Запрещённый приём

Эдуард поравнялся со мной, пристроившись с одной стороны, а Ньюман уже шагал с другой, когда мы направились вверх по улице, приближаясь к тому дому, который сейчас должна была обыскивать полиция. Олаф шел со стороны Эдуарда, и я вдруг почувствовала, как его сила вспыхнула, словно лев лапой ударил. Я немного запнулась на ходу.

— Ты в порядке? — Спросил Эдуард.

Я кивнула.

— Мне нужен Отто на пару слов, только и всего. Вы с Ньюманом идите вперед.

Я надеялась, что достаточно жирно намекнула на то, что этот разговор небезопасен для Ньюмана, и мне очень нужно, чтобы Эдуард как-то отвлек нашего молодого коллегу. Он едва заметно кивнул мне и продолжил идти вверх по улице, болтая с Ньюманом своим лучшим тедовским голосом. Слов я разобрать не могла, но темп речи был в манере Теда.

— Я не хотел, чтобы это произошло. — Произнес Олаф, как только мы остались наедине.

— Почему это произошло? Твой контроль потрясающий.

— Это так. Моей потере власти над ним нет оправдания.

— Тогда что случилось, Олаф? — Спросила я и остановилась, чтобы мне было удобнее смотреть ему в глаза. Да, мы оба были в солнечных очках, так что зрительный контакт был скорее фигуральный, чем реальный, но так я хотя бы могла смотреть на него, а не под ноги или вокруг себя.

— Я хотел идти рядом с тобой, но мне показалось… непрофессиональным просить Ньюмана отодвинуться.

Я моргнула, радуясь, что он не видит мои глаза.

— Это явно серьезно тебя задело, раз ты до такой степени утратил над собой контроль.

— Ты делаешь меня слабым, Анита.

— Ничего я с тобой не делаю, Олаф… Отто. Твои чувства ко мне могут заставлять тебя ощущать себя глупо, но я над ними не властна. Только ты.

— Ты, разумеется, права, но ведь куда проще винить объект своих желаний за эти самые желания, нежели признать, что ответственность за них лежит на твоей голове, на твоем сердце. Если бы я желал только твоего тела, я бы уже овладел им. — Он вскинул руку, потому что реакция на его последние слова, очевидно, отразилась на моем лице. — Я бы попытался, а вы с Эдуардом попытались бы меня остановить. Я это знаю. Я говорил о том, что если бы нуждался только в сексе и власти над тобой, то с моей точки зрения все было бы значительно проще, но я хочу нравиться тебе, хочу, чтобы ты сама меня захотела. Впервые в жизни я оказался на милости женщины — так, как всегда презирал это в других мужчинах. На секунду я утратил контроль над своим зверем, потому что ты совсем не смотрела на меня. Ты смотрела на Эд… Теда, и меня ты не видишь так, как я вижу тебя. В тот момент мне захотелось причинить тебе боль, чтобы только больше не чувствовать этого.

Я не знала, что сказать. Это была из самых искренних тирад, которые мне только говорили мужчины, и она исходила от Олафа — это просто меня шокировало. Я решила сказать ему правду.

— Ты продолжаешь удивлять меня своей честностью, Отто. В смысле, серьезно. Я очень это ценю.

— Но? — Произнес он.

Тот факт, что он знал, что здесь есть некое «но», означал, что он действительно учится. В прошлом я уже встречалась с мужчинами, которые могли бы остаться со мной, приложи они столько же усилий для сохранения наших отношений. Конечно, никто из них не был серийным убийцей. Это был чертовски серьезный минус Олафа.

— Но говорить мне о том, что ты хотел причинить мне боль только потому, что я смотрела на Теда дольше, чем на тебя… Как мне на это реагировать? Теда я знаю давно — дольше, чем тебя. Мы с тобой еще даже не встречаемся, а ты уже меня ревнуешь?

Олаф разозлился. Его гнев прокатился по нему, как сладкий мускусный парфюм, и в этот момент он запах едой.

— Я не ревную ни одну женщину. — Его голос опустился до рыка, переполненного яростью.

Очевидно, мне не следовало обвинять его в ревности. Я должна была испугаться. Вместо этого у меня свело желудок. Я только что поела, но снова была голодна, и вовсе не до картошки и бургеров.

Я подалась ближе к нему и понизила голос:

— Твоя злость пахнет для меня едой.

