Запретная Родина

Ребята облюбовали место в чаще, которое было не разглядеть со стен. Алеард стоял вдали ото всех и хмуро смотрел на замок, не мигая. Мне казалось, он что-то делает со зданием, но разве поймешь наверняка? Как хотелось в этот миг быть рядом, утешить и поддержать его, такого одинокого! Он знал, что я цела, понимал, что так просто Антуан не сдастся. Но ведь они и понятия не имели, кто пришел де Флавию на помощь! Или уже успели это выяснить с помощью даров? Вряд ли. Поглотители наверняка блокировали все попытки.

Я не могла уйти просто так, и решила, что непременно оставлю знак, но не о себе – о Первом. Дар чувств и свободной мысли нельзя отнять за несколько часов, нужно мучить человека долго. Собравшись с силами, я позвала стихию, а когда сухие листья подобно верным псам собрались у моих прозрачных ног, сложила из них узор.

– Алеард! – заорала сразу во всю мощь души, и он тотчас обернулся.

Оставалось надеяться, что имя, составленное на земле, будет им прочитано. Меня унесло прочь, обратно в страдающее тело, и я поняла, что ещё чуть – и боль станет нестерпимой.

Снова эти стены! Плечи окаменели и беспрерывно ныли. Я пыталась забыть про боль, но она была слишком сильной. Руки замёрзли, шея затекла, а запястья словно грызли неведомые звери… Я хотела начать дыхательные упражнения, чтобы отвлечься, но тут в камеру зашел Арон.

– Фрэйа, здравствуй, – с улыбкой сказал он. – Как дела?

Первый пугал меня куда меньше, чем Антуан. Наверное, дело было и в его облике тоже. В де Флавии я при всем желании не могла разглядеть ни искры света – темная громада, заполненная только гадостью. В глазах Арона свет был, хотя и тщательно спрятанный.

– Замечательно, – ответила я, убрав страдальческое выражение с лица. – Не слишком удобно, сам понимаешь, висеть вот так. Я бы предпочла сражение ленивому бездействию.

– Здорово, – кивнул он. – Ты молодец. Я вообще-то представлял тебя иначе. Думал, к этому времени хныкать начнешь, посулишь плату за освобождение.

Я промолчала. Мало ли что он думал? Да пусть у меня руки отсохнут, ещё молить о пощаде! Злодеи от этого становятся ещё более злобными.

– Как Айман поживает?

– Не знаю, давно его не видела. Думаю, хорошо.

– Спрятались от меня, – хмыкнул мужчина. – Хорошо устроились?

– Не жалуемся.

Он прошелся туда-сюда, почесал гладко выбритый подбородок.

– Не хочешь сделку?

– Не хочу.

– А условия не волнуют?

– Мне от тебя ничего не нужно.

Он рассмеялся.

– Но я пришел, чтобы тебя спасти! Честное слово! Антуан дорвется – кожу снимать начнет. Я не шучу, Фрэйа.

– Я знаю, – как можно спокойней ответила, хотя живот скрутило. – Если это правда – спасибо, но я справлюсь.

Он пожал плечами.

– Молчаливая ты. Думал, вопросы будешь задавать.

– А ты станешь отвечать?

– Смотря на что.

– Почему ты не любишь Аймана? Зачем мстишь Алеарду?

– Дело не в них, – отозвался Арон. – В том, что мы предпочитаем разную правду. Айман и Алеард, остальные твои друзья – верят в силу любви, преданности, честности, непривередливы, жаждут мирного счастья. Они видят миры чистыми, я же знаю иное. Чернота украшает нас.

– Также, как и свет, – вставила я. – В нас от рождения поровну тьмы и света, именно этот баланс важно поддерживать.

Арон пропустил мимо ушей мои слова.

– Мне нужна власть, Фрэйа. Над миром, а ещё лучше над мирами.

– Зачем?

– Для счастья.

– Общение, добрые чувства друзей, теплота родных не приносят радости?

– Нет. Всё это в прошлом. Я пробовал многое, Фрэйа. В частности у меня была семья. Но и близкие люди умеют предавать, они-то как раз причиняют самую жестокую боль… – Он запнулся, быстро глянул на меня. – Изначальный мир, Фрэйа, вот моя цель. Если выберешься отсюда живой, передай это Алеарду. Он, как я понимаю, тоже хочет заполучить Трогию.

– Думаешь, сможешь обхитрить планету? – удивилась я. – Зачем тебе закрытая реальность, Арон?

– Она полна силы.

– И что ты с ней будешь делать?

– Питаться, перерабатывать, распределять как вздумается. Не люблю, когда мне указывают, чем жить.

– Ни Айман, ни Алеард не…

– Знаю. Мы всего лишь разные, – миролюбиво улыбнулся мужчина. – Но я-то, если захотел что-то, непременно это получу, даже если придется по чужим головам идти. Понимаешь?

– Да. Алеард никогда так не сделает.

– Ради тебя – запросто.

– Неправда. Он найдет другой способ помочь, но никому не причинит вреда. В том числе тебе. Хотя, пожалуй, здесь я ошибаюсь. И Антуана, и тебя он с удовольствием отметелит, если представится возможность.

Арон рассмеялся.

– Не сочти за трусость, но я пока не намерен встречаться с Алеардом.

– Это зависит не только от тебя.

– Угу. Поэтому я не рассказываю Антуану о том, насколько богаты иные миры. Если такой, как он, дорвется до сокрытых жил, он опустошит их быстро и беспощадно. Но мы же с тобой знаем, как опасно брать сразу и помногу. – Он оглядел меня. – Ладно, Фрэйа. Мне пора.

– Я не злыдня, Арон, но очень надеюсь, что ты получишь то, что заслужил.

– Это боль тебя сердит, – беспечно отозвался он. – Не сердись.

И ушел, помахав мне на прощание. Я этот миг я готова была взорвать его, разделить на кусочки за показное холодное равнодушие. Что на самом деле чувствовал Арон? Я видела, что, спрятав боль, он оторвал от себя кусок прозрачной материи, из которой состоит душа, и утратил много важных чувств. Но их довольно быстро заменили новые, выращенные в ненависти, которые вырвать с корнем куда сложнее, чем ту же доброту… Мне казалось, я чем-то могу помочь, указать ему верный путь, достигнуть понимания. Однако вскоре мне стало не до размышлений, и рассудок сосредоточился на муке, которая выжимала из тела последние соки. Я дернулась было, но сделала хуже – в кровь разодрала запястья. Хотелось выгнуться в пояснице, но оковы не позволяли. Хотелось откашляться, но не получалось глубоко вдохнуть.

Время тянулось медленно. Я начала мысленно напевать все подряд песни, которые знала и могла вспомнить. Теперь я по-настоящему боялась – кто долго испытывал непрекращающуюся сильную боль, тот меня поймёт. Расслабление уже не помогало терпеть, боль пробила и эту надежную преграду. Глаза почему-то тоже болели. Может, потому, что я никак не могла привыкнуть к чересчур густой темноте?

Меня по-прежнему сторожили, хотя предпринимать попытки освободиться чувствами я перестала. Глаза вылезали из орбит от головной боли, и фигура Поглотителя расплывалась. Кто придумал это адское приспособление? Откуда оно взялось в замке? Наверняка при Грине, отце Маира, ничего подобного не было…