Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ (1914 - 1916)

22-го августа

Сегодняшние донесения с подходом 4-го корпуса (46-й, 49-й и 49-й [дивизий]) к Эрзинджанскому фронту, а 15-й и 16-й дивизий к Огнотскому, если сведения эти верны, вносят в наше и без того не прочное положение, такие данные, которые должны побудить Юденича к весьма важным решениям.

По подходе этих частей получится не менее 150, а вернее 160 батальонов – против 82 на западе, и не менее 93 батальонов против 88 в Огнотском районе. До этого мы в последнем балансировали 84 против 75. К западу от Эрзерума по воздушной линии до фронта около 150 верст – путями 190–220. К югу от нашего фронта в среднем около 120. Если бы не такое невыгодное соотношение сил, то положение недурное, а беря во внимание эти силы, весьма невыгодно, причем с отходом наших сил к востоку и севернее оно не улучшается, а ухудшается.

Пока силы турок разделены и Юденич мог одержать весьма решительные успехи на юге, но опасаюсь, что время благодаря почти 2-х неделям странного ведения действий на месте из-за отсутствия объединения в управлении – упущено.

За эти 6–8 дней мне было все время не ясно, что они делают, к чему стремятся. Сказать, что целью действий Юденича против Огнота разбить турок, нельзя, ибо ежедневно части без связи придвигаются то вперед, то назад. Может быть, частично начальники путают {187} ; правда, условия местности очень трудны для маневра и для действий.

187

…частично начальники путают… – так автор характеризует сложность театра военных действий в Закавказье, когда в условиях маневренной войны русское командование использовало отрядную тактику действий, формируя из разных частей и подразделений отряды (численностью до дивизии включительно) и назначая их начальниками офицеров из боевых частей и штабов.

Мы накануне или уже в кризисе, который может отозваться необыкновенно тяжко. Требуется и твердость, и осторожность, и хорошее управление. Боюсь, не погубила ли Юденича и участь операции его самонадеянность. Слишком счастье баловало раньше.

30-го августа

Очень неблагоприятно сложились обстоятельства для систематической записи событий, развивающихся на нашем фронте. Вчера перебрались в Тифлис и постараюсь более связно изложить, что было пережито за конец июля по настоящее время. Хотя великий князь и сказал мне, что штаб армии подход и сосредоточение 2-ой турецкой армии не прозевал, но говорил он под впечатлением того, что ему докладывали в 20-х числах июля. Действительно, в это время штаб уже чувствовал, что весьма порядочные силы 2-ой турецкой армии подошли, а 25-го июля, если не ошибаюсь, Юденич телеграфирует, что он формирует маневренную группу в 22–28 батальонов. Ненавижу я эти пресловутые выражения: маневренные группы, стыки, разграничительные линии и т. п. Ничего они не выражают и один только от них вред.

В конце июля Юденич собирается бить в южном направлении и собирает для этого силы. В общем это правильно, но следовало об этом подумать много раньше и предупредить противника, начав стягивать войска к югу с 15-го.

Уже в начале июля было заметно, что с юга тянутся войска: заменена была 11 дивизия, не знали где 12-ая и 14-ая, но о 1-ой, 53 и 149 дивизиях ничего не знали.

Предполагали, что в Ефратском районе должна образоваться армия. Поэтому 7-го июля я предлагал Юденичу, что несмотря на недостаточную нашу готовность, незамедлительность действий против турок самое главное. Но для начала наших действий необходима была сила извне, которая побудила бы Юденича к действиям. Она и выразилась в атаке турок левого фланга Приморской группы. Пришлось поддержать их и независимо от воли командующего армией разыгралась июльская операция с занятием Эрзинджана.

То что было невозможным в середине июля по понятиям Юденича, то было выгоднее немного спустя под давлением внешних обстоятельств. Но я должен оговорить: действительно, в начале и до конца июля, благодаря сокращающемуся с конца мая с базы подвозу, к 9-м июля линия магазинов на Эрзерум была почти пуста. 9-го июня я об этом телеграфировал Болховитинову; с 12-го начался усиленный подвоз, и к концу июня Карнаухову удалось даже открыть магазин в несколько тысяч пудов в Эрзеруме, чего раньше никак не могли сделать в течение месяцев. Шаг за шагом в конце 1 июня и начале 1 июля начались развиваться операции благодаря Пржевальскому и закончились с большим успехом. Но акт накапливания 2-ой турецкой армии на юге оставался.

2-ой турецкой армии, катившей свои войска от Диарбекира на Чоглар и вероятно от Харпута до Иелу, нужен был плацдарм для развития своих сил. Нам надо было помешать этому и разбить их при выходе. Требовалось кроме быстроты наступательного действия всеми силами.

Не могу доказать, но мне кажется, что мы упустили дней 8 или 6, а затем стали действовать пакетами, без должного действия объединения в управлении.

Управлял Юденич издали, телеграммами, и так продолжает управлять, несмотря на намек великого князе, что надо быть ближе.

