Запретная Родина

– Возможно. Хотя, скорее всего, ничего не было. Мы мыслим категориями Земли, но ведь все стихии имеют право существовать наедине с собой. Это был мир неба, чистая реальность воздуха. Я был и в огненной, и в каменной. А в одном из миров получил по голове от норовистого недружелюбного дерева. Деревья тоже бывают разные, оказывается. Могут и наподдать.

Я рассмеялась, прижимаясь щекой к его груди.

– И подумал о тебе, о том, что видишь и переживаешь ты. Я все время о тебе думал, но тогда мысли потекли по кривому руслу. Я пытался подавить страх того, что ты могла попасть в злые миры, быть среди злых людей, которые могут причинить боль. Понимал, как ты далека, малышка. Хотел сломя голову понестись сквозь реальности, но знал, что они не пропустят. Черный след Пропасти, и пока не перестанешь следить ею, не очистишься как следует – не вернешь себя прежнего. Промежуток полоскал меня как следует. Он воздвигал стены – я их рушил. Он создавал барьеры и глубокие овраги – я прыгал.

В тюрьме было терпимо. Я полез туда, потому что хотел помочь одному парню. У него на воле семья осталась, трое детей… Хороший человек. Судьба не бывает напрасной, мы встречаем всегда тех, кому в силах помочь. Мы сбежали отчасти с помощью моего дара, отчасти благодаря его смекалке. Он с семьей ушел в Промежуток, как только узнал от меня о путешествиях. Наверное, они тоже искали Дом.

Я уже тогда встречал странников вроде нас, только не таких пропитанных. Среди них попадались и Исполнители. Один такой парень поначалу хотел остаться в Грозовом мире. Молодой совсем, лет шестнадцати. Он-то и создал этот домик. А потом куда-то сгинул. Молодые странники ценят в путешествиях спонтанность, остроту ощущений. Мне вот вообще спонтанность не дана, я до чертиков основательный.

Я снова рассмеялась и, не выдержав, поцеловала его в губы.

– Не могу представить, как могла потерять воспоминания о тебе… Иногда кажется, что это было лучшее решение, но чаще всё прошедшее вызывает ужас. Не хочу повторять пустоту. Никогда больше. Ни в этой жизни, ни в последующих.

Алеард вздохнул.

– Продолжать помнить также трудно. Я вот помнил, и каждый раз искал возможность встретиться. Один раз мне это почти удалось. Тогда, на берегу, возле парка. Ты чуть-чуть не дождалась, малышка.

– Что?..

– Ты смотрела прямо на яхту, а я шел на всех парах, думал, взорвусь к чертовой матери вместе с судном…

Я пораженно посмотрела на него.

– Да, я помню это! Тот день, тот час, когда… Чувства говорили задержаться, но… О, Алеард! А потом ты звал меня! Прости, пожалуйста! Я не смогла прийти не потому, что не хотела…

Сердце снова сжала клешня. На этот раз она была железной.

– Боже… – прошептала я. – Но ведь… Лина! Кириан…

Как я ни пыталась воспротивиться боли, в памяти всплыли любимые лица. И выбор, самый трудный в моей жизни. Как жаждала я рвануть к Алеарду, послушаться друзей! Но не рванула. Не послушала. Пустота. Темнота. Страх и отчаяние. Красное, синее и черное. Блестящее великанское дерево, звенящее на ветру. Я заплакала и обняла Алеарда, прячась в кольце надежных рук, хотя и знала, что это не спасет от глубокой боли, лишь облегчит её.

– Что случилось, малышка? – взволнованно спросил он, сжимая мои плечи.

Я прикусила губы, уткнулась в его грудь и обняла как можно крепче. Воспоминания о нашем расставании были тяжелы, но эти оказались ещё горше. Алеард понял мою бессловесную мольбу и более не задавал вопросов. Он гладил меня по волосам – против обыкновения, поспешно, – говорил ласковые слова на ухо, шепотом, но я не могла остановиться и рыдала всё громче.

Кириан. Лина. Где вы сейчас? Что стало с вами? Куда ты ушел, мой солнечный друг, в каких краях ожидаешь новой жизни? А Лина, названная сестра? Куда идет она, что ищет? Аги, Юрайна, Юджина или саму себя? Я попыталась позвать её, но ощутила только пустоту. «Через много лет», – так она сказала. Ну почему всегда нужно ждать? Почему те, кто нам дорог, пропадают без следа, растворяются среди бесчисленного множества миров? Впервые я испугалась навсегда потерять друзей: Криса и Ойло, Маира, Лара и Эвана, Руту… И Алеарда. Я всхлипнула во весь голос и обхватила мужчину ногами, вцепилась в него судорожной хваткой.

– Алеард, не уходи!..

Он шумно вдохнул и тяжело, длинно выдохнул.

