Запах разума

– А как ты думаешь, Динька, - говорит, - почему тут у них ни охраны, ничего - а они нас спокойно впустили и даже не удивились вроде? Ах ты ж Господи, пацаны, вы смешные такие - я уссусь с вас. Вы чё, ещё не поняли, что нас тут ждали? Нет?

Теперь на него уставились все. И я. А он начал тоном отца-командира, который рассказывает про вражеские козни:

– Букашечки, говорите? Ага, щас, букашечки. Эти осы у Нгилана - не осы ни фига, и блохи - не блохи, тут Разумовский верно сказал. Это оружие. Ихние осы - они многофункциональные, я таких ещё у реки засёк, на них датчики или что. Нгилан их посылал, чтоб за нами, баранами, следить. У него под свитером зарядное устройство, аптечка и ещё ляд знает, что - а осы... Это охрененная штука, пацаны. Это такие продвинутые технологии, что я не могу...

Серёга перебил:

– Хрень это всё!
– но на него взглянули, как на недоразвитого, и он сам осёкся.

И Витя с Артиком стали обсуждать, насколько возможно, чтоб на осах были микрочипы или датчики, и Серёга перестал лезть на стену и стал прислушиваться, а на меня перестали обращать внимание.

И я вышел.

Мне не хотелось ни с кем спорить, да я и доказать не мог - но я чувствовал, что всё не так. Меня бы не послушали: когда говоришь, что кто-то хороший - тебе говорят, что это наивно.

Как я сказал бы, что Нгилан хороший, потому что я так чувствую? Или что Лангри - вспыльчивый, но хороший? Никак. Лангри у них теперь был - как опасный элемент: он Серёгу остановил запахом, очень мерзким - ясно, мог бы и убить вообще.

Витя и Серёга мешали Артику думать. Он пытался, но они его сбивали. Я бы мог попробовать встрять - но меня бы заткнули, и делу конец. Я не такой умный, как Артик, даже не такой, как Витя - мне бы тут же сказали, что я ничего не понимаю.

Ну и ладно.

Я хотел поговорить с лицин. Хоть с кем-нибудь. Лучше всего - с Цвиком или с девушками.

Я вышел из комнаты и стал искать кого-нибудь. Услышал, как кто-то мягко спускается сверху, с крыши, наверное - сунулся к лестнице и увидал Лангри.

Он остановился и сжал кулаки.

Будь он человеком, я бы сказал - злится и драться собрался. Но он был лицин, а лицин пахнут кончиками пальцев - чтобы не пахнуть, прячут эти кончики в ладонь. Я уже давно заметил. Парни считают, что показывать кулаки - к драке, а по мне - у лицин это как покерфейс. Я, мол, тебе ничем не пахну.

Лангри стоял, нацелив на меня и уши, и усы, и раздувал нос, и щурился. Не очень был рад меня видеть. Но я подошёл.

Я сказал:

– Лангри, видзин, - улыбнулся и руку к нему протянул.

Как незнакомому псу. Собаки тоже живут запахами - я подумал, может, ему надо понюхать. Может, если он меня обнюхает, то поймёт - я ничего дурного не хочу, вообще.

Он как-то хмыкнул: "Дзениз, гхен-ре, чен", - но взял меня за руку и принялся сперва рассматривать, потом обнюхивать ладонь. И я сказал:

– Я никак не могу менять запах. Прости.

Вот с этого и началось. Лангри меня обнюхал, как Цвик - но крайне тщательно. Руки, шею, виски, около ушей, углы губ - потом подмышки и пах, и я стоял, не шевелясь, чтобы ему не мешать. Он будто хотел собрать всю информацию, какую можно - а я помочь-то не мог, жалел, и просто не дёргался.

Минуты полторы он меня изучал. Читал, можно сказать, сканировал - прямо было такое чувство, что пронюхивает насквозь. Цвику до него далеко было. В том, как меня Цвик нюхал и как Лангри, разница была - как между болтовнёй и допросом.

Не знаю, как точнее сказать.

И когда Лангри закончил меня нюхать, поднёс свою ладонь к моим глазам. Показал на кончики пальцев - они как будто чуточку увлажнились, запахло мятой, ещё какой-то травкой. Показал на ладонь. На ладони, как у людей, виднелись линии - ну, как гадают по руке. Линии жизни, души, чего там ещё - но на поперечном сгибе оказалась не линия, а трещина, складочка. В эту складочку он упёр кончики пальцев, сжимая ладонь в кулак - и запах исчез, как отрезанный. Махнул ладонью перед моим лицом - от неё не пахло вообще ничем.

Пальцы - слова. Ладонь - точка. И всё это - химия, хитрая химия.

Он меня учил - и я понял.

– Да, - говорю, - да, Лангри, - и тоже показал и на кончики пальцев, и на середину ладони.
– Только у нас нет...

И он мою руку сжал в кулак своими пальцами. Чуть-чуть улыбался - шёрстка в уголках рта встопорщилась.

– Ага, - говорю. Киваю.
– Мы можем только так, как вы - когда у вас сжаты кулаки. То есть - никак.

И тогда Лангри выкинул отменный фокус. Он запах нами.

Я обалдел. Просто замер - потому что запах вышел совершенно точный. От нас так разило, когда мы завалились к ним в дом: потом, грязным телом, пропотевшим тряпьём, наверное - казармой...

И я показал на себя. И он показал на меня. Но на этом не закончил.

Он убрал этот запах в кулак. Схлопнул. И сделал другой. Он разговаривал со мной запахами, как с малышом - простыми словами: "бибика", "ав-ав", "кака". Медленно и раздельно - и я понимал, сам от этого ошалевая.

Потому что он сделал запах Серёги, уже чистого. Не знаю, как описать... запах угрозы. Адреналина? Снова убрал - и сделал запах стали. Поднёс к самому носу мне - запах металла. Ножа?

– Сергей?
– говорю.
– Нож?

– Зергей, - сказал Лангри.
– Зергей, гзи-ре.

– Он дурак, - ляпнул я.
– Убери, фигня, он ничего такого, - и сжал ему кулак.
– Это не считается.

А Лангри тронул меня за щёку. Оставил след запаха, тонкого-тонкого. Почти одного тепла - я не сообразил, что он имеет в виду.

– Это что?
– говорю.
– Вот тут - не понимаю?

И тогда он опять - раздельно. Железо - нож. И вдруг - тоже железный, густой, тяжёлый запах, тошный. Я сперва подумал - что за хрень?
– и вдруг дошло.

Кровь.

– Нет, нет, - говорю.
– Хен. Так нельзя. Нет.

Лангри посмотрел мне прямо в лицо, внимательно. Испытывающе. И убрал запах крови, медленно, как гаснет свет в кино - мне показалось, что какой-то следок его в воздухе остался.

– Ты ему не веришь, - говорю.
– До конца поверить и мне не можешь. Ну, что... ты прав. Он слегка чокнутый. А мы - люди. Иногда и сами не понимаем, что выкинем в следующий момент. Но, ты знаешь... я очень постараюсь, чтобы ничего плохого не случилось. Честное слово.