Защитник Драконьего гнезда. Том второй

И не поймешь – то ли вопрос, то ли утверждение.

— Не одна?

Он молчит, точно хочет сказать что-то очень неприятное.

— Твои руки… - снова смотрит на меня. – Что с ними? Вчера они были чистые.

Да какого ему не так?

Руки как руки!

Распахиваю плащ и выставляю на обозрение ладони.

И тут же теряю дар речи.

Кожа на руках раскраснелась и явно сильно раздражена, хотя и не болит, но, главное, тут и там видны черные отметины, точно оставленные сигаретными бычками. И вокруг каждой отметины – тонкая сетка из поврежденных кровеносных сосудов.

И не видела всего этого, когда проснулась. Просто не смотрела.

А он обратил внимание.

Надо думать, что-то подобное в изобилии найду и на спине.

Резко прячу руки обратно под плащ, осматриваюсь на чистом автомате, боясь, что отметины увидит кто-то еще. Хотя понятия не имею, чего именно боюсь. Что обвинят меня в одержимости и утопят в болоте? Но так, вероятно, уже бы обвинили. Наверное. Да и что такого в этих ранках? Подумаешь, обожглась… где-то как-то почему-то.

— Очень давно в этом мире было большое зло, - говорит ллисканец, не дожидаясь моего ответа.
– Много крови, много смертей. Никто из ныне живущих точно не знает, что это за зло и откуда пришло. Но древние сказания говорят… - он замолкает и на какое-то время отводит взгляд в темноту, точно в состоянии там что-то увидеть. – Сказания говорят, что зло обязательно снова вернется. И снова будет кровь, снова земля покроется ядовитыми язвами и взвоет от боли. Но прежде, появится тот, кто станет говорить со злом. Тот, на чьем теле появятся черные отметины.

Ой-ой.

— Это был просто кошмар, королева Артании?

Отрицательно мотаю головой.

Понятия не имею, что он сделает, узнав правду. Но он доверился мне и поверил, встал на мою сторону в борьбе с мятежниками Артании. Как теперь могу врать ему в глаза?

— Нет, не просто кошмар. В горах его зовут Гуур Дхар – Пожиратель снов.

— Что ему нужно?

— Боюсь, все то, о чем сказал ты сам – он хочет убивать.

— Он уже кого-то убил?

— Насколько мне известно, да, было одно нападение. Уничтожен замок и несколько деревень вокруг.

— Только одно нападение?

— О других мне не известно.

— Я никогда по-настоящему не верил в эти сказания, - вождь ллисканцев неожиданно улыбается. – А теперь получается, что все мы – их часть.

— Я бы очень хотела сказать, что ты ошибся, но это будет неправдой.

— Злу нужно время, чтобы вернуть прежние силы. Поэтому оно постарается не показываться в нашем мире. До поры. А потом его будет не остановить.

— Но как-то ведь его остановили раньше?!

— Да. Но мне не известно, как. Но я узнаю. Если кто-то среди ллисканцев вообще знает.

Некоторое время стоим молча.

— Он что-то предлагал тебе, королева Артании? – спрашивает вождь.

— Да. И я ответила отказом.

Ллисканец криво ухмыляется.

— Смело и безрассудно. Возможно, стоило согласиться.

И уходит, оставив меня наедине с собственными растрепанными мыслями.

Что это вообще было? Нет, не разговор с вождем – произошедшее во сне. Пожиратель разыграл для меня спектакль? Но зачем? А если ему действительно было столь плохо? Если весь сегодняшний кошмар – это отражение его состояния? Ему было больно – очень больно. А если ему можно причинить боль, значит, его можно и убить.

«Воспарившая Луна…» - вспоминаю единственные слова, что были произнесены другим голосом. И теперь я точно знаю, чей это был голос. Слышала его, куда более уверенный и надменный, в одном из своих видений – в личной башне Лаэрта. И именно Лаэрт смотрел на меня, когда сорвала с Пожирателя капюшон. Смотрел как-то странно – будто с надеждой. Исхудалый, осунувшийся, с болезненно-бледной кожей, натянутой на острые скулы. Даже близко не тот холеный человек, что с легкостью и даже удовольствием изуродовал собственную жену.

