Запретный плод

Рана на плече Бена кровоточила, и я собиралась сменить повязку. Пока готовила бинты, он смывал кровь влажным полотенцем. Моника из дверей одарила его изучающим взглядом, ее темные глаза вспыхнули любопытством. Она прошлась по комнате, но остановилась на полпути – замерла перед нами, осторожно протягивая руку. Бен покосился на меня, придерживая компресс с зельем на плече. Он пропитался кровью, но, кажется, никого, кроме Мишель, это не смущало. Она удивленно открыла рот, влетев в мою спальню, и схватила Монику за руку, одернула на себя.

– Ты с ума сошла? Не подходи к нему!

– Мишель, отпусти меня,- спокойным голосом потребовала старшая сестра и просияла улыбкой, адресованной исключительно Бену.- Не видишь? Он ранен. Ему требуется помощь.

– Не требуется,- проговорил Бен, не отводя мрачного взгляда от Моники, но она была непреклонна.

– Нет, требуется,- тоном, не терпящим возражений, заявила сестра и шагнула к нему. Остановившись перед Беном, Моника с неподдельным восхищением и кокетством принялась его разглядывать. Ее глаза блестели от восторга, а руки тянулись пощупать – реальной ли он.

– Моника,- прошептала я и шагнула вперед, преграждая ей путь.

– Не жадничай, Эшли!- укоризненно произнесла она и нахмурилась, продолжая улыбаться.- Не каждый день видишь живого бэлморта.

– Ты смущаешь его,- последняя отчаянная попытка отогнать сестру не оправдала себя – Бен и Моника уставились на меня.

– Ему знакомо это чувство?- удивилась она, и внезапно ее лицо озарилось:- мы должны обработать твою рану!

Она потянулась к руке Бена, но взгляд, которым он ее остановил, заставил сестру отпрянуть и испуганно посмотреть на меня.

– Я не стану его трогать, если это так важно,- с мольбой в глазах прошептала сестра.- Но рана на плече серьезная. Его ранил бэлморт, верно?

– Верно,- удивилась я.

– Тогда нельзя медлить!- Моника резко развернулась и пересекла комнату, не оглядываясь на пылающую от гнева Мишель. Под ее чутким свирепым взглядом перевернула содержимое ящиков шкафа со снадобьями в гостиной, и, наконец, обнаружила все необходимое для обработки раны.- Посади его на диван,- потребовала она, разворачивая на столе чистое полотенце. Я толкнула Бена к дивану в центре гостиной, выдержав его тяжелый взор, и мое упорство оказалось вознаграждено. Он прошел через всю комнату и опустился на диван, смерив меня взглядом исподлобья. Меня будто ледяной водой окатили.

Тем временем Моника разложила на полотенце ватные тампоны, пузырьки с зельями и марлю. Она выглядела спокойной и умиротворенной, тихонько радовалась своей победе. Бен следил за ее плавными и точными движениями, как смотрит ребенок в больнице на руки врача, заполняющего шприц лекарством. Я осторожно забрала у него влажный от крови компресс, заставила обнажить плечо. Моника мельком взглянула на него и ахнула:

– Надо промыть, Эшли. Слишком много крови.

Я покорно поднялась, стянула со стола миску и пошла в ванную комнату, осторожно покосившись на Бена. Кожа на плече блестела от бисеринок пота, рваная рана с обожженными черными краями казалась глубокой. Будто кто-то хотел вплавить в его тело свою ладонь – очертания раны напоминали человеческую руку. И не кто-то, а Том, его родной брат.

Я вошла в ванную комнату и замерла перед зеркалом, увидев свое бледное отражение. На щеке мазок засохшей крови, на шее следы сажи, руки перепачканы, но хотелось улыбаться. Бен сидел в моей гостиной, а Моника крутилась вокруг, желая помочь – почему-то ситуация вызывала неописуемую радость. От старшей сестры я никак не ожидала понимания, скорее страх и отвращение, а в свете недавних событий – ненависть. Но она приятно удивила, проявив интерес к Бену и его ранению. Я была благодарна Монике, и он тоже, хоть этого еще не осознавал.

Включив холодную воду, я умылась – прохлада несла облегчение. Спина позволила нагнуться, боль притупилась, я начинала к ней привыкать. Набрав в миску воды, вновь посмотрела на свое отражение. От усталости кожа посерела, вокруг глаз пролегли тени, но с губ не сходила улыбка. Что со мной, черт возьми?! Лояльность Моники еще ничего не значила и не отменяла опасности в доме.

Когда я вернулась в гостиную, Мишель полыхнула на меня взглядом и повернулась на пятках. Разметав полы халата, она скрылась за дверью, не забыв громко ею хлопнуть. Пожав безразлично плечами, я подошла к столу и поставила на него миску. Моника суетилась вокруг Бена, изучая его травму. Заметив меня, она одобрительно улыбнулась и опустила в воду марлю для компресса.

– Видела бы сейчас меня моя мамочка,- она тихо рассмеялась. Бен стиснул зубы и посмотрел на меня поверх головы Моники. Она осторожно промачивала кровь влажной тканью, не замечая нашей игры в гляделки. Бен казался уставшим, действия Моники больше не вызывали у него интереса, но он безропотно выполнял ее указания с показным недовольством.- Всегда мечтала увидеть живого бэлморта. Кто тебя так?

– Брат,- после паузы неохотно отозвался Бен.

– Что вы не поделили?- весело полюбопытствовала Моника, промывая марлю в миске. Вода окрасилась в алый цвет, и я понесла ее в ванную, чтобы набрать свежей.

– Не сошлись во мнениях.

Моника хихикнула и посмотрела на Бена. Он скользнул изучающим взглядом по ее лицу и отвернулся. Я замерла в дверях, наблюдая за ними. Непринужденный разговор, ничего особенного, но Бену было не по себе среди нас. Обычные ведьмы, цели, как он говорил. И вот мы суетились около него, развлекали беседами, улыбались и радовались как идиотки, ниспосланному на нас чуду в его лице. Что все это значило для него? Что-то немыслимое, чуждое. Прежде Бен ничего подобного не испытывал. От него не шарахались, узнав правду, не гнали прочь и не пытались защищаться – разве так поступают маги, когда встречаются с бэлмортами?! Нет, конечно, но Бен - необычный бэлморт.

– И где сейчас твой брат?- не унималась Моника.

Я принесла воду и поставила на стол. Она незамедлительно опустила в миску новый кусок марли. Я села рядом с Беном и сложила руки на коленях. Такое странное чувство, будто мне снова семнадцать лет и я привела в дом мальчика, прятала в своей спальне, но нас застукала мама и заставила выйти познакомиться. Есть вещи, которые я бы с удовольствием испытала вновь, но только не эту детскую наивную неловкость….

Бен осторожно пожал плечами, чтобы не тревожить рану.

– Скорее всего, в каком-нибудь захолустном баре запивает неудачу очередной бутылкой рома, а потом найдет очередную подружку на одну ночь, и круг замкнется.

Я смотрела на Монику, наблюдала за реакцией на равнодушный тон Бена и откровенные слова, но она лишь нарочито смутилась и снова рассмеялась.

– А он довольно прямолинейный и честный,- отметила она.- Мне нравится.

– Ему не знакомы такие понятия, как скромность,- улыбнулась я. Бен смерил меня пустым взглядом. Я почувствовала, как он смотрит, но не повернулась.