Замуж - не напасть
Шрифт:
– Как раз перед тобой ушёл.
– Потому ты и сидишь в темноте?
Евгения кивает. Толян вешает в одёжный шкаф куртку, а за поясом у него торчит пистолет.
– Никак заплечную кобуру себе не куплю, - объясняет он её вопросительному взгляду.
– Неплохо бы смотрелось, да?
– Неужели ты стал бы стрелять?
Он, не отвечая, подмигивает ей в зеркало и поворачивается с насмешливой улыбкой.
– Сознайся, что никакого мента не было, а ты просто по мне соскучилась!
– Да я... да ты у соседей спроси! Кристина с мужем с ним разговаривали!
Он обнимает её, тщетно пытающуюся вырваться, и говорит в самое ухо:
– Соврать было жалко,
– А ты, значит, распахиваешь с широтой?
– В том-то и дело! Я, видимо, тоже осторожный. Про таких, как мы с тобой и говорят: муж и жена - одна сатана!
– Аристов, что ты несешь? Про таких, как мы, говорят: два сапога пара!
– Все равно, пара. Значит, двое похожих... Говоришь, замком заскрежетал? Может, просто проверял: закрыто или нет?
Он подвигал ручкой двери.
– Такой был звук?
– Не знаю, Я сразу же побежала тебе звонить.
– Умничка. А тоя, кажется, все причины для прихода к тебе исчерпал. Уже думал: может, сантехником прикинуться?
– Электромонтером!
– прыскает Евгения.
С приходом Аристова ей сразу стало спокойно, так что она расслабилась и привычно грубит ему...
– Ты перед приходом мента чем занималась?
– спрашивает он.
– Ничем. Собиралась идти чистить зубы, и в постель.
– Вот и продолжай делать то же самое. Я тебе не мешаю.
Сквозь журчание воды ей слышится далекий звонок, но Евгения не обращает на него внимания. Мало ли кому могут звонить в этом многоэтажном улье?
А когда она выходит из ванной, Аристова в квартире не обнаруживает. Чувство глубокого разочарования охватывает ее: ушел, даже не простился! И дверь не закрыл. Конечно, разве не она сама постоянно твердила ему, что семья должна быть на первом месте? Но что это за голоса в коридоре? Она осторожно выглядывает на лестничную клетку. Аристов разговаривает о чем-то с мужем Кристины. Евгения облегченно вздыхает и идет стелить постель.
Теплое чувство к Толяну опять пробивается через рогатки, надолбы и танковые рвы, которые она понастроила, чтобы не пустить его в свою душу. Но разве можно сдержать стихию?.. Она надевает свою лучшую ночную сорочку воздушную и кружевную - и ложится в постель с книгой в руке.
– А мне можно почистить зубы?
– наконец заглядывает в комнату Толян.
С губ Евгении готово сорваться: "А кто тебя здесь оставляет?", но она благоразумно сдерживается.
– Твоя щетка - красная.
– Понял!
Несколько минут спустя он заходит и садится на край кровати.
– Знаешь, я как раз уходил из дома, когда ты позвонила.
– Куда?
– Пока к другу. А дальше - я не думал.
– Хочешь сказать, ты уходил насовсем?
– Насовсем... Мне нужно с тобой поговорить.
Его тон настораживает Евгению, заставляя сердце болезненно сжаться. Сейчас он скажет, что не любит её и между ними все кончено! Но разве не она сама этого хотела!
– Почему-то мы никогда не успеваем сказать друг другу всего, чего хотим...
– Может, потому, что слова для нас - не главное?
– Это так, - соглашается он, - но наша с тобой психика после всевозможных жизненных потрясений не совсем здорова. Мы - чересчур впечатлительны, чересчур мнительны и боимся доверять самим себе.
– Я тоже всегда от этого мучаюсь, - грустно
кивает Евгения.– Вот видишь! А слово, сказанное наспех, на бегу, может неверно и истолковываться.
– Для серьезного разговора мне, пожалуй, тоже лучше встать.
– нет, ты лежи, а я буду сидеть. Если я подвинусь хоть чуточку поближе, то опять не успею сказать тебе всего.
– Давай, поговорим, - Евгения садится и кладет подушку под спину. Расстояние между нами осталось то же, но разговаривать мы сможем на одном уровне!
Аристов невольно скользит взглядом по кокетливому вырезу ночнушки, а Евгения будто невзначай прикрывается одеялом.
– Ты обиделась на меня тогда, помнишь, когда я сдуру начал говорить, что не дам Нине развода.
– после того, что между нами было, я восприняла это, как оскорбление.
– Прости!
– он на секунду подносит её пальцы к своим губам.
– Тогда ты меня не дослушала, я вовсе не это хотел сказать. Точнее, не только это... Я не оправдываюсь, а только хочу объяснить. Двадцать лет я прожил с женщиной, которая добросовестно старалась быть мне хорошей женой. А я, неблагодарный, все хотел от неё чего-то другого, чего она так и не смогла понять! Нина хороший человек, но однолюб. Она так и не смогла полюбить меня, а семья без любви - это союз двух ремесленников. У них есть свои обязанности, свое место в жизни друг друга, но и только. Человека, который не хочет этого понять, супруга может просто возненавидеть! Я сам во всем виноват. Не мог понять, что сердцу не прикажешь! Я ждал благодарности, ведь с моей стороны женитьба на ней была жертвой! Так, я думал, как будто люди - шахматные фигуры, которые можно расставлять на доске по собственному усмотрению!
Он потер переносицу, вздохнул и произнес:
– А тут ещё вернулся Роман. Мне казалось, он не стоит и мизинца на моей ноге, а Нина бросилась ему навстречу, забыв о подлости по отношению к ней. Я точно знаю, у него просто разгорелись глаза. Он сам, с женой и двумя дочерьми, до сих пор живет в коммуналке, а тут - полная чаша, взрослый сын и женщина, которая его обожествляет. Отдать все, чего я добился своим горбом в руки негодяя и женщины, не помнящей добра? Во мне боролись два человека: один - крестьянин, который не хотел отдавать нажитого в чужие руки, а другой - человек, перед которым открывалась другая жизнь. Надо было просто решиться и бросить все. Начать жизнь сначала! Там - риск, тревога, беспокойство, здесь - привычный уют, налаженный быт... Все мы бываем трусливыми.
– Так кто же из этих двух людей все-таки победил?
– спрашивает Евгения.
– Победил второй, - улыбается Толян.
– Я рассказываю тебе все, чтобы ты знала, как я сражался с самим собой. Начинать жизнь сначала - разве это не здорово?
Он улыбается уголками губ.
– Ты все сказал?
– Не все. Вчера у купил участок земли, и мы могли бы начать строить дом. Ты согласна?
Евгения передвигается к нему и кладет голову на колени.
– С тобой я на все согласна. И ничего не боюсь.
Она не видит, как по его лицу мелькает тень тревоги: он опять не сказал ей всего! Усилием воли Толян отгоняет беспокойную мысль и склоняется над нею...
– Я отвезу тебя на работу!
– говорит Толян, заглядывая утром к ней на кухню со щеткой в зубах.
– Вынь щетку изо рта, поросенок!
– смеется Евгения.
– Ты весь в зубной пасте!
Она делает бутерброды и напевает. Как хорошо! Забыты страхи и неприятности. Она пьет кофе и украдкой прижимается ногой к его ноге - лишь бы коснуться! А когда они едут в машине, придвигается поближе и с наслаждением вдыхает его смешанный с кожей куртки запах.