Замыкание
Шрифт:
— Гаси его, не привлекай внимание.
— Но как же… — Обратила она внимание на незавершенность ритуала.
— У меня теперь свой дворец. — Приподнялись уголки губ Черниговского в улыбке, кивнув в сторону воды — мутной, поднявшей всю взвесь с улиц, серо-стальным полотном покрывающий центр города, исходя рябью под набегающим ветром.
В котором преувеличенно резко и четко отражалось огромное строение, отражением тому, что было в небе — до последней детали. Только это было с распахнутыми настежь воротами.
Го Киу в растерянности отпустила призыв.
И все тени мира резко обрели объем.
Тень в воде медленно развернулась, выпуская целого дракона и тысячи нитей мертвого дерева — а дерево истинное все еще вращалось полусферой на небесах, пытаясь дракона одолеть. Медленно натянулась водная гладь — словно сопротивляясь явлению тени под солнцем этого мира. Но черный дворец стал угольно-черным — и воздух наполнился звуком оборванной струны законов мира, не устоявших под человеческой волей.
Тысячи угольно-черных нитей отражения разом вцепились в серое веретено чужих душ, требовательно утягивая их к воде — где их уже ждала черная тень дракона.
Робкая, несмелая улыбка поселилась на лице Го Киу. Тут же сбледнувшей, когда воздух рассек крик не отчаяния, а гнева — рычания кровавого зверя, впервые ощутившего ранение на себе.
Серый кокон мгновенно распался, вышвырнув в сторону порядком потрепанного электрического дракона, и выстрелил нитями-удильщиками во все стороны — к врагам, к союзникам, к кому угодно, в поисках новых жертв, в поисках возможности стать сильнее самого себя, своего отражения — и людские крики вновь стали царапать слух. Но Киу видела — это бесполезно. Потому что горел Черный дворец, а рядом с ней стоял его жрец.
Десяток нитей-веретен выстрелили в их сторону, но истлели золотой пылью за сотню метров.
— Она знает, что мы побеждаем? — С тревогой посмотрела на жреца Киу.
— Иди и расскажи ей. — Отправил ее обратно Великий, продолжая тянуть жертву к изголодавшимся обитателям теневых глубин.
Девчонка опрометью побежала к дальнему краю и перегнулась через парапет.
— Все хорошо! — Крикнула она в сторону союзников, добилась внимания Ники и даже изобразила пальцами знак «о-кей». — Почти всех убили!
Правда, облегченно выдохнула только гвардия. А ведь там, по ее догадкам, аж два «виртуоза». Интересно, они поставлены охранять госпожу или от госпожи? — смотрела Киу на продолжавшую мерцать Нику. Но хоть сейчас она все чаще оставалась знакомой ей девушкой, а не подозрительными женщинами, шибающими дикой и сырой силой…
В спину ударило криком — Киу, обернувшись и вновь добежав до жреца, со злорадством наблюдала за агонией великого Кри, стегающего вокруг себя нитями и проклятиями. Но, кажется, в этот раз его давили и пытались убить даже союзники — кроме теневых нитей, тащащих серое облако под воду, его обильно поливали стихиями со всех сторон, одинаково зло, на убой. Гладь воды сомкнулась над сонмом духов, продолжавших сторожить оболочку своего властителя — и земля дрогнула от посмертного заклятия, оставшегося где-то там, под толщей реки, вскипевшей серой пеной.
Но серая пена унесла с собой и отражения — качнув старика и вновь добавив ему
прежние года… как бы не с процентами.Киу придержала великого Черниговского, и вместе с ним осторожно вернулась к краю здания. Шагать в пустоту было в десять раз страшнее — но великий пренебрежительно махнул рукой, и Киу последовала за ним — одним движением, вновь на асфальт, от избытка чувств прыгнув к Вене и повиснув у него на шее.
— Ты видел? Ты не видел?! О-о… — рвалось из нее восторженное, а в глаза ей смотрели знакомым искренним и спокойным взглядом.
Даже немного обидно — он что, считает, это пустяк?!
— Ну, уже на два человека в твоих снах меньше, — с довольным ворчанием обратился за ее спиной великий к этому забавному гусару.
— Спасибо. — Ответили ему со всей серьезностью. — А с этим как быть?
Киу резко обернулась, глядя по сторонам. Но ведь никого! Посмотрела на знаменосца, отчего-то глядящего на солнце, слегка прикрывая глаза ладонью.
А затем тоже посмотрела на солнце, игнорируя резь в глазах.
— У нас проблемы, — вымолвила Киу чуть дрогнувшими губами.
В висках громко бил пульс, а глаза наполнялись слезами. Она знала, кто идет по золотой дороге от солнца по лучу света — сияющий и бессмертный, с мечом в вытянутой вбок руке, в костюме древнего китайского воина, сотканный из чистой Силы.
А еще Киу знала, что где-то этот солнечный путь совсем скоро соединится с путем человеческим — и великий Вестник Неба на земле Ли соединится с покровителем, на какое-то время став бессмертным.
— Он не отбрасывает тени. — Утомленно дернул плечами Черниговский, прищурившись на сияние. — Гвардия! — Рявкнул он.
— Может, еще не к нам… — брякнул кто-то из гвардейских, послушно усиливающих щиты.
— Не к нам. — Подтвердила Го Киу. — Он увидел мой дворец. Он идет ко мне, — отступала она назад, пока не уперлась в надежного, как стена, Веню.
— Спаси меня, — шептала она, продолжая пятиться, пока не вжалась в него окончательно. — Спаси меня…
Сияющая фигура спустилась на землю где-то за пару домов впереди. Вспыхнуло небо над ним, ознаменовав соединение двух путей.
— Спаси меня…
А через пару минут из-за дальнего поворота дороги вышел китаец с сияющим мечом, лениво направляющийся в их сторону.
Грянула залпом гвардия, сотканным из теневых клинков. Сплелись воздух и огонь, ударив плазмой. Обрушилась земля карстовым провалом. Рухнула сверху сконденсированная вода, тут же обращенная льдом..
Вестник Неба продолжал идти к ним, шагая по воздуху, проходя через огонь, рассекая лед сиянием меча… А в отчаянии сброшенные на него фасады зданий — истлели в ярком сиянии..
— Спаси меня… Оставь меня… — Обреченно произнесла Го Киу.
Задрожали ноги, готовясь покорно встать на колени. Но ее аккуратно придержали за плечо, подняли вновь и завели за свою спину.
Позади ее аккуратно подхватила гвардия, дав с достоинством досмотреть, как ее Веня, поудобнее перехватив золотые кольца, шагнул вперед.
Но не к воину с золотым мечом, а к вновь замерцавшей княгине.
Поймав момент, когда та снова станет собой, вечный встал перед ней на колено.
— Благослови, древняя. — Впервые за столетия услышал мир сухой и надтреснутый голос.