Запретная Родина

– Как мы не поняли, не почувствовали это? Зачем она пошла на это?

– Или из страха, или от отчаяния, или потому, что считала это верным путем. Проникнуть в чужие помыслы трудно, если, конечно, ты не Глаз, практикующий чтение мысли насильно.

– Как замок? Цел?

– Слегка подпортили, но это поправимо. Братья остались дома, и с ними некоторые из ребят Аймана. Ты знала, что Рута – Белый Целитель? Она здорово нам помогла. Сама понимаешь, я не врач, а люди Первого старались причинить как можно больше вреда.

– Тебя всё-таки задели, – догадалась я. Несмотря на блеск в его глазах, прежнюю силу рук и ровный стук сердца, отдающего чувства, что-то подсказало, что Алеард не вышел сухим из воды. – Не по голове, а куда-то ещё!

– Куда-то, ага, – рассмеялся Алеард. Он потянул меня за руку, заставляя сесть к нему на бёдра.– Пора бы нам отдохнуть от перемещений, схваток и темных бродяг. Что скажешь?

– Я согласна, Алеард. От всего, в том числе от Промежутка. Надеюсь, он не обидится?

Так наступило наше долгожданное уединение.

Мы поселились в этом маленьком домике, много гуляли и были заняты только друг другом. Алеард пользовался каждым удобным моментом, чтобы заманить меня в укромный уголок, где было сухо и уютно. Это был сложный своей красотой мир, и тоже, как выяснилось, закрытый. Алеард открыл его давно и порой наведывался в дом, чтобы побыть наедине со своими мыслями, полюбоваться суровой красотой горной природы. Теперь мы смотрели на синие горы вместе.

Эта реальность была заполнена энергией. Непостижимая и огромная, она вырывалась наружу вместе с непогодой. Наверное, поэтому здесь так часты были грозы. В неделю по пять-шесть раз гремело и полыхало на горизонте, но в долине было довольно тихо, гроза приходила сюда уже лишённая мощи. Дожди шли в основном ночью, зато днём мы могли спокойно бродить по окрестностям. Грозного Алеард оставил пока у Маира.

В один из дней мы залезли на самую вершину горы и наблюдали за грозой, укутавшись в широкий плащ. Молнии здесь были подвижными, за мгновение их выскакивало столько, что и пересчитать не удавалось. Однако, как объяснил Алеард, они не причиняли физического вреда светлым энергиям и ни за что бы не тронули доброжелательно настроенного человека.

Мы сидели, прижавшись друг к другу, и Алеард обнимал меня за плечи. Речь зашла об Аргоне, о трогах с черного полуострова и амбрийцах, о жрецах Безликого и простых людях, вынужденных им подчиняться, о внутренних отношениях того мира. А затем я снова вспомнила слова Пайны, разговор с Ярославом и отчаянную жажду Ойло найти прежнюю родину.

– Трогия тоже закрытый мир, – сказал Алеард. – С твоих слов ясно: планета ждёт кого-то особенного, вернее, нескольких нужных ей людей. Возможно, мы в их числе.

– А вдруг это тот самый мир, Алеард? Наш мир? Родина, которая примет всех жаждущих, Открывших путь? Я не раз слышала от Криса, что он хотел бы создать дом на иной планете, Эван тоже говорил об этом. Порой мне кажется, что ребята из команды, все мы, первые ступившие в Промежуток, более не сможем жить на Земле. Не потому, что планета стала для нас чужой. Скорее, наоборот, мы должны оберегать её на расстоянии, чтобы издалека увидеть малейшую опасность.

– Вроде Арона, – кивнул Алеард. – Ты права. Меня посещали схожие мысли. Вот только я никак не могу отыскать в своем Промежутке камень Трогии, хотя слышу их все и хорошо различаю по энергиям. Скорее всего, он укатился далеко, возможно, стал скалой или упал в море. Может быть, придется нырять, чтобы найти его.

– Так миры и под водой прячутся? – удивилась я.

– Угу. Бывают и маленькие камушки, которые принимаешь за гальку. Но они тоже ответственны за какую-то реальность.

– Вот почему у меня с Промежутком не получается диалог? Ты так много узнал от него за эти годы, а я лоботрясничала.

Мужчина рассмеялся.

– Знания приходилось собирать по кусочкам в целостную мозаику, и это до сих пор дается мне с трудом. У тебя есть чувства, Фрэйа. То, чего мне недостает. Возможно, со временем мы поделимся друг с другом.

– Да, мне бы хотелось быть спокойней и рассудительней.

– А мне – чутче и свирепей.

Мы расхохотались, и Алеард с улыбкой продолжил:

– Крис называл меня «Несердин». Говорил, что иногда нужно разозлиться, выйти из себя, а у меня это плохо получается.

– Рявкнуть! – подсказала я.

– Именно. Он, правда, и сам так никогда не делает, зато в эмоциональный вихрь чаще попадает.

– А ты нет? – я хитро прищурилась. – Вот сегодня ночью у нас, например, не вихрь был?

Алеард ласково хмыкнул и коротко и крепко поцеловал меня в губы.

– Как раз об этом я и говорю. Ты – моя свобода.

В ответ я нежно коснулась его щеки.

– Ты обещал рассказать про тюрьму. И откуда здесь этот дом?

– Любопытная малышка! – тихо рассмеялся Алеард. – Ты уверена, что хочешь слушать моё бормотание?

– Очень хочу. Пожалуйста, расскажи! Ты знаешь о моих странствиях, но я ничего не знаю о том, что произошло с тобой.

– Ничего радостного. Труды и заботы. Мотался по мирам, отвлекаясь от мыслей о нашей нескорой встрече единственно подходящим способом: искал тех, кому нужна помощь. Это неправильно, пытаться растратить боль, выжигая её посильной заботой, но вскоре я понял, что помогаю людям не потому, что так правильно, а потому, что мне этого хочется. Энергию нужно направлять в верное русло, тем более такую, как моя.

После Пропасти меня выкинуло в место почти такое же поганое. Планета, распираемая людьми, и люди эти искали возможность разрушить каждую часть своей жизни. Окружающий мир казался им неправильным, созданным не во благо. Войны, эпидемии, жесткая диктатура якобы выбранных народом властителей, работорговля… Даже в Пропасти мне не было так трудно ощущать себя человеком. Я не сразу смог выбраться в Промежуток, успел «насладиться жизнью». Надо быть готовым ко всему, когда оказываешься в подобных реальностях, а я ушёл в печаль и чуть не погиб. Один раз – при очередном взрыве, устроенном повстанцами, пытающимися бороться с существующим режимом, второй – в толпе. Толпа может быть страшным зверем, Фрэйа. Поэтому, когда никому не требовалась помощь, я предпочитал искать миры, где можно побыть одному. Таких хватало.

Дважды меня заносило в пустые реальности – кроме воздуха и неба там не было ничего. Даже земли.

– Как это? – подняла брови я.

– Ну, прямо так, – рассмеялся Алеард, поглаживая мою руку. – Болтаешься себе в небе, как перышко. А под облаками – облака. И они не кончаются, хоть сколько греби через эту вату. Я упрямо пробирался, пока не понял, что бесполезно. Бывает и такое, хотя не знакомым с Промежутком людям это может показаться величайшим бредом.

– А всё же было что-то под ними, как думаешь?