Замыкание

— Если вам дадут соперника, и мы победим. Если нашим союзникам дадут соперника, и они победят, а медали будет вручать другой человек — вас это устроит?

— А я думал, это от шампанского у меня болит голова! Оказывается, это все вы, ротмистр! — Заворчал князь. — Все эти заговоры — это развлечение для его величества! Захочет, придет — и разгонит всех! Но у благородных есть право устраивать мятеж, а у других — этому противиться! В конце концов, это весело!

По земле шарахнуло так, что выбило крошку из каменного потолка.

— Там сейчас всех убьют без нас! — Печалился Давыдов, глядя на меня.

Но не торопился куда-то бежать и наводить порядок. Усы его, как вибриссы хищного зверя, настороженно подергивались, а в глазах не было и тени опьянения.

— Авианосец ЮК «Либерти» в акватории Черного моря, учения. Боевая группа в сорок кораблей в районе Датских проливов, учения. Авианосец «Великий путь», Владивосток, учения. — Перечислял я спокойным тоном.

— И что? Пусть себе учатся. На шлюпках, там, спускаться… — пожал господин полковник плечами. — Авось выживет кто.

— Их сопровождают наши корабли охранения, ваше сиятельство. — Я под его пытливым взглядом опустился к пленнику и достал удостоверение ВМФ из его кармана, распахнув перед князем. — Они выстрелят первыми.

— Вздор, — отмахнулся Давыдов. — Война никому не нужна.

— Это понимают все, ваше сиятельство. Новый император убедит в этом наших зарубежных партнеров. — Смотрел я на него прямо. — Правление стоит начинать с успехов.

— Ротмистр, достаточно всего одного слова великого князя Романа Глебовича, что это самоуправство низовых чинов, и никакой войны не случится.

— Если он будет жив.

— Вы и ему пророчите смерть? — Хмыкнул его сиятельство, заложив руки за спину и напряженно покачиваясь с мыска сапога на пятку.

— Он находится подле государя. Он в опасности. И он уж точно никогда не даст приказ кораблям стрелять. — Уверенно завершил я.

— Это ж кто у нас такой завелся тогда… — Дернул усами князь, посмотрел на бутылку с шампанским и раздраженно отставил ее в сторону.

— У Императора восемь сыновей, господин полковник.

— А у вас — богатая фантазия, ротмистр. — пробубнил Василий Владимирович, распрямляя плечи до неестественной прямоты. — Майор Шевцов, Николай Семенович! — Рявкнул он в пустоту перед собой, заставив чуть вздрогнуть от неожиданности.

— Я! — Рявкнули в ответ, и из пустоты перед нами вышагнул седой мужчина в обветшавшем мундире дейб-гвардии, придерживая саблю рукой.

Объемный, пахнущий полем и свежим небом, отбрасывающий тень и дышащий теплым воздухом. Я невольно вытянул в его сторону руку, но удержал себя.

— Прошу простить, что побеспокоил, Николай Семенович. Под угрозой жизнь Его Императорского Величества!

— Это отец или сын, господин полковник? — Уточнил тот, подобравшись.

— Это внук. — Сухо уточнил Давыдов.

— Разрешите призвать мой батальон? — Заострились черты мужчины.

— Разрешаю.

Николай Семенович коротко поклонился, отошел в сторону и принялся выкликивать по именам полковых адъютантов, что исправно выходили из пустоты и строились перед ним. Потом пришел черед ротмистров, что споро призывали из небытия своих офицеров…

— Майор Шевич, Дмитрий Федорович! — Гаркнул над ухом голос Давыдова.

И очередной статный господин с орденами и парадной саблей шагнул под свод тюремного коридора.

— Покушение на Императора, Дмитрий Федорович! Это правнук, — опередил он вопрос.

— Разрешите призвать мой батальон?

— Разрешаю.

— Майор Хилков, Алексей Иванович!.. Разрешаю!

— Майор Греве, Петр Павлович!.. Разрешаю!

В коридоре становилось тесновато. А нашего пленного как-то незаметно утащили на допрос два неразговорчивых господина в чине корнетов. Хотя, впрочем, для покойников они были более, чем многословны.

Батальон Шевича построился и организованной колонной потянулся на выход.

— Майор Хомутов, Петр Павлович!.. Разре!.. Нет, это не Ивана внук, это его правнука правнук… Или пра-правнук?.. Пра-пра-пра… Сам спросишь! Разрешаю!..

Сотни людей тянулись к выходу, а я, мягко говоря, удивлялся, стоя возле стены.

Приказы — занять территорию. Перекрыть все входы и выходы. Оцепить дворец. Отловить татей. Наладить патрулирование. Короткие кивки в ответ, резкие команды дальше по строю — и очередная колонна поднимается наверх, придерживая сабли.

Я потерялся в счете на второй тысяче, когда князь Давыдов уже откровенно затормошил мундир.

— Пока достаточно, — кивнул он на выходящих гусар. — Пойдем спасать государя. Даже ностальгия накатила — восемьдесят лет прошло с прошлого раза…

— Тоже — заговор? — Полюбопытствовал я.

— Да какой заговор? — Хмыкнул он, неспешно зашагав к выходу. — Так, мировая война…

К моменту, когда мы вышли под открытое небо, вся территория внутри кремлевских стен мельтешила алыми пятнами гусарских мундиров. Количество брало свое — вязали беглых; прижимали к стенам сопротивляющихся, поливая заклинаниями и увещевая грозным архаичным словом; занимали здания и выставили охранение вокруг разрушенного Сенатского дворца, где обескураженно смотрели на все происходящее спасатели.

А я в первую очередь смотрел на небо — молочно-белое с жемчужными просветами, взрывающееся северным сиянием и тут же сереющее, иссиня-черное, вскипающее красным и вновь уходящее в белизну. Отзвуки близкой схватки меняли все головокружительным калейдоскопом, заставляя завороженно ожидать нового поворота. Защита, поднятая над Кремлем — не чета той, что не успела защитить Сенатский дворец от внезапной атаки, почти не пропускала звуки. Высокие стены не давали увидеть поле битвы. Но дрожь земли передавала все.

На зачистку кремлевского дворца отправился батальон Греве — меня мягко удержали от активных действий. Есть профессионалы, и не стоит мешать им работать.

Нам же с господином полковником предложили обзорную площадку в Арсенале, окнами на творящееся снаружи безобразие. Правда, у кабинета были иные обитатели, но когда к вам заходят полтора десятка вооруженных гусар, аргументы против собственного выдворения выходят крайне неубедительными.

За окнами же разливалась Москва-река, отливая вскипевшей и парившей мутной гладью до Никольской улицы. Из-под невысокой воды выглядывали заснеженные здания и храмы, а беззвучный шторм нагонял высокую волну пополам со льдом по затопленным улицам, закручивая цветные пятна автомашин и рекламных щитов. Небо в этот момент чудилось серой копировальной бумагой, дырявой от тусклых звезд. Или то серебристые капли, что падали вниз с черного неба?..