Защитник Драконьего гнезда. Том второй

Беру трубу в руки и пытаюсь что-то в нее увидеть – она же для этого нужна?

Ничего. Не видно даже стену напротив.

— Ваше Величество, - слышу голос Аддагата таар’Ниазама, которого приказал пустить, как только он прибудет, - приветствую вас. Ваше Высочество, - проделывает изысканный поклон. – Прошу вас, осторожнее. Сея вещь чрезмерно нежна и прихотлива в использовании. Позвольте мне показать, как ею пользоваться.

Пожимаю плечами и передаю трубу торговцу. Тот принимает ее с таким почтением и трепетом, точно я только что его короновал.

— Извольте сообщить мне, на что хотите любоваться сквозь сее дивное чудо.

— На горы.

— О, привеликолепнейший выбор, - но кислое выражение лица торговца говорит, что он разочарован узколобостью заказчика. – В таком случае осмелюсь предложить подняться на одну из башен вашего замечательного замка. И, прошу, распорядитесь сундук поднять туда же. Его содержимое нам еще пригодится.

При помощи пары стражников поднимаем все это добро на выбранную мною башню. Отсюда открывается отличны обзор не только на горы и окрестности Драконьего гнезда, где вскорости появятся мятежники, но и на Глотку Арташа. Разумеется, именно она интересует меня больше всего, но знать об этом торговцу вовсе не обязательно. Откровенно сказать, он и без того весьма рискует, что прибыл в замок в столь неспокойное для Короны время. К торговцам можно относиться, как угодно, и многие из них не примут обмануть или обсчитать незадачливого покупателя, но чего у гильдии Паруса и Соли не отнять – так это исполнительности. За собственную репутацию они действительно держатся.

— Извольте достать треногу, - руководит процессом Аддагат таар’Ниазам, - да, вот так, осторожно. Позвольте, милостивец, я сам… ага, вот так… установите ее вот там… да, отличное место. А теперь, будьте любезны попридержать ее… нет, давить не надо, только придерживайте. Да, вот так.

Аддагат, раскрасневшись и отдуваясь, помещает трубу в некое гнездо, которое обхватывает ее плотным кольцом.

— Вот и готово, - выдыхает с видом человека, совершившего небольшой подвиг. – Извольте теперь взглянуть.

Я не то чтобы удивлен до глубины души, но все же весьма впечатлен. Будь на моем месте обычный человек, он бы, вероятно, на какое-то время вполне мог лишиться дара речи, потому что вот та горная вершина, что едва-едва видна на горизонте, теперь оказалась у него перед самым носом.

У драконов, само собой, очень острое зрение, потому для меня это и не чудо.

Но для постоянного наблюдения за подступами к замку – вещь действительно незаменимая.

— Заклинаю вас, - говорит Аддагат перед уходом, - будьте исключительно аккуратны с трубой. Это по истине произведение научной мысли. Заменить ее на иную будет крайне сложно. Дождь, ветер, снег – все это может причинить трубе непоправимый ущерб.

После того, как уходит торговец, а вслед за ним и стражники, какое-то время с Амелией осматриваем дальние подходы к замку. Разумеется, она тоже дракон – и в форме огнедышащего хищника у нее тоже зрение, куда превосходящее человеческое. Но дочка еще не разучилась удивляться – и это замечательно. Поэтому для нее наблюдение в трубу сродни игре.

— Помнишь мамины кошмары? – спрашиваю ее.

Амелия поспешно кивает.

— И я обещала маме, что спасу ее от них.

Говорит уверенно, по-взрослому, без показной бравады, как это зачастую принято у детей, да и у взрослых, чего греха таить.

— Ей действительно может понадобиться наша помощь. Твоя, моя или нас обоих.

Я очень надеюсь, что за время, пока Изабелла находится у ллисканцев, кошмары оставят ее, но по-настоящему в это не верю. Пожиратель снов не просто так выбрал ее, не просто так с треклятой настойчивостью лезет в ее сны. В этом нет никаких сомнений. Причина быть должна. Лишь ребенку может статься достаточным объяснение о злом враге, который делает зло просто потому, что так хочет и может. И тот же Пожиратель наверняка преследует какие-то цели. Да, пока неизвестные нам.

