Занудное попаданство: На юг, на запад, на восток

— Наймит это мэрский. Ну тот у которого волчок ваш.

— Точно?

— Шоб мне блестяшки руку атрубили.

Тарта поморщилась. Исправить речь Жмура она пробовала, но результатов не добилась. Ей хотелось расплакаться. Вообще ни на что не способна. Блестяшками теневики звали стражу, а значит «клятве» можно верить.

— Граматно всё сделал падлюка, — продолжил мальчишка, — Прагрел телегу, патом с разных старон запалил, и ветерком дымок раздербанил.

— Откуда узнал?

— Ахотничков паспрашали, сколь стаял, как хадил. Кагда загарелась, сколь гарела. Так что эт точно.

Тарта обняла себя. Заметила как покраснел Жмур, проследила за его взглядом, и сложила руки на груди, а не под неё. Вот же болван малолетний. С конца лета на потрошителя сыпались неудачи. Точнее она так поначалу думала. То золотари сломают свою телегу и опрокинут бочку прямо перед входом в Потрошителя, то у мясника прямо перед ними выкупят всё мясо, то у мельника, у которого они закупают муку, жернов соскочит. с ними стали неохотно работать. Поэтому начало страдать качество блюд и подаваемой выпивки, вонь от перевёрнутой бочки до сих пор иногда появлялась, и в Потрошителя стали ходить всё меньше. Так ещё и сезон походов за барьер приближался к концу, пришло время сбора урожая, и многие барьерщики вернулись на поля. Она хотела сделать рекламные листы, про которые рассказывал Тимур, и раздать их по всему городу, но… бумага сгорела. Пару атнивок назад она поняла что таких совпадений быть не может, и попросила гильдмастера теней узнать кто за эти стоит. Пришлось ради этого даже в дом к одному члену городского совета залезть. И теперь вот она знает виновного, опять. Хотя стоило догадаться, по слухам граф воспринимал Потрошителя как украденное из-под носа. Да ещё и у Ротода по местным меркам такой же титул. Самого Фошера, Тарта не винила. Злилась — да, собиралась при встречи отплатить — конечно. Но не слишком сильно, виноват был во всём мэр.

Тарта посмотрела на парочку северян. Рядом с ними стояли их волчата. Да Агле к себе взяла одного из двух оставшихся, а именно — Зависть. Так что без «хозяина» остался только Блуд. Но если вернуться к Агле, этот сморчок сорвался когда она в первый раз приехала. Они с Ротодом тогда по всему городу за ручку гуляли. А Агле красавица. Девушка осмотрела себя и вздохнула. Тощая, невысокая, и угловатая. Брат говорит что это временно. Не худоба с ростом, а угловатость. Он так и сказал: подростковая угловатость. Но она-то уже не подросток, ей уже скоро одиннадцать! Хотя Явлафу вроде нравится. Вон он идёт, лёгок на помине.

— Золотая нить за повозку денег спрашивать не будет, об этом можешь не беспокоиться.

Тарта посмотрела на парня. Какой же идиот. У неё всё рухнуло, нет бы обнять, а он про какие-то деньги.

— Что? Повозка между прочим немало стоила.

— Дурак.

Тарта отвернулась. Сегодня он её бесил особенно сильно. Нужно было что-то придумать, что-то такое, что вновь сделает сытого потрошителя популярным местом. Она послала Спеси просьбу следовать за ней, и поднялась на второй этаж. Очень не хватало брата, он бы обязательно что-то придумал. Вздохнув она потянулась магией за балку под потолком. Там брат прятал свои записи по тому, как можно изменить мир. Он думал что никто о них не знает, но спрятать что-то от неё — глупая затея. По крайней мере так топорно. Может быть там найдутся хорошие идеи?

Девушка развязала папку, уставилась на листы бумаги, и… разревелась. Они были на русском. Говорить она на нём умела неплохо, а вот читать и писать — нет. Вот где брат когда он так нужен? По её подсчётам, он должен был приехать через атнивок пять, это если они ехали быстро. Но она помнила что отправлялись они с грузом, поэтому можно было смело прибавлять месяц. Вздохнув, она вытерла слёзы, и решительно отправилась на поиски орехов в меду. Пища для ума, как говорил Тимур, а думать ей сегодня придётся много.

Глава 13

Мы опаздывали. По моим прикидкам где-то на месяц. Хотя… я же начальство считай, так что задерживались. Когда мы должны были переправляться через Анс, мы только подбирались к Аунде. Первый осенний месяц подходил к концу. В Ноксаге мы погостили всего несколько дней. Если точно — шесть. Пришлось докупать ещё четыре туши хомяка, две на последний день, и две в дорогу. На следующий день после посещения совета, Сека привёл к Оглю тайком от отца сестру, чтобы познакомиться. Сеньора Кабера, мать Огля, тоже приходила. Проплакала целый день, и ушла. И так каждый день до самого отъезда. Каждый вечер Огль уходил к старым друзьям, а в комнате не ночевал вовсе. Впрочем я был этому только рад, так его не могли заинтересовать звуки за стенкой. Вели мы Легой себя тихо, поэтому Китаф не просыпался, по крайней мере он никак не показывал что что-то слышал. Но его комната была на другой стороне коридора, а комната Огля, в которой он только переодевался — по соседству. В общем вечера у меня были заняты примерно тем же, чем и у наставника, ночевавшего у хозяйке в комнате.