«Что ты хотел мне сказать?»

Да, я помню эту легенду. Разумеется, помню. Благодаря памяти настоящей Изабеллы.

И что из этого?

Мне стоит воспринимать ее всерьез?

Там скрыт какой-то ответ?

Или я тоже могу стать драконом? Тоже могу переродиться, как это получилось у моего далекого предка?

Или дело вовсе не в легенде, а Лаэрт просто не успел закончить какую-то иную фразу? Более длинную и информативную.

Хотя… с чего я вообще решила, что он хотел мне что-то сказать? Тем более помочь. Если бы я собственными глазами не видела тот их разговор с Изабеллой, если бы всего лишь прочитала его дневник, еще могла бы подумать, что Лаэрт любил свою жену и даже после смерти ищет способ ей помочь… после смерти? Смерти ли? Не стал ли он всего лишь частью Пожирателя?

Но если предположить, что Пожиратель действительно до сих пор не набрал полную силу, то мог ли Лаэрт, как его часть, хотя бы на несколько мгновений моего сна забрать контроль над их общим телом или, вернее, чем-то вроде проекции в моей голове?

Мог ли он тем самым вызвать все то безумие и разрушение, в том числе корчи самого Пожирателя?

Выдыхаю и запрокидываю голову к небу, с которого начинает накрапывать мелкий дождик. Затем снова вытаскиваю из-под плаща руки и осматриваю их. Вроде бы ничего опасного – просто небольшие ожоги. Даже почти не болят. Настораживает одно – раньше из кошмаров я не приносила ничего, кроме собственного страха. И вот, что-то очень сильно изменилось.

Надо успокоиться и прийти в себя. А вдруг я и правда тоже дракон? А что? От такой возможности я точно не откажусь. Только бы знать, как еще в этих ваших драконов превращаться. Пока, как ни прислушиваюсь к себе, ничего такого не ощущаю. Но, возможно, просто не так слушаю. И не там. И не тем.

Глава шестьдесят первая: Изабелла

Глава шестьдесят первая: Изабелла

В следующие дни количество раненых значительно увеличивается. Причем теперь много и тех, чьи ранения – результат магических атак. Несмотря на всю внезапность и скорость ллисканцев, маги мятежников не остаются не у дел, постоянно нанося атакующим серьезный урон. Самих этих моментов я почти не вижу, потому что времени на просмотр «трансляций» почти нет. Возможно, это и к лучшему. Потому что оставляю голову максимально возможно пустой и холодной, полностью сосредотачиваюсь только на помощи раненым. А некоторые раны – очень страшны: сильнейшие ожоги; рассечения, нанесенные не сталью, но какими-то проявлениями стихий; жуткие переломы.

Намеренно не оставляю себе ни капли свободного времени.

Несколько раз за все это время вождь ллисканцев покидает лагерь. Насколько понимаю, его задача – численно поддержать своих людей на том или ином направлении, при той или иной атаке.

При этом отсутствует он не очень-то долго, а пару раз я даже слышу вдалеке нечто вроде гула взрывов. Мятежники, несмотря на потери, все равно продвигаются глубже в болота. И, похоже, в какой-то момент оказываются совсем недалеко от нашего лагеря. Впрочем, до меня боевые действия так и не докатываются. Потому что дней через пять происходит перелом.

Атаки ллисканцев настолько раздербанили, если так можно сказать, относительно строгие порядки мятежников, что от прежней непрерывной «змеи» не осталось и следа. Теперь это отдельные сгрудившиеся группировки, центром которых, как правило, становятся маги. И разделены эти группировки иногда сотнями метров.

Поначалу они пытались поддерживать друг с другом хоть какую-то связь, но большуя часть одиночных вылазок ллисканцы тут же купировали.

Да, мятежников все еще достаточно много, но еще вчера они были лишь деморализованы и рассредоточены на значительном удалении друг от друга, а уже сегодня отказываются выполнять приказы оставшихся командиров.