Заноза Его Величества

— Войдите! — жду, когда дверь откроется, но вместо этого стук повторяется. — Да, войдите уже, кто там такой скромный!

— Миледи, — сдёрнув с головы капюшон, замирает в дверях Гриф. — Она вас ждёт.

Глава 32

Боже, я так волновалась… даже не помню, когда я уже так волновалась. Когда на права, наверно, со второго раза сдавала. Вот тогда у меня руки на руле ходуном ходили. Но сейчас, когда я выхожу из экипажа в темноту, у меня и ноги трясутся, и руки, и поджилки, где бы они не находились.

О том, что это та же дорога между Мёртвым и Живым лесом я догадываюсь по очертаниям деревьев, да по белеющему вдалеке мосту. Отвлекаюсь на блестящие разноцветные огоньки по земле с обеих сторон. И женщину в чёрном плаще замечаю, только когда Гриф подводит меня к ней почти вплотную.

— Добрый вечер, Дарья, — снимает она капюшон, эта высокая статная женщина с седыми волосами. Не старая, не сгорбленная, даже не старуха. По моим меркам лет шестидесяти, с идеальными нестареющими чертами Катрин Денёв. И той неоспоримой вызывающей красотой, за которую во все века и зовут женщин «ведьмами».

— З… З… Здравствуйте, уважаемая, — не сразу нахожу я как обратиться.

— Эрмина, — произносит она. — Большое спасибо за дары, что вы прислали. Про меня редко вспоминают, если не приключается какая-нибудь беда. Поэтому получить подарок в честь свадьбы, события радостного, было особенно приятно.

— Простите, что пыталась вломиться без приглашения, — убираю я за спину руки, которые несмотря на её совсем нестрашный вид и спокойный приятный голос всё ещё нервно подрагивают. Кто знает, может, она просто искусно маскируется.

Правда, единственное, что я вижу в ней подозрительного — это рыжие искорки в уложенной красивой волной причёске. Словно она закрепила её лаком для волос с блёстками. В остальном, даже морщинки у рта кажутся мне настоящими. Не пойму только откуда на её лицо падает этот голубоватый свет.

Я оглядываюсь, чтобы убедиться не полная ли над нами луна. Но не вижу, ни луны, ни Грифа, ни даже повозки, на которой я приехала. Совершенно пустая дорога. А я даже и не заметила, когда они уехали.

— Они вернутся, когда мы закончим разговор, — безошибочно угадывая причину моего беспокойства, отвечает Эрмина.

— На самом деле, несмотря на подарки, — покашливаю я от неловкости, — у меня тоже повод искать с вами встречи не самый радостный.

— Желаете вернуться домой и не знаете как?

— Нет, — уверенно качаю я головой.

— Не хотите возвращаться? — ни намёка на улыбку на её серьёзном лице.

— Нет. То есть хочу, наверно. Не знаю. Но не сейчас, — принимаюсь я теребить завязку плаща и голубоватый свет, появившийся у меня под подбородком, заставляет меня опустить голову.

Мои руки. Мать честная! Они светятся как у привидения. Мои настоящие руки. Со свежим маникюром, на удивление не успевшим облупиться, безобразным «старческим пятнышком» размером с чечевичное зёрнышко на правой кисти. Со всеми венками и морщинками. С родинкой на запястье, которую надо бы удалить, потому что она начала подозрительно расти.

— Но я… — вспомнив, что тут не одна, поднимаю я глаза. Чёрт, я так соскучилась по всему этому, своему, родному. — Вы видите меня настоящей?

— Как и вы видите цветные огоньки в траве и, возможно, золотые искры у меня в волосах, — показывает она рукой на свои волосы, а потом вытягивает её в сторону леса, — а это растения, которые её до сих пор хранят. Это моя магия проявляет ваш истинный облик. Но я готова выслушать вашу просьбу, какой бы она ни была.

— Его Величество, — вдруг, когда настал момент сказать самое важное, становлюсь я косноязычной. — Его рана. В боку. Он умирает.

— Вы пришли попросить его вылечить?

— Да, Эрминаль, — так некстати вдруг вырывается у меня какая-то собачья кличка. Говорила же, надо меньше общаться с собачниками! — Простите. Эрмина. Мне ничего не надо. Пожалуйста, помогите ему.

— И что вы готовы отдать взамен?

Чёрт! Ну, конечно! Вот все эти доктора одинаковые. Не зря предупреждал меня Шако, что она попросит цену, которую ещё придётся умножить надвое. Только что я могу ей предложить? Проспонсировать на пару тысяч рублей её клинику? Оставить в интернете положительный отзыв? Сдать кровь по программе добровольного донорства?

— Всё что угодно, — только и остаётся мне развести руками.

— В этом мире есть только три по-настоящему бесценных вещи: жизнь, смерть и любовь.

— Не знаю, чем вам поможет моя смерть, да и любовь обещать вам не могу, но, если моя жизнь может пригодиться, чтобы спасти жизнь королю, да хрен с ней, забирайте.

— И не жалко? — усмехается она.

— Ради него? Да ничуть, — хмыкаю я уверенно.

— Считаете её настолько ничтожной? — улыбается она. И что-то в этой улыбке, в повороте головы, в этой объёмности её черт, что придаёт голубоватый свет, что падает, видимо, от моего лица, кажется мне почему-то знакомым. Словно я видела её раньше, эту улыбку. Совсем недавно. Уже где-то здесь. Если бы ещё вспомнить при каких обстоятельствах.

— Если кто-то и всплакнёт на моей могилке, так только подруга Ленка. Да и та, возможно, меня давно оплакала, сдала в психушку и махнула рукой.

— Что ж, договорились. Я заберу вашу смерть, Дарья Андреевна, если кто-нибудь всплакнёт о вас. Вот только королю я помочь не могу.

— То есть как? Нет, нет, погодите, — возмущаюсь я, хоть она никуда и не уходит. — Что же это тогда за сделка, если вы не можете ему помочь?

— Так и вы живы. И я не собираюсь отнимать вашу жизнь. Только смерть.

— Да к чёрту эти ваши передёргивания. Честное слово, ведёте себя как страховой агент. Да плевать мне на себя. Королю помогите, Эрми… — всматриваюсь я в её удивлённое лицо и вдруг понимаю где и когда я её видела. — Или как там вас раньше знали? Наль? Это же вы богиня Наль?

— А вы даже лучше, чем я думала, — снова улыбается она, вот-вот, той самой улыбкой, что я видела на испачканном чернилами гобелене в кабинете короля.

Чёрт! Да я сама в шоке. Хрен знает, как это пришло мне в голову. Но ведь угадала. Догадалась. Или это Катькина память мне это подсказала?

— Может не настолько, как вам показалось, — скромничаю я. — Но рыжая девочка не погибла, да? Не исчезла, не спряталась в другом мире, как мне подумалось вначале. Она просто лишилась своей магии и осталась здесь?

— Не всей магии, — качает она головой. — Только доброй её части. Той, что растила травы, лечила раны, давала жизнь. Но во мне осталось зло. Темнота. Теперь я могу убить растущую жизнь, высушить реку, сделать бесплодной землю. Именно поэтому при всём моём желании, я не могу помочь королю.