Застава на Аргуни

«Промазал… Упустил!» — подумал лихорадочно Слезкин и выскочил на крыльцо. В воздух взвилась красная ракета. В ее зареве он увидел, как Павличенко и Карпов связывали прыгнувшего в окно Ван Мин-до.

Над Уда-хэ стоял треск автоматных и пулеметных очередей, слышались взрывы гранат. Пограничники выкуривали из казармы беспорядочно отстреливавшихся японцев.

На крыльцо, чуть не столкнув Слезкина, выскочили в нижнем белье два солдата с винтовками в руках. Увидев пограничника, они тут же юркнули обратно. Слезкин послал им вдогонку короткую очередь, и солдаты почти одновременно уткнулись в пол освещенного коридора. «Допрыгались», — подумал он.

Из поселка донеслись винтовочные выстрелы. С крыши монотонно заговорил японский гочкис. Рухнули на землю Павличенко и конвоируемый им Ван Мин-до. Раскинув руки, упал замертво Дудкин, попытавшийся взобраться по лестнице на чердак.

— Пушин! — крикнул Торопов. Пушин швырнул гранату. Раздался взрыв. Гочкис замолк.

Отрядив бойцов на ликвидацию вражеского сопротивления в поселке, Торопов с несколькими пограничниками ворвался в казарму. Покончив с отстреливавшимися здесь японцами, они выскочили во двор. Выстрелы прекратились. Японская казарма пылала.

Карпов и Морковкин привели из поселка двух полицейских, патрулировавших ночью на набережной Уда-хэ. Это они, увидев нападавших на кордон, открыли стрельбу. Полицейских шумно окружили китайцы. Худенький китайчонок петухом прыгал перед высоким, с белыми петлицами полицейским, норовя ударить его кулаком. Карпов и Морковкин, не понимая, что кричит китайчонок, только разводили руками и улыбались.

— В чем дело? — спросил подошедший Торопов.

— Не знаем, товарищ лейтенант. Всю дорогу, пока вели, они колотили их по чем зря, — ответил Карпов. — Наверное, насолили очень.

Пограничники привели во двор еще несколько японцев, улизнувших через люк подземного хода. Солдаты были в нижнем белье, испуганно таращили глаза и тряслись от страха.

Ликующий в душе Торопов внешне был спокойно-стремителен, деловит. Никогда еще так ясно и быстро не работала его мысль. Чувствуя непривычную окрыленность и значительность совершаемых им дел, он, еще не остывший от боя, крепко пожал руку Морозову, молча поздравляя его с победой.

Они посовещались и решили занять оборону в расположении военного городка. В случае подхода японцев лучшего места для сдерживания вражеских контратак не нужно было искать.

Расставив бойцов по огневым точкам, Торопов послал Айбека на заставу. В торопливой записке он сообщил Панькину:

«Кордон Уда-хэ разгромлен. Доложи командованию. Уничтожено два офицера, сорок семь солдат. Захвачено девять пленных, три пулемета, гранатомет, несколько десятков винтовок. С нашей стороны двое убитых — Валентин Дудкин и рядовой соседней заставы Севастьянов, четверо раненых. Переправляй коней, продовольствие, фураж, боеприпасы…»

Наступил рассвет. Зарево пожара побледнело в лучах солнца. Вскоре казарма рухнула. Высоко в небо взметнулся столб искр и клубы белого дыма. Вражеский кордон кончил свое существование.

На улицах Уда-хэ толпились китайцы. Они оживленно разговаривали и смеялись…

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Конная группа Торопова, вобравшая в себя бойцов заставы Морозова и маневренный взвод, подошедший из отряда, скакала к станице Георгиевской. Сюда же устремились остатки ближайших вражеских кордонов, разгромленных пограничниками.

Перед выступлением Торопов предупредил бойцов:

— Товарищи, возможно, придется с белоказаками встретиться. Никто так зло не рубится, как они!

Высланная разведка неподалеку от станицы обнаружила роту отступающих японцев. Торопов принял решение — прямо с марша ударить в клинки. Он надеялся внезапным налетом посеять панику, захватить Георгиевскую и таким образом завершить выполнение задачи.

Когда пограничники выскочили из кустов и, рассеиваясь по равнине, начали уже выбирать для своих клинков цели, японцы развернулись. Раздался залп, и почти одновременно заговорили два пулемета. Торопов видел, как свалился Иван Пушин, как рухнуло еще несколько бойцов. Пришлось осаживать коней, отходить в балку, под укрытие деревьев, и спешиваться.

Постреляв некоторое время, японцы замолчали. Молчали и пограничники. По знаку Торопова они двинулись по-пластунски вперед. Японцы опять открыли бешеный огонь. Пули, поднимая мелкую рябь пыли, подбирались по земле к припавшим людям.

Лейтенант приказал выдвинуть пулеметы и начать обстрел вражеской цепи, а сам, спрятавшись в укрытие, стал рассматривать в бинокль позицию японцев.

Вдруг он обернулся. Мимо него, низко пригнувшись, пробежал боец. Лейтенант окликнул:

— Куда, Слезкин?

Костя махнул рукой, показав куда-то в сторону распадка. Слезкин увидел на пригорке пень и решил использовать его, чтобы подобраться к вражескому пулеметчику. Последние метров двадцать ему пришлось ползти. Когда до пня осталось рукой подать, опять пули подняли перед ним веер пыли.

Но вот и цель! Костя с облегчением вздохнул. С пригорка хорошо была видна японская цепь. На поляне между пограничниками и самураями Слезкин увидел бойца. Укрывшись за трупом коня, он вел огонь из автомата.

— Пушин, — прошептал Костя, узнав своего друга. В пылу боя Слезкин потерял его из виду и теперь, увидев в таком безвыходном положении, ужаснулся.

В кустах, за цепью японских пехотинцев, сидел пулеметчик. Толстоствольный гочкис, дергаясь взад-вперед, не давал пограничникам поднять головы.

Слезкин вскочил и бросил гранату. Пулемет смолк. Уже падая, Костя почувствовал, как в бедро кольнуло. В глазах зарябило, закружилось, поплыли красные, голубые, белые круги. Ему показалось, что он пролежал долго. На самом же деле сознание вернулось быстро. К Слезкину бежали японцы. Уже видны были их оскаленные рты. Кругом поднялась стрельба. Солдаты не добежали каких-то пятнадцати шагов, когда он подрезал их длинной очередью. Он хотел крикнуть им что-нибудь оскорбительное, но крикнуть не успел.

Рядом оказались два японца, зашедшие сбоку. Тяжелый приклад опустился на голову…

…Торопов видел, как Слезкин метнул гранату, как вел стрельбу по японцам. Перестрелка на левом фланге отвлекла его. Когда он снова взглянул в сторону Слезкина, самураи уже волокли раненого бойца по распадку.

— Морозов, держи цепь под огнем! — крикнул Торопов.

Вскочив на первого попавшегося коня, лейтенант помчался по распадку на помощь солдату. Клинок пограничника со страшной силой обрушился на головы зазевавшихся японцев. Схватив бойца за пояс, Торопов забросил его в седло и круто развернул коня. В этот момент вражеский пулеметчик дал по офицеру длинную очередь. Конь ткнулся мордой в землю, подмяв под себя всадника и его ношу. Торопов уже не видел, как японская цепь поднялась и пошла в контратаку: он потерял сознание…