Заноза в Жаднице

Корвин за моей спиной, видно, дернулся, потому что Корделия резко повернулась и впечатала кулак ему в живот, заставив согнуться пополам. А когда Мала что-то протестующе крикнула, ударила и ее – когтями по лицу, так, что на нежной смуглой коже остались три безобразные кровавые полосы.

– В следующий раз вырву язык, – предупредила высшая, явно наслаждаясь болью и беззащитностью девушки. И изумленно взвизгнула, когда я дикой кошкой прыгнула на нее, пользуясь тем, что Таллос в целях удобства развязал мне руки.

Кожа на лице Корделии, пострадавшая от настоя златолистника, еще не зажила до конца, и я со всей силы вонзила пальцы ей в щеки, едва покрывшиеся тонкой розовой коркой. Вампирша завопила так, что я чуть не оглохла, а уже через секунду Таллос оторвал меня от нее и приложил о стену, по которой я сползла на пол, как бесформенный кусок теста.

«Хорошо, что я – ван Дьен», – подумала я, когда вспыхнувшая в груди острая боль так же стремительно начала утихать. Кажется, высший сломал мне пару ребер. И опять деймор качнулся в мою сторону, и опять получил в живот – на этот раз от взбешенного Таллоса.

– Потерпи, полукровка, скоро ты встретишься со своим самым страшным кошмаром, – рявкнул он на Корвина, безуспешно пытающегося выплюнуть кляп. Деймор в ответ со сдавленным рычанием напряг тело, и мы отчетливо услышали треск опутывающих его веревок.

– Рыпнешься, и айнарке конец, – предупредила Корделия, утирая струящуюся по щекам кровь – я постаралась на славу. – Наши дети давно уже жаждут вцепиться ей в глотку! А не угомонишься – сломаю красивые пальчики эронессы, один за другим. Чтобы пробудить Владыку, они ей все равно без надобности.

Вперив в меня взгляд полыхающих глаз, деймор перестал дёргаться и замер, судорожно раздувая ноздри. Однако и мне, и вампирам было ясно, что, захоти он освободиться, долго его веревки не удержат.

Таллос заторопился – сгреб меня в охапку, как тряпичную куклу, и прыгнул в открывшийся на месте саркофага проем. Следом Корделия впихнула Корвина и Малу, а затем грациозно спустилась сама, велев низшим охранять склеп и вход в крипту. Последним на крышку саркофага шмякнулся предатель Флориан, которому явно не улыбалось оставаться наедине с будущими собратьями.

Здесь, внизу, все было по-прежнему: темнота, сырость, запах запустения и пугающая массивная дверь в дальней стене. Только теперь мне придется открыть эту дверь и лицом к лицу встретиться с запертым по ту сторону ужасом. С исконным врагом, мечтающим свернуть мне шею и раз и навсегда избавиться от охотников из рода ван Дьенов.

И что я могла ему противопоставить? Да, в найденном мной дневнике описывалось то самое заклятье, с помощью которого Урсула когда-то заточила Кромулуса в этой крипте, но повторить его будет не так-то просто. Для начала охотнику следовало загнать или заманить вампира в помещение с единственным выходом. Затем – быстро начертить своей кровью специальные магические символы у двери, заперев тварь внутри, и произнести особое заклинание на жутко сложном древнем языке, из которого я сумела запомнить от силы несколько слов. После этого вампир погружался в беспробудный летаргический сон, в котором мог пребывать веками, пока кто-нибудь не возвращал его к жизни все той же кровью ван Дьена. Кромулус уже не раз попадался в эту ловушку и вряд ли даст мне шанс провернуть этот фокус снова.

Оставалось лишь одно – попробовать убить его своей измененной кровью, рискуя погибнуть при этом самой.

– Вперед, – толкнул меня в спину Таллос. – Открывай.

– Я не знаю, как, – огрызнулась я, очутившись перед огромной одностворчатой дверью из потемневшего от времени и сырости дерева, в которой зияла обитая железом замочная скважина.

