Заноза Его Величества

В моей руке он не дрожит. Но ложится плохо. Особенно если направлять на себя. Не хочет он меня убивать. Сопротивляется.

— Войдите! — кричу я на стук в дверь и прячу его обратно в тряпицу. Киваю Марго, пришедшей с пяльцами. Приглашаю генерала Актеона занять стул напротив.

Барт пришёл, чтобы обсудить текущие дела и дать очередной урок дворцовых премудростей. А Марго — путать нитки, быть рядом со своим Барти и злить меня.

— Зачем мне горящие избы? Зачем мне бегущие кони? Я — женщина, а не пожарный! Я — женщина, а не Будённый! — раскладываю я бумаги, принесённые генералом и откидываюсь к спинке стула, готовая его слушать. Или делать вид, что слушаю.

Всё, чем на самом деле заняты мои мысли в течении последних двух недель: как найти выход. Нет, если честно, иногда мне даже кажется привлекательной идея броситься грудью на этот кинжал, если бы не проклятая привычка не сдаваться. Не дурацкая ответственность. Не чёртова кипучая энергия. Не устаревшее советское воспитание. Не врождённый трудоголизм. И не приобретённая годами безотпускного труда привычка от всего лечиться работой.

Вот в неё с головой я и погружаюсь, спасаясь от тоскливых мыслей. Пытаясь не подавать вида, что всё плохо, не отчаиваться, не дать себя поглотить страху и беспомощности. В конце концов, ещё все живы, всё решаемо, всё поправимо. Как минимум, надо дождаться Гошика. Как максимум, у него есть ещё целый год. А в среднем несколько месяцев и надежда, что когда будет у меня больше информации, родится и решение.

Пока главное не сдохнуть от тоски без моего Полынного короля.

И я езжу по феям и травникам, принимаю посетителей, отвешиваю положенные реверансы, заказываю наряды, вникаю в чужие проблемы, улыбаюсь, гоняю слуг и развожу бурную деятельность по благоустройству замка.

Асфальт в их Полынном Королевстве и правда не производят, но вот некое подобие тротуарной плитки, не особо пользующееся популярностью в одной забытой Огом лавчонке я всё же нашла. И кажется, спасла людей от банкротства, решив замостить весь королевский двор.

Не считая всяких мелочей, типа стирки штор и мытья окон, затеяла я и великий шмон по разборке заваленных всяким хламом помещений. Плюс пригласила бригаду «водопроводчиков», которые взялись не только отремонтировать все неработающие колодцы, но и почистить выгребные ямы. А самое главное, обещали позаботиться о том, чтобы одно с другим никогда не контактировало.

В своём исписанном больше чем на половину блокнотике я не только уже нарисовала схем пять разных рокировок как нам освободить Карла от наложенного им же самим заклинания, но и сделала пометку, что стоит предложить королю организовать водоснабжение не как у моей бабушки в деревне (ковшиком из ведра), а как во всём цивилизованном мире (с удобствами внутри, а не на улице).

И если в «деле Карло» пока всё упирается в крокусы, о которых я ничего не знаю, кроме того как они цветут. То перспективы водопровода выглядят себе вполне реальными.

И я стараюсь не давать себе расслабиться. Иначе беда. Иначе — труба.

На той стороне кровати, где должен спать король, теперь у меня лежат книги. Законы, уставы, богословские талмуды — без бутылки не разберёшься, но не хочется даже пить.

Каждый день я достаю бутылку абсента, ставлю на прикроватный столик и каждый день засыпаю от усталости над какой-нибудь главой их местного катехизиса, так и не сделав ни глотка.

И то, что я упрямо корплю над этими книгами, разрисоваю своими пометками планы замка, взяла у Барта карту их плоского мира и упрямо учу названия и столицы других королевств, даёт хоть какое-то моральное удовлетворение. В хозяйстве всё сгодится. Хрен его знает, зачем.

Да, ещё у меня теперь два учителя: по придворному этикету и верховой езде. Тоже хрен его знает зачем. Но чувство, что я получаю второе высшее образование параллельно с работой не отпускает.

И хрен его знает зачем я держу рядом эту Маргариту.

Видеть, как медленно, но неотвратимо они с Бартом движутся навстречу друг другу, становится сущим наказанием. А слушать целыми днями как он романтичен и заботлив, как изысканно ухаживает, какие бурные чувства в Марго вызывает — всё невыносимей.

«Да трахни ты уже её!» — падаю я лбом на стол, когда генерал Актеон, переходя к списку персонала замка, посылает Марго, делающей вид, что она умеет вышивать, такой взгляд, что я искренне жалею, что давно бросила курить.

«Вот же свела я вас на свою погибель!» — шумно выдохнув, поднимаю дурную башку и позволяю-таки генералу продолжить.

И не могу сказать, что я сильно горю желанием знать, что должность заведующего провиантом в замке называется сенешал, за конюшни и перевозки отвечает маршал, за погреба и кладовые — стольник, а ещё, что мне положены камерфрау — дамы благородного происхождения, что согласны добровольно нести эту службу как пажи и оруженосцы. Но общее представление, как и что тут устроено, за беседу у меня определённо складывается.

Как и стойкое ощущение, что между этими двумя уже искрит как в неисправной розетке. И не сегодня-завтра рванёт.

— Не намечаются ли в столице в ближайшие дни какие уличные бои? — спрашиваю я как бы невзначай Маргариту, когда моё желание, если не закурить, то проветрить комнату и заодно мозг от летающих между ними флюидов пересиливает, и я вытаскиваю её в сад.

После нескольких дней непрекращающихся дождей не хочу упустить возможность погулять под серым небом Абсинтии. А на Маргарите, кроме возможности бесить меня разговорами о генерале, ещё лежит обязанность снабжать Мою Милость местными сплетнями. И, кутаясь в шаль, которой я великодушно разрешила ей прикрыть голые плечи, Марго не затыкается как радио.

— Как ты узнала? Подслушала да? Или он уже спросил разрешения, украсть меня на сегодняшний вечер?

— Подслушала, да, — киваю я.

«Нужны вы мне, ещё подслушивать вас, и так надоели», — мысленно крещусь я, и даже ромбом, на радость брату Августу, который стал моим консультантом по закону божьему. И так же мысленно обещаю, что выщиплю этому Медведю брови без наркоза, если он не отпросит у меня Марго до самого утра. Потому что, как сказал брат Август, если знатная женщина, отправленная в бордель по причине бездетности, там беременеет, то можно не только подать в суд на бывшего мужа, но и вернуть и свой титул, и, условно, доброе имя. Вот и не затягивали бы они с этим, пока я тут этот процесс курирую.

— Так что говорят в свете-то? — направляю я растекающиеся мысли Марго в нужное русло.

— Мадам Кампин заказывала себе новый наряд у мадемуазель Шелли. И они смеялись, что ты была на празднике в устаревшем наряде. Генриетта сказала, что седло на её лошади новее, чем было твоё платье. А Шелли, что бабушкины жемчуга вышли из моды ещё в прошлом веке.

«Вот сучки! Надеюсь, восьмой у Арбузихи родится девочка!» — со злости дёргаю я застёжку какого-то старомодного зипуна или шушуна, явно с плеча няни Пушкина, в который меня нарядили для прогулки, и отрываю.