама резалась о клыки и почти захлёбывалась в стонах и слюне, смешанной с кровью. Мысль о том, чтобы отстраниться и глотнуть воздуха даже не посещала их, из-за чего рассудок стремительно мутнел, тело вело, кружило на карусели и ломило до боли в костях. Стинг провёл ладонью по напряжённому позвоночнику, опустился ниже, проникнув под подол короткого платьица и раздражённо — почти зло — задрав его вверх. Холод длинным мазком лизнул по обнажённым ягодицам: с тех пор, как они были предоставлены сами себе, у Люси отпала необходимость носить дома нижнее бельё, и в этом была своя прелесть: это здорово экономило время, увеличивало возможности и раскрепощало рассудок. Девушка гортанно замычала, наконец разорвав поцелуй, и откинула назад голову. Полыхающие желанием губы сомкнулись на подставленной шее, вбирая в себя свихнувшийся пульс и солоноватый привкус выступившего пота. Люси дурела от подобной безудержной, каждый раз как последней близости — по-другому они просто не умели. Короткие ноготки оцарапали кожу груди, почти любовно обвели кубики пресса и спустились ниже, с силой сдавливая выпирающий бугор на штанах.

— Достаточно, — тяжёлая ладонь легла ей на руку и с усилием отвела в сторону. Люси чувствовала: Стинга било дрожью ничуть не меньше, чем её. Он крепко схватил сестру за талию и толкнул в сторону ютившегося у стены дивана. Местами потрескавшаяся отделка грубо впивалась в кожу, и подобное положение дел совсем не пришлось по вкусу девушке. Вывернувшись кошкой, она пихнула брата в грудь и оседлала его, поглядывая сверху вниз с совсем уж для неё несвойственным злым превосходством. Жёсткая ткань джинсов горячо натирала промежность, заставляя раздражённо шипеть и в то же время прижиматься ещё теснее.

— Позволь сегодня мне. — Язык прилипал к нёбу, из-за чего речь девушки становилась смазанной и невнятной.

— Любой каприз за ваши деньги. — Стинг демонстративно поднял руки вверх и завёл их за голову. — Ну же, давай, покажи, на что ты способна.

Больше он не шевелился, казалось, даже не дышал, но тяжёлый взгляд из-под полуприкрытых век и сильнее положенного вцепившиеся в волосы пальцы выдавали его балансирующее на хрупкой грани ожидание. Люси слегка приподнялась и запустила ладонь в наполовину расстёгнутые джинсы, начиная неуклюже копошиться. Парень недобро усмехнулся и наконец смилостивился, слегка приподнимаясь, чтобы она приспустила с него джинсы вместе с трусами. Освободившийся член, которому уже давно было тесно в узкой одежде, хлёстко ударил по животу, и с его головки вниз скатилась выделившаяся капельки смазки. Люси невольно облизнулась, придвинулась ближе, одной рукой до боли цепляясь в подставленное плечо, а другой осторожно, одними пальцами обхватывая член, обводя подушечками чувствительную головку, повторяя узор выступающих из-под тонкой кожи вен, слегка оцарапывая кожу и тем самым заставляя в напряжении поджаться. Неожиданно крепко сжала ладонью ствол и направила внутрь себя, делая перед этим пару пробных движений-мазков под пошлые хлюпающие звуки.

Стинг хотел было отколоть очередную шуточку в адрес сестры, но успел лишь беззвучно раскрыть рот — а потом вместе с тем, как Люси медленно, сантиметр за сантиметром опустилась на его член, из лёгких резким ударом вышибло весь воздух. Что-то поплыло перед глазами — кажется, это было её лицо с почерневшими от похоти глазами, — тисками сдавило голову и закружило на карусели. Внутри неё было влажно, туго и обжигающе горячо. Люси хрипло выдохнула и, приподнявшись, толкнулась ещё раз, насаживаясь до упора и почти до боли потираясь своим лобком о его. Девушка невольно вцепилась ногтями в жилистые плечи, оставляя на них белые, стремительно краснеющие полосы, и откинула назад голову, испуская хриплый, полный облегчения вздох. Длинные волосы рассыпались по спине, неприятно прилипая ко взмокшей коже. Низ живота распирало изнутри, даря потрясающее чувство наполненности и миллиарды ежесекундно вспыхивающих во всём теле зарядов-импульсов. Постепенно Люси поймала ритм, начиная двигаться более плавно и в то же время быстрее, до ломоты в костях прогнулась в спине и грудью прильнула к брату.

Долгое бездействие утомляло. Стинг обхватил ладонями округлые бёдра, направляя тем самым девушку, задавая нужный темп и безмолвно давая ей понять, что она всё делает правильно. Шлепки мокрых тел под аккомпанемент сдавленных стонов, дыхания и скрипа потёртого дивана стали ещё интенсивнее.

— Хочу тебя, — упираясь взмокшим лбом в лоб парня, хрипло выдохнула Люси и захлебнулась в собственном вздохе: воздух вокруг них сгустился настолько, что его плотность практически можно было попробовать на ощупь. Её потяжелевший больной взгляд ни на секунды не отрывался от лица Стинга, и от этого вдоль спины вниз струилась вереница колких мурашек. Это возбуждало настолько, что в низу живота сворачивался тугой узел, в любой момент готовый не выдержать напряжения и лопнуть.

— А сейчас мы что, по-твоему, делаем? — он попытался усмехнуться, но получилось у него довольно жалко. Люси закусила губу, пытаясь скрыть улыбку, приподнялась так, что внутри неё осталась одна головка, и резко опустилась, вгоняя в себя член по самые яйца.

— Но этого мало, — торопливо облизала пересохшие губы и прижалась ещё плотнее. Только сейчас Стинг заметил, что её всю колотило.

Мало, значит… В конце концов он всегда знал, что эта девчонка будет той ещё похотливой сучкой, с ней всё с самого начала было понятно. Он скользнул руками выше, подцепил край задравшего платья, которое до сих пор было надето на девушке, и потянул его вверх, снимая через голову и отбрасывая куда-то в сторону. Обнажённая грудь тяжело легла в ладонь, и, сжимая большие полушария, Стинг невольно поразился контрасту мягкости её кожи и напряжённости возбуждённых сосков. Перекатывая их между пальцами, он сорвал с её губ глубокий гортанный стон, а потом вдруг резко отбросил в сторону обманчивое спокойствие и дал волю истинным желаниям: схватил её жёстко, до расцветающих прямо под пальцами пунцовых синяков, резко вскинул бёдра и задвигался на пределе своих возможностей — и после этого Люси уже не замолкала. Её метало из стороны в сторону, она кричала, скулила и хрипло плакала, напрочь срывая голос. Тело горело изнутри, и этот изнуряющий, нарастающий с каждой минутой жар множился, казалось, уже и в воздухе, превращая диван под ними в бесформенную кучу тягучего латекса, в который они всё глубже проваливались. Девушка попыталась подмахивать бёдрами в такт, но просто не могла поспеть за установленным диким темпом, а потому сдалась, бессильно уткнувшись лицом Стингу в плечо и горячо и шумно дыша. Он трахал её размашисто, почти зло, вгоняя член до самого основания и не давая ни секунды на передышку. Он и сам уже, казалось, давно не дышал — проще было дать работать организму из последних сил, чем срывать горло в болезненном дыхании, которого всё равно не хватало. Тугая спираль в низу живота давила уже ощутимо, почти болезненно, и наступления момента, когда она наконец-то выстрелит, ждали с облегчением и одновременным алчным нежеланием в попытке получить ещё больше.