Гнев Олафа подскочил на пару делений. Мне тут же захотелось наклониться ближе. Коснуться его, прижаться губами к его коже и выпить до дна. Я едва не уткнулась лицом в его руку. Думаю, если бы на нем не было маршальской ветровки, я бы уже терлась об него, как кошка, которая оставляет метку. Я застыла до того, как успела к нему прижаться.

Он посмотрел вниз, на меня, и его гнев начал гаснуть. Мало кто из моих знакомых был способен так быстро взять себя в руки и успокоиться после того, как разозлился до такой степени. Это были годы и годы практики. Олаф потянулся ко мне, как если бы собирался обнять меня одной рукой. Я отстранилась, но его рука продолжала двигаться в моем направлении, как если бы он по-прежнему намеревался меня обнять. Я отступила назад, чтобы он не смог до меня дотянуться, если, конечно, не собирался схватить меня.

Я увидела или, вернее, почувствовала, что у него мелькнула именно такая мысль.

— Ну и как нам провернуть это так, чтобы никто не пострадал?

Он, судя по всему, воспринял мой вопрос серьезно, как и все, что я говорила. При других обстоятельствах мужчина, который настолько внимателен к тому, что я думала и говорила, был бы настоящим подарком, но это был Олаф, так что это оказалось как-то внезапно и немного стремно… ладно, очень стремно.

— Я не знаю. — Ответил он.

Голос Эдуарда, переполненный говором Тэда, вопросил:

— Эй, вы как там, народ?

Мы обернулись и уставились на него. Он стоял достаточно далеко, так что если бы Олаф схватил меня, а Эдуард бы схватился за пушку, мне бы пришлось немного побороться с Олафом, пока я ждала бы подмоги.

Эдуард подошел чуть ближе и произнес:

— Другие копы начинают вас палить. Решите, что вы хотите, чтобы они увидели.

— У нас сейчас нет времени обсуждать эту тему, Отто. — Сказала я.

— Нет. — Согласился Олаф, но он все еще был зол и чувствовал себя некомфортно. Это было что-то новенькое. Обычно он весьма уверен в себе — пожалуй, даже самоуверен, — однако сейчас ему было как-то не по себе, и прежде я в нем этого не замечала.

— Нас ждет Ньюман. Сейчас мы вместе пойдем по улице, и ты будешь идти рядом со мной, как и хотел. Проблема решена.

Он нахмурился и сказал:

— Мне не нравится, что меня волнуют такие мелочи.

— Это никому не нравится. — Ответила я.

— О каких мелочах речь? — Поинтересовался Эдуард.

Я посмотрела на большого парня.

— Тебя устроит, если я ему все объясню?

Кажется, я удивила Олафа.

— Ты будешь хранить мои секреты от него?

— Не очень большие, но этот — вполне.

— Я хотел идти рядом с Анитой, но не был уверен в том, как мне подвинуть Ньюмана, чтобы это не сказалось на нашем дальнейшем взаимодействии. — Голос Олафа был пустым, когда он говорил это — как будто просто констатировал факт. В очередной раз я удивилась тому, что он хотел отвечать честно. Я знала кучу народа с полным комплектом нормально функционирующих человеческих эмоций, но они бы никогда не вели себя настолько прямолинейно.

Брови Эдуарда за его темными очками поползли вверх, после чего он выдал нам свою лучшую тедовскую улыбку.

— Что ж, я ценю, что ты поделился со мной этим, приятель, и в будущем я постараюсь помочь, чем смогу.

Я уставилась на Эдуарда, гадая, о какой помощи идет речь, но решила забить, потому что Олафу его ответ понравится.

— Спасибо. — Сказал большой парень.

— Пока не за что, приятель, но давайте-ка мы уже двинем к дому, чтобы помочь местным найти улики.

Эдуард оказался с одной стороны от меня и направился к дому. Я решила не отставать, а Олаф поравнялся со мной с другой стороны, так что мы двинулись по улице в ряд, как в каком-нибудь старом-добром вестерне. Ньюман включился в нашу шеренгу со стороны Эдуарда, и мы продолжили идти вверх по улице. Наша четверка передвигалась так, как будто мы были здесь хозяевами. Я вспомнила все те вестерны, которые когда-то смотрела с отцом — где хорошие парни поднимаются вверх по улице навстречу плохим парням для финальной перестрелки. Я читала историю, поэтому знала, что в действительности все происходило совсем не так — самые успешные служители закона на Диком Западе стреляли по плохим парням из укрытия, но на экране это смотрелось бы не так эффектно.