Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Запрет на любовь
Шрифт:

— Петров, Дроздов! Вы мне мешаете! — получают замечание от учителя и делают вид, что убирают телефоны.

В поле моего зрения, благодаря Горькому, попадает фотография, выложенная в этот самый чат. Потому что он, свайпнув пальцем, раскрывает её на весь экран.

Ну ясно.

Кучерявый беспредельщик прислал одноклассникам селфи из участка. Прямо перед вывеской стоит. Ухмыляется.

— Придурок, — вырывается у меня непроизвольно.

— А ты не дура? — прилетает в ответ от Горького.

Правда на том и всё. Взбудораженных выпускников

снова приводит в чувство классный руководитель, оповестивший о том, что первое сочинение должно быть написано уже к завтрашнему дню.

Замечательно…

Алгебра проходит сносно. Математичка — сущая мегера, связываться с которой — себе дороже. Вон даже вернувшегося Ромасенко класс встречает тихо.

На английском всё тоже более-менее нормально. Только одна неприятная ситуация возникает. На этапе командной работы так получается, что я остаюсь не у дел. Обещавшие «принять как родную» наотрез отказываются включить меня в свои группы.

От Филатовой чуть позже узнаю про согласованный бойкот.

— Ты не расстраивайся. Это они из-за Абрамова чудят. Он у нас в классе, к сожалению, типа, лидер и…

— Да мне всё равно, — равнодушно закидываю в сумку тетрадку и ручки.

— Я взяла у Матильды Германовны твой номер. Добавлю в информационный чат. Туда я отправляю важную информацию. Это не тот чат, который без Шац, а тот, который…

— Добавляй, — перебиваю, избавляя её от необходимости что-то пояснять.

— Тат…

Встречаемся глазами.

— Если что, я не участвую в этом их бойкоте. Так что ты, будь уверена, всегда можешь рассчитывать на мою помощь.

Не участвует.

То, что Филатова некий изгой в классе, было понятно практически сразу. Сама я не привыкла делить людей на категории, как, впрочем, и причислять себя к какой-то из них, но вот тут, пожалуй, чётко для себя решила: в этой школе я однозначно буду сама по себе.

— Где у вас библиотека?

— На третьем этаже. Тебя проводить? — предлагает, загораясь энтузиазмом.

— Не надо, — забираю сумку и покидаю кабинет.

*********

Из библиотеки тащу целый пакет книг, выданных добрейшей старушкой, любящей классическую музыку и оригами, упомянутое Мозгалиным.

Выдохнув, спускаюсь по ступенькам и благодарю Вселенную за то, что этот отвратительный день закончился.

— Стопэ, Джугашвили.

А. Слишком рано благодарю.

Внизу меня поджидает хмурый Ромасенко.

— Я Джугели. Руки убери! — роняя книжки, повторяю, когда он тянет меня под лестницу. — Ещё раз дотронешься и я…

— Это она, — сообщает девчонке, сидящей на подоконнике.

Выдёргиваю многострадальный локоть из его мёртвой хватки.

Смотрим с девушкой друг на друга.

Хм. Где-то я её уже видела.

В голове от переизбытка имён и лиц полный каламбур, но я почти сразу узнаю его кудрявую подругу. Это ведь та самая ведущая с праздничной линейки.

— Она проколола шину?

— Да.

И наваляла моему брату? — уточняет, выражая интонацией явное сомнение.

Ромасенко утвердительно кивает.

— Пф-ф. Занятно. Я представляла себе чуть ли не терминатора, — спрыгнув с подоконника, с интересом меня разглядывает.

— Я тороплюсь.

— Задержишься, — цедит сын директрисы.

— У тебя ко мне какие-то вопросы? — обращаясь к девчонке, поправляю пиджак.

— Ну, как бы, да.

— Тогда излагай мысли быстрее.

Она усмехается.

Делая это в той же самой манере, что и брат.

— Мне надо знать, что именно ты сказала полиции в тот вечер по телефону, а также сегодня в кабинете и на улице.

Выгибаю бровь.

— С какой стати я должна перед тобой отчитываться?

— Слышь ты…

— Погоди-погоди, Макс, — ладонью останавливает разгневанного Ромасенко, танком прущего в моём направлении. — Я сама.

Ждёт, пока он перебыкует и отойдёт к окну.

— Давай проясним, — делает вдох и спокойно продолжает, повернувшись ко мне. — Из-за тебя моя мама в больнице. Марсель в участке. Ему грозит отчисление из школы, статья и ещё бог весть что.

— Что заслужил, то и получит, — бросаю холодно.

— Что заслужил? Да ты хоть знаешь, кого защищаешь? — неожиданно взрывается и переходит на крик.

— Кого защищаю? Пострадавшего! — отражаю, тоже повышая голос.

— Пострадавшего! — пренебрежительно фыркает. — Ты влезла в ситуацию, не разобравшись! Кто тебя просил! Что теперь будет! Что будет! А если… Если его в тюрьму посадят? Макси-и-им…

Нервы у неё сдают.

Плакать начинает.

Ромасенко лезет её успокаивать, а я за всем этим стою, наблюдаю.

— Это я виновата! Не надо было ему рассказывать, не надо было! — бьётся в истерике.

— Тс-с-с, тихо, Мелкая, — Максим гладит её по голове, а потом, зыркнув в мою сторону, зло шипит: — Тупая шкура, пакуй чемоданы.

— Что здесь происходит? — громко осведомляется женщина-одуван, с которой мы уже тоже сегодня встречались. Это социальный педагог, вроде как, если не ошибаюсь. — Милана? Всё в порядке?

— Ничего не в порядке! — психует та в ответ.

— Дорогая, успокойся.

— Не трогайте её! — рявкает Ромасенко.

Воспользовавшись тем, что внимание сосредоточено не на мне, ухожу, не забыв прихватить с собой пакет с учебниками.

В машину к Петру сажусь выжатая, как лимон, и всю дорогу до дома прокручиваю в голове эпизод, произошедший под лестницей.

«Ты влезла в ситуацию, не разобравшись!»

«Кто тебя просил?»

«Да ты хоть знаешь, кого защищаешь?!»

«Из-за тебя моя мама в больнице»

«Марсель в участке»

«Ему грозит отчисление из школы, статья и ещё бог весть что!»

Поделиться с друзьями: