Запах разума

Хорошо ещё, что вовсе не так жарко, как могло бы быть в джунглях. И не так влажно, нет ощущения парилки. Да, мы вспотели, но - не жарче, чем летом у нас в Ленинградской области. И не влажнее. Нормальные испарения леса средней полосы... но это ощущения, которые я не могу никому доказать.

Мы шли медленно; вероятно, ребята чувствовали себя такими же усталыми и разбитыми, как я. У нас не было возможности отдохнуть после перехода, выпить воды, прилечь - а ТПортал ещё не достиг того совершенства, чтобы, пройдя через него, солдат тут же кидался в бой. И идти было тяжело. Заросли, и впрямь плотные, как в джунглях, расступались лишь кое-где; в идеале их надлежало бы прорубать мачете, но у нас ничего не было, мы могли только раздвигать ветки голыми руками. Калюжный дёрнул в сторону колючую плеть, она упруго выскользнула из его руки, хлестнула по лицу. Он выматерился, вытер ладонью кровь - на скуле и щеке осталась глубокая царапина. Ещё один путь инфекции. Мне жаль Калюжного?!

Денис вздрогнул и остановился, показывая пальцем вверх - мы остановились, и я тут же увидел то, что его поразило. Это был крохотный птеродактиль - более точного слова для этого существа я придумать не смог.

Размером с воробья, не больше. Его лысая клювастая головка выглядывала из облачка белых пушинок, пушистое жабо спускалось вниз, к животу - и исчезало под, я бы сказал, панцирем из мелкой блестящей чешуи. Существо свернуло беспёрые крылья, и их голые кожистые кончики торчали где-то сзади, а спереди я явственно видел торчащие светлые косточки, обтянутые пергаментной перепонкой. А вот ножки оказались совсем воробьиные, цепкие - пальцы удобно держались за ветку.

Воробьиный птеродактиль посмотрел на нас, склонив на бок ящеричью головку, пронзительно свистнул или пискнул - я уже много раз слышал из листвы такой писк - и вспорхнул. Мы смогли разглядеть его хвост - длинный и тонкий змеиный хвостик с парой кожистых наростов по бокам; эти наросты раскрылись, как хвостовое оперение у самолёта.

Сперва мы молчали, провожая существо глазами. Оно летело стремительно, крыльями взмахивало резко и редко, как воробей - и вскоре исчезло из виду. И тут же ко мне повернулся Калюжный.

– Чё это?
– спросил он озадаченно и хмуро.
– Таких не бывает?

– На Земле, - сказал я.
– На Земле не бывает. Здесь бывают.

Кудинов сморщил нос.

– Ах, ты же, Господи! Зоологов развелось - не протолкнуться, ёпт... Разумовский, ты всех летающих ящериц знаешь в лицо? Или, скажешь, ящерицы не летают?

– Да нет, - сказал я.
– Летают. Но не такие и не так. Это не совсем ящерица, Витя.

– Слышь, умник, - Кудинов попытался насмешливо улыбнуться, - давай уже не будем, а? Это, может, заповедник. А ящерица - редкая. Может, редчайшая вообще, из Красной Книги...

– Они тут не редкие, - возразил Денис.
– Я всё время слышу, как они пищат.

– Ещё одна, бляха!
– выпалил Калюжный и ткнул пальцем.

Над нами и вправду пролетел ещё один птеродактиль, без хвоста, величиной, минимум, с ворону. Он был очень ярок, изумрудно-алый, и чешуйки на его боках вспыхивали искрами на солнце.

– Два вида летающих рептилий?
– спросил я Кудинова.
– За две минуты, да?

– Этот - такой же, - фыркнул Кудинов.
– Только тот был детёныш, а этот уже вырос... Да и вообще, ша! Сказано - Индия.

– Мужики, - подал голос Багров, - а как думаете, эти ягоды есть можно?

– Один раз любые можно!
– выдал Калюжный и сам захохотал над немудрящей шуточкой.

Денис обиделся:

– Серёга, я серьёзно!

