Заноза Его Величества

— Дарья Андреевна? — выводит меня из задумчивости Карл.

— Да, валялась там какая-то бумага на столе. И печать на ней такая…

— Зелёная? — оживляется он.

— Ага, вроде вот как ты.

— Врунья! — подскакивает он и тыкает в меня шпагой. — У Императора печать алая!

— Ах ты, гадёныш! — сгибаюсь я в сторону ощутимого укола в бок, но это вовсе не мешает мне схватить Карло за ухо и шпагу эту его дурацкую отобрать.

— Знаешь, что? Шпаги детям не игрушки. И я тебе не мамка, — скручиваю я его крошечное ухо, пока вцепившись, он виснет на моей руке, — нянчится с тобой не буду. Давай рассказывай, что тут к чему!

Глава 12

— Отпусти, дура! — дёргает он в воздухе ногами.

— Ах, ещё и дура? — прикалываю я шпагу на корсет, как булавку, и высовываю дерзкого феёныша в окно. — Тогда вали отсюда. Давай, давай! Лети, Икар! — стряхиваю я его с руки. — Без тебя разберусь.

И хоть его тонкие крылышки уже вовсю стрекочут в воздухе, в мой палец он вцепился просто намертво. Только берет от моих усилий слетает с его головы. И воспользовавшись моментом, когда он пытался его подхватить, я его сбрасываю и захлопываю окно.

Никуда он не денется без этой своей волшебной шпалочки. И пока он там ищет где-то внизу свой пажеский убор, сама пытаюсь колдовать. Чтобы его подразнить, конечно, но мало ли.

— Ахалай-махалай! — произношу я самое известное в нашей стране заклинание, взмахивая этой «цыганской иглой» и направляя её куда попало. — Махалай-ахалай!

— Ничего у вас не выйдет, — заглядывает фей снаружи в кусочек бесцветного стекла в витраже.

— Выйдет! Ещё как выйдет, — выразительно поднимаю я ногу. — Туфли себе удобные наколдовать что ли? Вдруг я здесь надолго, а мозоли дело быстрое, с качеством медицины у них здесь явно так себе. — Ляски-масяськи!

Конечно, ничего не выходит. И башка занята не тем. Кто же ранил Его так и за что? И если рана отравленная, значит, хотели убить наверняка. Раз к знахарке обращался, значит, лечит? И что, на всю страну не нашлось ни одного приличного лекаря? Только вот эти, подсовывающие непонятно что? И к феям поди обращался. Ну, не настолько же он гордый дурак! Или настолько? И ведь не спросишь. Или спросишь?

Эх, мало информации, мало. Одно беспокойство.

Надо сосредоточится на какой-нибудь ерунде.

Не думать о лабутенах! Не думать о лабутенах! Как там ещё говорил Гарри Поттер?

— Опиздюней! — взмахиваю я, глядя на местные шёлковые лодочки-колодочки, а потом вытаскиваю ногу. Педикюр вот ещё надо. — Педикюр-маникюр!

Ни хрена. Я, конечно, не особо и верила в успех своей колдовской техники, но не могла не попытаться. И в приоритете сейчас не это сложное колдунство, а всё же проучить дерзкого парнишку. А то взяли моду обзываться да командовать. Один, не смотри, что больной. Второй вообще от горшка два вершка. Никаких тапок не них напасёшься.

Кстати, тапочки! Притаскиваю на подоконник так удачно пригодившиеся лапти. Хотела Гошику их подарить, на память, но не заслужил, грубиян. Второй раз его не погоняешь, он теперь стреляный воробей, а мне опять что ли босиком ходить?

— Эх ты, двоечник! — составляю тапки одну к одной, не глядя на Карло. — Даже тапки по размеру наколдовать не смог.

— Тётенька, — стучит мне в створку фей. — Пустите меня, пожалуйста!

— А то что? — бросаю на него строгий взгляд, когда он носом прижимается к стеклу. — Тебя мама наругает?

— Меня и так выпорют за то, что я из дома сбежал и за испорченный костюм. Меня наказали и вещи забрали, я его у младшего брата стащил.

— И правильно выпорют, нечего брать чужие вещи, — размахиваю я палкой. — Трах-тибидох! Писька-отвалиська! Премии лишу! — вот последнее у нас на работе всегда срабатывало. Голос только надо построже. — Премии лишу! — как могу изображаю я своего злобного начальника. А вид у парнишки за стеклом как у Ленкиного кота, нагадившего в новые туфли. Невинный и жалостливый. — И нечего давить из меня слезу. Наказали, значит, заслужил. Помощник, называется, — хмыкаю я. — Нет, друг, называется! Давай колись, что ещё за прошение?

— Вот, — показывает он мятую бумажку, стоя на перекрестьях декоративной решётки, защищающей витраж, и держась за неё рукой. — Это в кармане было. Я вам друг, правда. Но если я смогу про это что-нибудь узнать…

— Думаешь, хворостиной тебя не отстегают? — приоткрываю крошечную щёлку, чтобы забрать эту писульку.

— Скажите «форте», — подсказывает он.

— Форте! — взмахиваю я шпажкой. И, осыпав снопом зелёных искр подоконник, она увеличивает бумажку до размеров нормальной средней помятости желтоватой бумаги.

— Хе-хе-хе! — довольно посмеиваюсь я. И снова направляю палку на тапки. — Пиано!

Снова сноп зелёных искр, и тапки уменьшаются как раз до тридцать шестого нерастоптанного. Аллилуйя! Вот то-то же! Спасибо нашему общему образованию! Не родилась ещё на свет такая палка, чтобы я с ней не справилась.

— Говорю же, двоечник, — вчитываюсь в документ.

Полное непонятных мне слов, помарок и исправлений, явный черновик, это прошение сводится к тому, что некое магическое сообщество просит у Его Величества не оставлять его без его помощи и защиты.

Да феи, похоже, правда, в беде. Не зря к королю приходили с челобитной. Ладно, плюс в твою карму, Карло! Верю, что искренне о своих беспокоишься.

— А это что за ДПС? — разглядываю гербовую печать с тремя буквами.

Неприятным холодком в груди растекаются воспоминания о неоплаченном штрафе. Нет, я конечно, могла бы поспорить с инспектором, что не ехала я вовсе с такой скоростью, но чёртову дрону с камерой ничего не объяснишь. Интересно, а сегодня какой день? Там до одиннадцатого по квитанции была скидка. Блин, о чём я? О чём? О душе беспокоиться надо, не зря ж она попала сюда, в это тело. Ну, очень хочется верить, что не зря, а я всё о мирском, о прошлой жизни, о туфлях, о неоплаченных штрафах.

— Это Департамент Пространственных Связей, — сообщает фей в щёлку. — Так называют фей по протоколу.

— По протоколу, — хмыкаю я. — Слышь, товарищ командир, я тут случайно права дома забыла…

— Миледи, впустите меня, пожалуйста! — нетерпеливо подхныкивает он. — Если меня увидят, поднимется шум, а вы же не хотите, чтобы кто-то узнал, что вы не настоящая Катарина.

Шантажировать меня решил? Ай да Карло, ай да молодец!

— Ишь как заговорил, — наклоняюсь я к стеклу. — «Миледи». «Пожалуйста». И что будет, если узнают?