Оказалось что у этого приятного процесса, были ещё и полезные последствия. То ли гормоны у меня нормализовались, толи ещё что, но за эту без малого неделю, я довольно далеко продвинулся в восстановлении контроля над магией. Расстались с Легой мы легко. На земле у меня так расставаться с девушками не получалось, тут же это было запланировано с самого начала. Всё честно никаких обид. Я в благодарность подарил ей несколько заметок о развитии магии, и три зелья. Впрочем судя по тому, сколько у нас их осталось, и привычке родителей заботиться о детях, у неё их будет четыре. Ну что сказать, это я в Ноксаге впервые, а Огль на каждое посещение в гости брал по зелью, ну кроме первого. Так ещё и сестре с братом три штуки оставил. Не мог он сеньоре Аттель подарить больше одного. Но судя по его виду, она подарком осталась довольна. Впрочем как и Лега. Ещё одно зелье мы там продали. Тот безграмотный член совета, которого оказывается звали Акайн, купил его за три больших серебряных монеты. В общей сложности мы оставили в Ноксаге тринадцать зелий, четыре продали до этого, ещё два по пути к Аунде — цены были хорошие. Оставалось последнее. Книг тоже стало меньше. Пятнадцать коробок совету, одну лучшему стражнику лучшего города, и девятнадцать за последующий месяц с лишним. По этой причине мы расстались с Зорькой-два. Три с половиной ящика тащила одна лишь Звёздочка-два.

Почему два? Потому, что продали мы не только Зорьку, и не только продали. Огль оставил в Ноксаге Утёса, даже прослезился. Ещё один друг детства, как оказалось, был коннозаводчиком. И Утёса наставнику подарил когда тот сбегал. Тогда ещё конечно делом заведовал его отец, но сам «в поле» уже почти не бывал. Я прикинул, оказалось что Утёсу уже почти тридцать земных лет. И по словам друга Огля, ещё лет пять проживёт бодрячком. В общем путешествия и, среди прочего, питание магической травой, сделали из него неплохого кандидата на отца следующего небольшого табуна. Магия же на весь организм положительно влияет, вот и на генетику наверное тоже. Но я не специалист, мне не понять. А вот Фенл, как звали коннозаводчика, был рад Утёсу даже больше чем зелью. Видел я это, когда они в конюшню пришли, а я собирался идти кормить волчат. Остальных наших лошадей он тоже купил, но с сомнением — порода другая. Точнее не купил, а поменял. Три коня и две кобылы, как и наши. Кобылы вьючные, кони под седло. Оглю достался Клиф — трёхлетний жеребец. Местных три, так что молодой, но не юный. Мне, по просьбе Огля, продали лучшего из полуторагодовалых. Звали его Кряж. За Гаврюшу, с доплатой, дали вполне себе бодрого пятилетку — Уступа. Если он проживёт как Утёс, то Китафу надолго хватит, не захочет — дома выкуплю. В общем наши «хлопцы запряжённые» были сплошь характерного серого окраса, с тёмно-серыми полосками.

Из Ноксага мы не сразу спустились с гор. Сначала мы посетили «кузнечную столицу» Акиаф. Там мы купили несколько хороших клинков, починили или поменяли то, что было у Огля и я приценился к замкам — дорого. После мы поехали на север, сделав приличную петлю, чтобы возвращаться другим путём и посетить при этом другие города. Например вот этот. Когда до первых домов оставалось метров сто, мы свернули направо, огибая город. Не знаю как он назывался, но это и не важно, нам нужна была река. Проехав ещё какое-то время вверх по течению, мы нашли удобный пологий берег.

— Готов? — спросил я у нервничающего Китафа.

— Не уверен.

— Значит готов.

Мы спешились, Огль взялся снять часть поклажи с лошадей, мы конечно ненадолго, но всё отдых. Мы с Китафом разделись до исподнего. Чтобы зайти по пояс хватило пары метров от берега. У берега течение было не сильным, а вода по этому времени года прохладной, но уж с терморегуляцией магия справится. Перекрестившись я стал читать молитвы. После того как я потерял и восстановил контроль над магией, я смог вспомнить ещё несколько молитв, в частности утренние и вечерние. Когда я только стал православным, читал их каждый день. Мне нужны были утренние, всего четыре, две из которых я помнил ещё в первый день в этом мире. После этого Символ Веры, его Китаф повторил со мной. Это было не обязательно, но ему нравилось. С трудом дотянувшись до его макушки, я надавил, трижды погрузив его в воду, и закончил.

— Крещается раб Божий, Кирилл, во имя Отца. Аминь. И Сына. Аминь. И Святого Духа. Аминь

Мы вышли на берег, и я протянул Китафу загодя сделанный крестик.

— Поздравляю, брат Кирилл, — сказал я, когда он его одел, — теперь я официально не последний в отряде ордена Православия.

Мужчина разревелся с улыбкой на лице.

— Спасибо. У меня такое странное чувство. Мне прям легко-легко как-то. Я так никогда себя не чувствовал.

— Благодать сошла. Значит всё верно сделали, — улыбнулся я, чувствуя то же самое.