Ягоды сплошь осыпали колючий кустарник, буйно разросшийся чуть в стороне от нашего пути. Кустарник весь щетинился шипами, длинными, как шпильки, и острыми даже на вид, листьев на нём было меньше, чем шипов - но ягоды, которыми он был усыпан, выглядели прекрасно. Этакая декоративная малина, крупная, как садовая клубника, сочного розового цвета, желтоватые семечки просвечивают сквозь полупрозрачную мякоть...

– Чего-то слишком красивые, - сказал Кудинов.
– Ядовитые, наверное.

Я подошёл поближе и, тщательно расположив пальцы между шипами, потянул за ветку. И тут из колючих зарослей, с писком резиновых игрушек и шёлковым хлопаньем крыльев, взлетела целая стайка маленьких птеродактилей. Они были даже мельче воробьёв, зато окрашены пёстро, как попугайчики: их покрытые чешуйками тельца переливались синим, зеленоватым, лимонным, а кожаные перепонки беспёрых крылышек казались перламутровыми.

Они были прелестны, эти существа. Я бы сказал, совмещали в себе обаяние птиц и маленьких ящериц, вроде сцинков.

– Они ягоды ели!
– радостно сказал Багров.
– Значит, неядовитые!

И прежде, чем кто-то из нас успел среагировать, он сорвал пару ягод и засунул в рот.

– Багров, ты дурак или сроду так?!
– заорал Кудинов, но было уже поздно.

– Между прочим, вкусные, - сказал Денис с широкой улыбкой и сорвал ещё пару.
– Сочные. И на вкус - как лимонад "Буратино". Не очень приторные. А я пить хочу дико.

– Ладно, - буркнул Кудинов.
– Засекаем два часа. Если за это время Динька не сдохнет, нам тоже можно попробовать. Будешь у нас морской свинкой, Багров.

– А чего, привыкать мне, что ли?
– хмыкнул Денис, уминая ягоды.
– Будто я и так не морская свинка для "Иглы"! До сих пор не сдох - что мне сделается? Подумаешь... зато пить не так охота, сразу отпустило.

Не надо бы это трогать, подумал я, но мой рот тут же наполнился слюной отвратительного вкуса, а рука сама потянулась к ветке. Между колючками, кроме листьев и ягод, торчали белёсые шпеньки - так выглядели веточки, с которых ягоды кто-то сорвал. Не только Денис - видимо, и какие-то другие существа. На некоторых ягодах я заметил повреждения от клювиков маленьких птеродактилей: этим было не под силу проглотить ягоду целиком, и они отщипывали кусочки мякоти.

Вряд ли то, что едят животные, ядовито, отчётливо сказал внутри моей головы голос жажды. А Калюжный, пока я раздумывал, уже успел нагрести целую горсть и отправить её в пасть. Смешно было думать, что он сумеет терпеть два часа, мучаясь жаждой и глядя на эти ягоды!

Ну и плевать, решил я. Чему быть, того не миновать.

Я положил ягоду в рот. Она была прекрасна на вкус, кисло-сладкая, с нежным привкусом - после определения Дениса и мне было не отделаться от сходства с лимонадом "Буратино". Мне тоже стало легче, а услужливый внутренний голос тут же начал декламировать, что ягодный сок явно менее опасен для здоровья, чем вода из открытого водоёма.

– Вот за что мне три мудака на шею?!
– патетически вопросил Кудинов.
– Я ж заманаюсь три могилы копать, салаги...

Но пафос не возымел действия. Кудинов критически взглянул на нас, пожирающих ягоды горстями, вздохнул - и присоединился.

Ну и правильно, мелькнуло у меня в голове. И я бы так сделал. Остаться тут одному было бы смертельно тоскливо - хоть вешайся на собственном рукаве.

Но мрачные мысли вскоре развеялись. Наевшись ягод, я почувствовал себя намного лучше, хотя бы потому, что жажда перестала терзать уж совсем нестерпимо. И в голове прояснилось.