Таллос раздраженно вздохнул, схватил меня за руку и снова полоснул когтем по моей ладони, после чего с силой впечатал ее в дверное полотно. Мою кожу обдало теплом, по двери прокатилась волна тусклого голубоватого сияния, и в оглушительной тишине подземелья раздался отчетливый щелчок открывшегося замка. Одновременно с этим сверху вдруг донесся какой-то шум, визг, рычание, а спустя секунду Корвин, резким движением сорвав с себя веревки и отшвырнув кляп, бросился на опешившую Корделию.

Все произошло очень быстро: Мала и Флориан отскочили к стене, Таллос отпустил меня и повернулся к деймору, сцепившемуся с Корделией, а я стремительно шагнула к высшему и выхватила кинжал из ножен на его поясном ремне. Но мой удар не достиг цели – Таллос в последний момент уклонился, взмахнул рукой, и я отлетела к стене, едва не сбив с ног прижавшуюся к ней Малу.

– Руки! – выпрямившись, выдохнула я, и девушка поняла – повернулась ко мне спиной, позволяя разрезать стягивающие ее запястья веревки. Флориан кинулся к нам, пытаясь мне помешать, но Мала пнула его ногой в живот, а затем, освободившись от пут, добавила предателю еще и кулаком.

Предоставив этих двоих друг другу, я поудобнее перехватила рукоять кинжала и поспешила на помощь Корвину.

Деймор дрался сразу с двумя высшими, и как дрался! Меча у него не было, но он сам казался совершенным орудием смерти, за молниеносными и отточенными движениями которого не поспевал следить глаз. Он крутился, прыгал, пригибался, наносил руками и ногами удары, наверняка смертельные для человека, – но вампиры с хрустом сращивали сломанные кости и снова устремлялись в бой. Хорошо хоть, и на Корвине все заживало почти мгновенно.

А наверху по-прежнему слышался визг, рычание и грохот. По-видимому, пришло подкрепление в виде оборотня. Эх, на пару бы секунд раньше...

Я шагнула вперед, и в это мгновение Таллос, извернувшись, швырнул деймора на пол и прыгнул ему на грудь, метя клыками в горло, а его сестрица нависла сверху, ища, куда бы засадить свои когти.

– Корделия! – крикнула я, и, когда вампирша вскинула голову, на ходу метнула в нее кинжал. Клинок по самую рукоять вошел в ее плечо, и, заорав от боли, она выдернула его, отбросила в темноту, а затем, пошатываясь и истекая кровью – зачарованная сталь знала свое дело – устремилась ко мне.

Несмотря на полученную рану, двигалась вампирша нечеловечески быстро – я едва успела уклониться от ее когтистой пятерни, вжикнувшей в паре миллиметров от моего горла. Зарычав, Корделия занесла надо мной вторую руку, но вдруг с визгом подскочила и завертелась вокруг себя, как веретено, пытаясь стряхнуть вцепившуюся ей в зад... Облачко. Собачонка сжала челюсти со свирепостью бойцовского бультерьера и разжимать их добровольно явно не собиралась. И как только она здесь оказалась? Неужели следовала за нами от самого замка?

Понимая, что вампирша сейчас просто вспорет храброй дурынде брюхо, я бросилась вперед, но тут от провала в потолке в нашу сторону метнулась стремительная тень, и Корделию смело пепельно-белым вихрем.

Мариан!

Я отвернулась, не желая смотреть, как оборотень рвет твари глотку, увидела, как Корвин дотянулся до лежащего на полу кинжала и вонзил его в грудь Таллосу, оглянулась на Малу, как раз отвесившую очередной тумак целителю... и окаменела при виде бесшумно приоткрывшейся двери в темницу Кромулуса. Крик замер в горле, тело от страха на мгновение утратило способность двигаться, и я могла лишь беспомощно наблюдать, как из образовавшейся щели высунулась иссохшая когтистая рука, больше напоминающая лапу какого-то монстра, и схватила того, кто оказался к ней ближе всех – то есть, Флориана. Целителя со страшной силой втянуло во мрак темницы, откуда спустя мгновение донесся короткий вопль ужаса и боли, а затем я отчетливо услышала громкий хруст и влажные чавкающие звуки.