Застава на Аргуни

— Ясно, товарищ лейтенант.

— Выполняйте задачу!

Пушин лихо козырнул.

Пограничники проверяли диски автоматов, гранаты, запалы к ним, подгоняли снаряжение. Карпов и Павличенко точили и без того острые ножи. Пробуя лезвие финки на ногте большого пальца, Павличенко попытался развеселить товарищей шуткой насчет харакири. Но все были серьезны, сосредоточены, и он виновато притих.

Время ползло мучительно медленно. Бойцы в нетерпении поглядывали на часы, без конца курили, скупо переговаривались.

Панькин, проверив готовность бойцов, разрешил отдохнуть. Было одиннадцать вечера. Но никто не лег. Земля утонула в непроглядной тьме. Тихо, мертво. А в сердцах — тревожное возбуждение. И кровь будто стала горячее.

В темноте на заставу вернулись суровые Пушин и Слезкин. Сразу прошли к Торопову.

— В кордон подкрепления не подходили? — спросил Торопов.

— Никаких передвижений за чертой поселка не было, — отчеканил Пушин.

— Что удалось заметить?

— В офицерском доме свет не зажигался. Ван Мин-до и Такедзири ушли в казарму. Из нее не выходили.

— Солдаты находятся в казарме?

— Больше нигде их не видно. Несколько человек появлялись на берегу. Унтер-офицер измерял уровень воды в Аргуни.

— Сколько часовых несут охрану?

— Один.

— Где стоит?

— На вышке. Начало смеркаться — спустился под грибок у ворот.

— Что заметили еще?

— Собаки, товарищ сержант! — подсказал Слезкин.

— Да. Собак во дворе кордона не видно, цепями не гремят. Должно быть, с вечера спустили.

Торопов, заложив руки за спину, возбужденно ходил по комнате.

— Черт возьми, развели там сучье племя, — проговорил он со злостью. — Надо что-то придумать, иначе они все дело испортят.

— Может быть, нам взять своих овчарок, — посоветовал Слезкин. — Если понадобится — выпустим впереди себя, пусть грызутся. В темноте не разберешь, чьи собаки дерутся.

— А что? Пожалуй, правильная мысль, — согласился Торопов.

Слезкин не спускал с него глаз, почувствовав необычайную окрыленность начальника. Исходившая от Торопова сила покоряла. И Костя уже простил ему все. Впереди их ожидал один и тот же бой и, может быть, одна и та же смерть…

Отпустив наряд, лейтенант сел за стол, подпер голову руками, задумался. Скоро произойдет то, к чему он длительное время готовился сам и готовил своих людей. Японцы неплохие вояки. Справится ли он с экзаменом на командирскую зрелость?

Лейтенант встал, прошелся еще раз из угла в угол по комнате. Мучительно, до боли захотелось увидеть Нину Сергеевну, посмотреть в ее глаза, сказать, как он ее любит, попрощаться. Ведь кто знает, что может случиться. Впереди не прогулка, а бой. И нужно бы привести в порядок свои земные дела. Он мгновение постоял с закрытыми глазами, потер горло, стиснутое спазмами, и, тряхнув головой, начал проверять свое оружие, снаряжение.

В канцелярию вошли Панькин и Кукушкин. Они застали начальника в полной боевой готовности. На одном боку у него виднелась колодка маузера, на другом — сумка с ракетницей. На столе лежали автомат и гранаты.

— Все готово? — спросил Торопов у старшины.

— Так точно!

— Давайте команду!

Старшина поспешно вышел.

— Ну что, Михаил Семенович, начинать будем, — проговорил Торопов слегка дрогнувшим голосом и пристально посмотрел в глаза заместителю.

— Будем начинать.

— Давай попрощаемся! — Торопов подошел к Панькину, крепко стиснул ему руку, прошептал: — Прости меня, Михаил Семенович…

Тишину разбила властная команда старшины: «Застава, в ружье!»

— Ну, иди, иди, Игорь. Люди тебя ждут. — Панькин подтолкнул начальника к двери и вышел вслед за ним. — Ни пуха тебе, ни пера!

…Пограничники в накаленном молчании выхватывали из пирамид винтовки и автоматы, на бегу поправляли гимнастерки, выстраивались посреди казармы.

…Вот она — переправа. Пограничники напряженно всматривались в темноту. Бледноликая луна испуганно выглянула из-за леса, проложила серебристую дорожку по чернильно-черной глади Аргуни. Зловещий вид противоположного берега — толпы деревьев, силуэты безмолвных сопок — усиливал ощущение опасности.

Бесшумно ступив на маньчжурский берег, штурмовая группа по широкому распадку двинулась к Уда-хэ. Странно было Слезкину идти по чужой, вражеской земле. И странно, что здесь такие же деревья, такая же трава, как и там, за рекой, на Родине. Он положил руку на сердце: слишком уж громко стучало.

В два ночи стрелкинцы вышли на исходный рубеж. Послав нарочного к старшему лейтенанту Морозову, застава которого должна была атаковать кордон с другой стороны, Торопов стал ждать сообщения от него.

…Японский кордон находился в тылу поселка. С флангов подступы к нему прикрывались широкими прогалинами — вырубками леса, с фронта — самим поселком. С внешней стороны высокого дощатого забора, окружавшего военный городок, находилось несколько дотов, приземистых деревянных капониров, соединенных с кордоном и между собою подземными ходами. Огневые точки, разбросанные вокруг городка, создавали круговой пояс защиты. Трудно было обеспечить внезапность нападения.

Нарочный все не возвращался. Торопова удивляла тишина, царившая в поселке. Не тявкнет собака, не прокричит птица. Все погрузилось в непробудный сон. Торопов плотно прижимался к влажной траве, не спуская глаз с окошка, в котором светился огонек. Иногда в окошке мелькали какие-то тени. Они были так отчетливы и близки, что хотелось вскинуть автомат.

Вернулся нарочный. Морозов к атаке готов!

Торопов посмотрел на притаившихся бойцов, взмахнул рукой. От группы отделились две фигуры. Затаив дыхание, пограничники смотрели им вслед.

Прошло несколько минут. У ворот кордона зашевелились тени. Зашевелились и враз легли бесшумно. Это действовали Карпов и Павличенко. Подкравшись к часовому, они сняли его так ловко, что тот не успел и вскрикнуть. Обследовав двор и убедившись, что кордон охранялся одним часовым, Карпов несколько раз мигнул фонариком.

Бойцы цепочкой перебегали во двор, окружали казарму и офицерский домик. Карпов и Павличенко затаились у раскрытого освещенного окна.

Слезкин бесшумно метнулся на высокое крыльцо. Осторожно попробовал дверь. Она беззвучно отворилась. В коридоре темно. Слезкин прислушался. Из-за двери слышался тихий гортанный разговор.

Мешкать было некогда, и Слезкин с силой ударил ногой в дверь. Она распахнулась и от резкого удара чуть не захлопнулась снова. Слезкин, охваченный порывом непонятной силы, шагнул в комнату. Наклонившиеся над столом два офицера выпрямились и от неожиданности окаменели. Секунду длилось замешательство. Вдруг высокий офицер взмахнул рукой. Со стола закувыркалась лампа. Зазвенело стекло. В то же мгновение в окне мелькнула тень. Автоматная очередь прошлась по тому месту, где только что прыгал огонек лампы. Комната озарилась ярким пламенем. Запылал разлившийся по полу керосин.