Мы рассматриваем Глотку Арташа. Безжизненный остров, вся поверхность которого покрыта пеплом и застывшими потеками лавы. Ни движения, ни малейших признаков пребывания там сколько-нибудь осознанной силы. И даже не знаю, хорошо это или плохо. Потому что сомнений в реальности Пожирателя у меня нет. Причем реальности не эфемерной, а уже принесшей с собой гибель людей и выжженый отравленный кусок земли. То есть при всем внешнем спокойствии на острове, его обитатель вполне себе в состоянии его покидать. Почему не покидает чаще? Почему больше никого не убил? Это вопрос. Нет, я вовсе не желаю новых убийств, мне нужны ответы, нужно понимание.

Варвары верят в силу, ненавидящую все живое. Им этого достаточно. А я верю в тварь, которой что-то понадобилось от моей жены и, возможно, от дочери. Глупо говорить, что мне это очень не нравится. Глупо говорить, что я собственную жизнь положу, чтобы эта самая тварь осталась ни с чем. А еще лучше – уползла в свою нору и там сдохла. На этот раз окончательно.

Глава пятьдесят восьмая: Изабелла

Глава пятьдесят восьмая: Изабелла

Почти одновременно ллисканцы атакуют «голову» колонны и ее «хвост». И если в «хвосте» воины валят заранее подпиленные большие и раскидистые стволы, тем самым блокируя не только часть мятежников, но и их возможность для отступления. То в «голове» рассечение происходит одновременно посредством огня и земли, если так можно выразиться. В строго условленном месте колонну разрывает огненная стена – та самая, что рождена изготовленным нами порохом. Здесь сухо – и опасности в отсыревании последнего нет. Первые же ряды мятежников, взбудораженные неожиданным шумом и пламенем, чуть проталкиваются дальше по дороге, где в момент исчезают в огромной волчьей яме.

И тут же со всех сторон из леса летят отравленные стрелы. Я не знаю, что за растение используется в качестве источника яда, потому что и о существовании этого яда узнала совсем недавно, но эффективность у него исключительно высокая. Насколько вижу в не особенно четкой монохромной «трансляции», человеку достаточно получить совершенно незначительное ранение такой стрелой, чтобы через каких-нибудь полминуты его движения сначала сильно замедлялись, уходила согласованность, а потом руки и ноги начинали жить будто отдельно друг от друга. Человек все еще какое-то время оставался в вертикальном состоянии, но ни о каком сопротивлении уже не шло и речи. А потом он просто падал и больше не шевелился.

Наверное, хорошо, что я не слышу их криков. Хорошо, что нахожусь далеко и смотрю на все происходящее почти как на документальный фильм. Это слабость, это попытка для самой себя откреститься от тех смертей, причиной которых стала я сама. И можно задавать себе вопросы, а было ли иное решение? Можно сомневаться и пытаться абстрагироваться, сделать вид, что все это далеко и вообще не про меня.

Но это точно моя ответственность. И как бы погано на душе ни было, я должна ее принять и осознать. Не хватило для меня мира с розовыми единорогами, что ж, значит придется покрываться броней.

Первая атака проходит идеально. Пока среди мятежников царит паника и непонимание, многократно усиленные градом стрел, ллисканцы атакуют из-за укрытий, практически не показываясь на открытом пространстве. Те мятежники, что рискуют отбиться от основной группы и углубиться в лес, либо никого там не находят, либо находят свою смерть.

И все же в «голове» отряда куда быстрее приходят в себя и организуют оборону, чем в «хвосте». И все дело в том, что, как только прогорает огненная стена, уже ничто не мешает воинам, до того отрезанным от «головы», прийти на выручку своим товарищам. Вижу, как кто-то, сильно жестикулируя, раздает приказы – и люди, рассыпанные и прижатые к земле, начинают подниматься, собираться вместе, прятаться за щитами. А потом из-за щитов начитают в ответ лететь стрелы. Впрочем, толку от них нет. Вряд ли мятежники даже примерно видят, в кого они стреляют.