– Я всегда буду с тобой. Теперь нас не испугает даже Пропасть. Я знаю, почему ты плачешь, чувствую какую-то часть твоих страхов. Поделись со мной ими всеми, Фрэйа, и тебе станет легче. – Он заставил меня поднять голову и поцеловал в мокрые щеки. – Не бойся, котенок… Это прозвучит самоуверенно, но я не намерен умирать в ближайшие пару десятков лет. Я с тобой. Навсегда. Расскажи, кто обидел тебя? Ты кого-то потеряла и вспомнила это?

Я кивнула. Мы так хорошо друг друга ощущали, что я не удивилась его догадливости.

– Его звали Кириан…

Задыхаясь и всхлипывая, я рассказала ему о ребятах. Алеард слушал молча, но руки ни на мгновение не прекращали ласкать мои волосы. Его прикосновения успокаивали, и вскоре я могла совладать с голосом.

– Я обещала отыскать убийцу, Алеард.

– Что будет, если ты найдешь его?

– Заставлю отвечать за свои злодеяния, – сдержанно ответила я.

– А мне кажется, ты его взорвешь, – спокойно произнес Алеард.

Я кивнула.

– Возможно. Как только представляю эту торжествующую рожу... Прости. Ты разочаруешься во мне. Я могу быть злобной, жестокой гадиной. Но оставить всё как есть не в моих силах.

Алеард взял мое лицо в ладони и долго глядел в глаза. Взгляд его был суровым и печальным.

– Нет, малышка. Никогда. Это коварное слово, но я им всё равно воспользуюсь. Ты никогда не разочаруешь меня. Даже если сожжешь дотла этого негодяя… Мы найдем его. Пусть нескоро, но найдем. Месть – не основа счастливого существования, но иногда она столь же необходима, как прощение.

Вместо ответа я крепко поцеловала его в губы.

– Я не рада мстить.

– Знаю.

– Но отомщу.

– Да.

– Ты разделишь это со мной?

– Конечно. Я ведь часть тебя, Фрэйа, а ты – моя необходимая Вселенная. Я разделю с тобой и страдание, и радость.

Я провела по его волосам, погладила по щеке. Мы молчали несколько минут, слушая дождь.

– Ты – мой, – наконец сказала я. – Вот такая глупая жадность.

Алеард усмехнулся и склонился пониже.

– Хорошо. Мне нравится принадлежать тебе. И обладать тобой, – добавил он, и дождь усилился, укрывая мир серебристой стеной.

Глава 16

Так вернулись ко мне остатки воспоминаний, так я обрела и снова потеряла друзей, заново вкусила радость встречи и горечь потерь. Одной тропой стало больше, к прежним целям добавилась новая. Однако гнев недолго терзал меня, и благодаря Алеарду ему на смену пришла твердая уверенность в успехе. Через много лет – ну и пусть. Я дождусь мгновения, и, кто знает, вдруг снова обниму сестру?

Наши дни были похожи, но не были одинаковы. Так счастье учит каждое мгновение проживать заново, замечать прекрасное в привычном и радоваться пустякам. Однажды утром мы распотрошили подушки, а иголки, чтобы зашить дыры, не нашлось. Пришлось обходиться, и Алеард стал моей подушкой. Правда, живот у него был не слишком-то мягкий, да и плечи даже в расслабленном состоянии оставались крепкими. Однако я приспособила одеяло и обвивалась кругом любимого змеей, а ноги клала ему на бедра. Чаще всего мы засыпали, взявшись за руки, а во сне прижимались друг к другу. Если бы ночью не шёл дождь, наверное, мы бы спали на свежем воздухе. Алеард по утрам упражнялся с мечом, а я смотрела на него, сидя на влажной траве. Он ничего не делал тяп-ляп, всегда выкладывался на полную, и я наслаждалась тренировками, поедая вкусные горные вишни. Хорошо, что поблизости не было городов или поселений, потому что мы оба ходили полуголыми. Купаться можно было либо в озере неподалеку, либо под дождем, и непременное согревание возле очага делало вечера незабываемыми.

Дожди случались разные. Они бывали ледяные и теплые, моросящие и ливневые. Молнии подсвечивали их во все возможные цвета: от обычного голубого до фиолетово-розового и красного. Даже гром звучал по-разному – то хрустел, то рычал, то причмокивал. Каждой погодной новинке мы давали свое название. Так появились «мурлыки» и «ревуны», «оперные грозы» и «хрюкалки», «клацалки», «волчьи дожди» и «ураганы снов», названные так потому, что при их появлении непременно снилось что-то удивительное и красивое. Было интересно ожидать новых сочетаний, гадать, что же приготовит небо в следующий раз. И это делало Грозовой мир, названный нами Перуной, особенным.