Все действия сосредоточены против массива с вершинами 2260, 2113, 2050, находящегося к W от Огнота и господствующего над долиною Копик-су, по которой пролегает путь на Чоглар – Диарбекир. Это главная турецкая артерия, против этого массива направлены усилия 4, 5 стрелковой дивизий и пластунов целиком, левого фланга генерала Николаева, теперь генерала Крутеня {188} . Восточнее и южнее 4-ый корпус в тесной связи с подтянутыми частями. Операцией и боем управляет из Эрзерума Юденич. Как он ухитряется, не знаю и не понимаю. Это современный наш способ управлять боем за 100 верст, ничего не видя решать по донесениям. Повтора я не постигаю. Почем он знает, находясь в 100–120 верстах, что надо сделать, распоряжаясь по 5-ти верстной карте. И если мы разобьемся, а по потерям очень на это похоже, будут виноваты Воробьев, Крутень и другие, только не он. Противоставляя, как управляются турки, т. е. на месте боя, на что указывает, что корпусной командир убит, будет удивительно, если мы здесь победим.

188

Крутень Антон Евграфович (1861 —?), генерал-майор (1915). С 15.05.1912 – командир 17-го Туркестанского стрелкового полка, с которым вступил в войну; с 30.08.1915 – начальник 4-й Кубанской пластунской бригады; с 16.09.1917 – командующий 5-й Кавказской стрелковой дивизией. После 1917 – судьба неизвестна.

Проследив с 4-го августа действия наши в этом направлении, можно придти в полное уныние.

К 4-му августа в этом районе, на широчайшем фронте, с севера уже оперировали в направлении на юг: войска Николаева, Дубисского {189} и на юго-западе 4-й корпус. До 7-го упорного сопротивления они не встретили. С 12-го, может быть, раньше, начинают проявляться части 4-ой Кавказской дивизии и, вероятно, 2-ая пластунская бригада, т. е. к тому времени, когда турки начинают нас теснить. 11-го августа Дубисский овладевает высотами 2260, 2413 и 2050 горного массива, которые отдаются 12-го и 13-го августа. Затем мы то наступаем, то отступаем, атакуемые турками. С 20-го мы как будто стали прочнее и с 25-го августа ведем упорные, но безуспешные бои, причем овладеть высотами 2260 не удается, а берем 2113 два раза, в последний раз 28-го и оба раза теряем.

189

Дубисский Филипп-Станислав Иосифович (1860–1919), генерал-лейтенант (1917). С 25.03.1914 – генерал-майор, командир 2-й бригады 39-й пехотной дивизии; с 02.04.1916 по 16.09.1917 – командующий 5-й Кавказской стрелковой дивизией. 23.12.1918 принят в Войско Польское в звании генерал-поручика, позднее скончался от болезни.

Бесполезное кровопролитие, доводящее 4-ю стрелковую дивизию до 1298 штыков, 3-й полк 5-й дивизии до 4162, 2-ю пластунскую бригаду до 3654 шт. и 4-ю пластунскую бригаду до 2539. И к этим потерям относятся равнодушно.

Теперь с 29 августа они закрепляются. А Юденич, «по современном состоянии связи», считает невозможным переехать из Эрзерума. Теперь оно для атаки излишнее, ибо части после понесенных потерь малоспособны.

Хорошая 18 т[ысячная] 5-ая дивизия загублена. Не скоро ее поправим. Говорят, турки [тоже] потеряли. Потеряли, но меньше, и если они, пользуясь сохранившимися резервами, перейдут решительно в наступление, то будет счастье, если мы только отскачем. Не понимаю Юденича, но не понимаю и великого князя.

Мы как будто не желаем видеть того, что надвигается. Если мы хотели бить турок, а это мы желали, то следовало бить всеми силами, собравшись, а не бросаясь ничтожными. Нанося удар, надо было назначить человека, который управлял бы на месте. Его отличную работу мог регулировать Юденич из Эрзерума, но не вести оттуда бои. А лицо не было назначено, а сам он руководил с закрытыми глазами. Это или непонимание основ, или безграничная самонадеянность. Счастье избаловало. Человек очень склонен при удачах приписывать их своим качествам и достоинствам и редко соглашается, что это сделали другие, и еще реже приписывает это случаю.

Будем надеяться, что враги потрепаны. По-видимому, Юденич ставит последнюю карту на 14-й Туркестанский стрелковый полк, который подходит. Кто же решит куда, и как его направить.

В этой манере вести управление начало всех наших неуспехов и ужасающих потерь.

Я очень мало знаю, что делается по административной части. Не сомневаюсь, что скоро раздадутся вопли, главным образом по отношении сапог и теплого платья. Поворот мыслей у великого князя странный. Он стал на точку зрения тыловых органов, на точку зрения Янушкевича – отправлено или сделано распоряжение об отправке. Несколько раз я слышу подобного рода реплики. Янушкевич как будто всерьез хочет стоять у руля. Боже сохрани войска от этого управления. Все будут виноваты другие, на все будут причины, а войска будут босы, голодны и не одеты в теплое.