Занудное попаданство: На юг, на запад, на восток

— Идёт, оплачу десять, но забирать буду по две в день, — удивил я мясника, — почём одна туша?

— Два резца, — недовольно ответил он.

Я достал четыре больших медных монеты, и положил на прилавок. Хорошо что я с кошельком не расстаюсь. С тем что для «мелочи». Второй надёжно спрятан в комнате.

— Какие-то монеты, не наши, — мясник с сомнением взял одну из них в руку и прищурившись стал осматривать.

— Эти, кажется, с того берега Аунды. Могу поискать из стран что поближе.

Я раскрыл кошелёк на ладони, до состояния плоского кругляша, показывая содержимое. Девушка с интересом стала рассматривать содержимое. Монеты действительно были примерно из пяти или семи разных стран. Обычно все принимались один к одному, но иногда попадались и вот такие привереды как этот мясник.

— Давай вот эту шкурку, я тебе клык нормальный дам, — указал он на одну из затесавшихся в «медный» кошель серебрушку.

Вот явно же на…житься хочет. Впрочем, не оставлять же волчат голодными. Я отдал монету, и собрал свою медь, жадно провожаемую глазами мясника.

— Можно не разделывать, только завернуть во что-нибудь, мне их везти часа три.

Бугай проворчав что-то под нос вышел во двор через дверь сбоку.

— А зачем тебе столько мяса? — спросила Лега пока я прислушивался к визгу со двора.

— Ну каждому по тушке в день, чтоб лежали в какой-нибудь норе, и никому на глаза не попадались.

Девушку ответ устроил, и мы молча стали ждать. Так же молча мы взяли мешки, из которых капала кровь. Я бы сказал ручьём текла, но ждать когда стечёт, времени уже не было. За мешки кстати с меня потребовали ещё две мелких медных монеты, торговаться я не стал. Так же молча мы дошли обратно. Так же молча я загрузил мешки на Зорьку, и повёл её к воротам. Зорьке запах крови не нравился, но она за время похода к нему привыкла, мы часто отправляли волчат в обход города, и вывозили им еду на лошадях. Кстати Зорьку я выбрал именно потому, что она к запаху крови была менее привередлива чем та же Звёздочка. Утёс в этом плане был ещё лучше, но это был личный конь Огля, Буцефал мой, а вьючные были общими.

— Куда на ночь глядя? — вышел на звук копыт из своей будки Сотр. Посмотрел на нас сомнением, после чего спросил, — в городе не нашли где миловаться чтоль?

— Дядя Сотр, что ты такое говоришь! — возмутилась девушка.

— Лега? А это кто с тобой? Ученик Огля? Надеюсь вы не сбежать решили?

— Сеньор Сотр. Мы с учителем, за воротами оставили наших собак. Дрессированных. Чтобы не пугать мирных жителей. И я хотел бы их покормить, чтобы они не загрызли чей-нибудь скот.

Стражник с сомнением посмотрел на меня.

— Собак.

— Именно так, — ответил я с самым честным видом.

— Чтоб не загрызли чужих хомяков.

— Всё верно.

— А она?

— Просто хочет посмотреть на собачек.

— Угу. А у собачек случайно не зеленоватая шерсть?

— Вы очень проницательны, сеньор Сотр.

— Дрессированные.

— Если вовремя кормить, — я показал на два мешка, с которых до сих пор капала кровь.

— Узнаю Пышку, — усмехнулся стражник, — ну иди корми… собачек. Я разъезд предупрежу, чтобы их не трогали. На них завтра хотели охоту устраивать.

Лега удивлённо прикрыла рот руками. Я толкнул её, и мы прошли через ворота.

— А почему на них собирались охотиться? — слегка запыхавшись спросила она, когда мы отошли от ворот.

— Ну испугались немного, побоялись что те на хомяков охотиться станут.

— Они такие страшные?

Я задумался. Для того, что видел как они растут из пушистых щенят, явно нет, а для постороннего.

— Не знаю, по мне так они достаточно милые.

Разговаривать на ходу девушке было сложно, и мы пошли молча. Я бы предложил ей сесть на лошадь, но тогда бы она явно испачкалась в крови. Через минут двадцать мы добрались до той точки, где я впервые увидел город, а ещё через полчаса, я почувствовал знакомые эмоции.

— Бегут, — предупредил я девушку.

Мы немного отошли с дороги, и я скинув мешки с лошади, вытряс из них туши хомяков. Зорьку отвёл чуть назад, и стал ждать. Через пару минут от одной из скал отделились тени и метнулись ко мне. Лега вскрикнула позади. Лень не добежав до меня свернула к одной из тушек, и жадно вгрызлась в неё. А вот Гнев сначала подбежал именно к девушке, обнюхал её, толкнул меня, транслируя радость и обиду, после чего повторил за Ленью.

— Ну вот. Это мой — его зовут Гнев. Это Огля — её зовут Лень.

Имена были на родногском. Языке очень похожем на карольский. Именно на нём говорили в Толпо. Поэтому для Леги это были просто какие-то слова.

— Это же не собаки? — «догадалась» она.

— Это молодые потрошители. Самые опасные звери рядом с Толпо, — вздохнул я.

— Молодые? — Лега с сомнением посмотрела на урчащих волчат, жадно хрустящих мелкими костями.

За лето они подросли и были мне уже почти до середины бедра. Примерно как алабаи или кавказцы. Действительно, внушает. Я стал потихоньку собирать воду из воздуха и отмывать ею бока Зорьки. На такое действие контроля мне уже хватало.

— Ну папа у них был примерно вот такой в холке, — я показал на уровне своего пупка, потом опустил руку до уровня пояса, — а мама вот такая.

— А как?..

Видимо от шока она просто не могла завершить вопрос.

— Что как?

— Как таких вообще можно приручить?

Я вздохнул, вспоминать тот день было неприятно.

— Когда я их нашёл, им было месяц отроду. Семь волчат. Они бы просто не выжили в пустоши без родителей. А приручить кого-то с такого возраста — довольно легко.

— А родители?

— Я съел печень их мамы, Китаф — папы. Это произошло после того, как они растерзали четверых соратников Китафа, которые взяли меня в плен, из-за того, что за несколько лет до этого, Огль с ещё одним моим другом не дали им нас ограбить. В общем, запутанная история.

— Китаф это же ваш друг, вы не боитесь что он что-то сделает.

— Хотел бы, давно бы сделал, — Гнев сыто облизываясь подошёл, и лёг рядом.

Я сел на корточки, и потрепал его по холке. При этом транслировал одобрение, сожаление и пытался объяснить что стоит прятаться лучше. Лень улеглась в шаге от разодранных туш.

— Можно, — нерешительно подошла Лега.

Я кивнул, и подвинулся. Когда она попыталась потрогать волчонка, тот слегка зарычал, транслируя раздражение, но разрешил по моей просьбе.

— Жёсткая — девушка подула на ладони, — а у меня папа погиб когда мне было два года. Большой земляной дух переворачивался, малых распугал. А он в это время ездил в деревню по делам. Вот малый дух мимо пробегал, да и проглотил всю повозку. Говорят что весь город тогда горевал, там наших человек десять было, но я не помню.