Запрет на любовь

Мне не по себе. Ощущаю какое-то странное чувство, но обозначить и дать ему определение не могу.

— Тата, как ты, дорогая? — бабушка, улыбаясь, встречает меня на улице. — Я попросила накрыть нам стол в беседке. Пообедаем вместе? Я тебя ждала.

— У меня нет аппетита, хочу спать.

Резко оборвав диалог, захожу в дом, поднимаюсь наверх и падаю на постель, даже не удосужившись при этом раздеться.

Ужас.

Где я, скажите мне, так накосячила?

Почему моя жизнь превратилась в один сплошной кошмар?

Закрыв глаза, какое-то время просто лежу, слушая ритмичный стук крови в висках.

Опять голова разболелась.

Пилик.

Лезу за телефоном, снимаю блок.

8962ххххххх добавил вас в чат «Группа 11 А Класс»

— Филатова…

8962ххххххх покинул группу

8928ххххххх покинул группу

8918ххххххх покинул группу

8961ххххххх покинул группу

8962ххххххх покинул группу

В ближайшие десять минут оттуда выходят почти все. Остаюсь, собственно, я, Шац, Филатова, Мозгалин (судя по аватарке с оригами), и ещё два неизвестных номера.

— Один за всех и все за одного, — подытоживаю, переворачиваясь на спину.

Вздыхаю.

Уже по традиции долго пялюсь в потолок, а потом зачем-то снова беру в руки телефон и впервые за долгое время открываю приложение «Фрэнд-ап» [3] .

Миновав целый лист уведомлений, отображающих кучу непрочитанных сообщений, захожу в настройки.

3

Фрэнд-ап (Friеnd-uр) — вымышленная соцсеть

Включаю функцию «плащ-невидимка».

Выбираю поисковую строку.

А что? Класс, по его милости, объявил мне войну, а значит, врага надо знать в лицо.

Оттолкнувшись от подушки, принимаю сидячее положение и печатаю:

Марсель Абрамов

Никаких других данных заполнять не требуется. Естественно, высвечивается только одна страница с таким сочетанием имени и фамилии…

Стаскиваю пиджак с плеч и открываю первую фотку.

Глава 9

Профиль Марселя Абрамова я изучаю долго, а если выразить это самое долго во временном промежутке, то получится… почти что весь вечер.

Сначала я просматриваю галерею фотографий от самого последнего снимка, до самого раннего, двухлетней давности. Затем залезаю в ванную и перехожу к видео-шотсам, которых выложено огромное количество.

Продолжаю исследование его страницы уже лёжа в кровати, а когда бросаю случайный взгляд на террасу, с удивлением отмечаю, что за окном стемнело.

— Тата… — бабушка легонько стучит по двери. — Можно? — робко заглядывает в комнату.

— Да, — резко убавляю звук, а потом и вовсе быстро блокирую экран, на котором Кучерявый с горящими глазами мучает свой мотоцикл, издающий агрессивный рёв.

— Ты спустишься?

— Я…

Хочу сказать, что собираюсь лечь спать пораньше, но…

— Дедушка приехал. Спрашивает, как у тебя дела. Присоединишься к ужину? — предлагает мягко.

— Мы можем оставить историю с полицией между нами? — смотрю на неё с надеждой.

— Конечно нет, дорогая.

Тяжко вздыхая, откладываю телефон в сторону и, откинув с колен одеяло, опускаю ноги на пол.

— Дед позаботится о том, чтобы тебе больше не задавали вопросов.

— Он уже в курсе, да? — догадываюсь, вспоминая о том, что кое-кто грозился утром ему позвонить.

— Я описала ситуацию в общих чертах.

Вот уж спасибо.

— И дед разговаривал со следователем.

О, прекрасно…

— Что ж. Мы будем ждать тебя в гостиной.

— Хорошо. Переоденусь и приду, — добираюсь до шкафа и открываю правую створку.

Вниз спускаюсь уже через пять минут. Останавливаюсь на нижней ступеньке, встречая суровый, цепкий взгляд седовласого мужчины, которого я, к сожалению или к счастью, помню очень плохо.

Эдуард Сергеевич Зарецкий, бывший губернатор и по совместительству мой дед по линии матери, сидит во главе большого, прямоугольного стола.

Деловой костюм серого цвета. Галстук. Аккуратная борода. Короткая стрижка.

Он смотрит на меня внимательно и пристально. Хмурит густые, кустистые брови. Задумчиво потирает щетину подбородка костяшками пальцев.

— Проходи, дорогая, — подбадривает меня бабушка.

Преодолев последнюю ступеньку, двигаюсь по направлению к столу.

Мужчина поднимается со своего места и ждёт, пока я займу стул, стоящий слева от него. Слава Богу, не провоцируя меня при этом на объятия или что-то подобное.

Говоря по правде, до настоящего момента я не имела ни малейшего представления о том, как пройдёт наша с ним встреча. Всё-таки дед Эдуард — это не Алиса, чей эмоциональный порыв на вокзале мне удалось стерпеть. Положа руку на сердце, только благодаря тому, что я… просто-напросто растерялась.

— Тата, — глубоким, низкий голосом обращается ко мне Эдуард Сергеевич. — Рад видеть тебя в своём доме, — присаживается, придерживая полы пиджака и по-прежнему не сводит с меня взгляда.

— Добрый вечер, — здороваюсь, глядя в его глаза.

Есть в них что-то такое, что не вяжется с образом холодного, деспотичного старика.

Я напомнила ему Её?

Тут же отгоняю эту мысль.

Нет, невозможно. Мы ведь совершенно с Ней не похожи. Абсолютно разные.

— Видишь, какая Тата у нас красавица! — улыбается бабушка.

— Вижу.

— На перроне я и не узнала нашу девочку… — произносит она тихо. — Совсем уже взрослая…

— Тебе…

— Семнадцать.

— В июле исполнилось, — подхватывает Алиса, и Эдуард Сергеевич кивает.

— В школе с документами…

— Порядок, — отвечает жена. — Личное дело, справки, всё сдали. Оформили Тату в лучший класс. К Шац Матильде Германовне.

— Это которая…

— Которая самый лучший классный руководитель, — спешит закончить вместо него, вызывая тем самым подозрение относительно того, что не договаривает.