Затаившийся у порога
Шрифт:
– Превосходно! - воскликнула Соня, всё ещё потрясённая туалетом.
– И теперь, когда я думаю об этом... - Хейзел начала приближаться к сортиру. Был ли он настолько стар, что на самом деле наклонялся? - После трёх часов в дороге эта девушка должна хорошенько пописать.
– Я тоже, но... но... не туда!
– Я и не знала, что ты такая принцесса, - хихикнула Хейзел и распахнула деревянную дверцу сортира.
"Не так уж и плохо".
Она ожидала б'oльшего запаха, но потом вспомнила, как мало пользовались этим помещением. Фрэнк пробыл здесь всего несколько дней, а до этого время от
"В основном... дерьмо мертвеца там внизу", - пришла грубая мысль.
Дверь захлопнулась, оставив только бесформенный луч света, проникающий через штампованное отверстие в форме серпа луны в стене. Она сбросила шорты и села, подождала мгновение, затем её мочевой пузырь начал опорожняться. Она прислушалась, и её бровь приподнялась из-за длинной череды секунд, которые тикали, прежде чем она услышала, как поток наконец достиг дна.
Она усмехнулась над абсурдной идеей: когда она сидела там, рука поднялась из ямы для отходов и обхватила её лобок. Потом ещё одна мысль: она посмотрела вниз, в клин между ног, и увидела лицо, восторженно смотрящее вверх...
"Идиотизм!" - подумала она, смеясь про себя.
Но не потребовалось много времени, чтобы эти мимолётные представления спровоцировали нечто другое: фантазии. Не типичные фантазии.
Фантазии Хейзел...
С оглушительным треском дверь туалета сорвана с петель. Ты замираешь на месте, с ужасом глядя на огромный силуэт, стоящий сейчас в дверях. Когда у тебя отвисает челюсть, чтобы закричать, твоё дыхание останавливается в груди, и ты не слышишь ни звука. Это широкоплечий мужчина с толстыми ногами и лохматыми волосами, который вмешался, а ты продолжаешь беспомощно сидеть со спущенными шортами.
"Человек из таверны!" - осознаёшь ты.
Того, которого Соня назвала "лесорубом", потому что он так выглядит: массив скульптурных человеческих мышц и плотной мускулатуры, такой высокий, что ему приходится пригибаться, чтобы войти. Его намерения явно преднамеренны, потому что его пенис уже выскочил из расстёгнутых джинсов - вялый, но длинный и толстый - болтается там, как сырая свиная вырезка. Когда он видит страх в твоих глазах, пенис начинает наливаться кровью и подниматься по нарастающей. Когда ты пытаешься проскочить мимо него...
Бам!
Его кулак размером с окорок хватает тебя за волосы и бьёт головой о стену. Тяжёлое, кружащее голову оцепенение бросает тебя на пол. Твои ноги подняты, и твои шорты стянуты. Затем ты слышишь ещё один треск, и когда твоё зрение проясняется, ты замечаешь, что этот бегемот вырвал "стульчак" из креплений, гвоздей и всего остального, оставив прямоугольную дыру, полную зловонной тьмы. Его рука снова хватает тебя за волосы и поднимает на колени.
Наконец, он говорит голосом, похожим на мокрое месиво.
– Делай всё, что я тебе говорю, или я вывихну тебе бёдра и брошу тебя туда. Ты умрёшь в дерьме, чего ты и заслуживаешь.
Толстые, как хот-доги, пальцы срывают крошечный крестик на твоей шее и выбрасывают его.
Головокружение, ты смотришь вверх. Насилие закалило его пенис до размеров огурца по длине и ширине, с тёмно-бордовой головкой, похожей на яблочко.
Крошечная щель для мочи мерцает слюной.– Расстегни мои штаны и вытащи мои яйца.
Твои руки трясутся, ты тянешься вперёд, потом впиваешься...
"О, боже", - думаешь ты, когда поднимаешь мошонку...
Она выглядит не по-человечески, этого не может быть. В пронизанной солнцем темноте ты видишь, что держишь в руках горячую мясистую массу, для которой не характерны два яичка; вместо этого это больше похоже на гроздь винограда, обтянутую кожурой. Каждая отдельная "виноградинка" легко различима под прожилково-перепончатым покровом.
Всё это время у твоего лица пульсирует толстая, слегка перекошенная эрекция.
– Плюнь достаточно слюны на мой член, - приказывает хлюпающий голос.
Ты совершаешь ошибку, говоря:
– Что... что?
И человек-монстр работает пальцами по обеим сторонам твоей трахеи. Ты дёргаешься на коленях, высунув язык; кажется, что он пытается вырвать тебе глотку, и что ещё хуже, так это лёгкость, с которой он это делает.
Наконец, ты хрипишь:
– Я сделаю это! Я сделаю всё, что ты скажешь!
Пальцы отступают, и внезапно ты наклоняешься вперёд, изрыгая слюну по всему его члену.
– Больше. На весь ствол.
Твой страх уже высосал из твоих пор столько липкого пота. Ты задыхаешься от жары и напугана, потому что так трудно вызвать слюну. Ты отчаянно втягиваешь щёки изнутри, и как только его рука возвращается к твоему горлу, ты успеваешь выпустить достаточное количество слюны на головку.
Не колеблясь, когда его руки цепляются за твои влажные подмышки, ты отрываешься от пола. Твоя спина врезается в стену.
Грязный голос звучит:
– Подтяни колени.
Ты немедленно подчиняешься приказу, и через мгновение его залитый слюной, невероятно большой член натыкается на вход твоей вагины, а затем толкается. Ты чувствуешь, что канал расширяется так широко, что это причиняет боль. Когда эрекция проскальзывает на всю длину, ты скрипишь зубами. Твоё влагалище легко вмещало много больших пенисов, но никогда - никогда - такого большого.
– Тебе страшно? - спрашивает он.
– Да! - ты рыдаешь.
– Но тебе же это действительно нравится. Это то, чего ты на самом деле хочешь. Такая безбожная пизда, как ты?
Член втягивается в тебя и выходит из тебя, пока его таз качается в машинном ритме. Это порождает влажный скользкий звук. Ты клянёшься, что чувствуешь конец его там, где твой пупок.
– Ты должна была сделать так, как сказал твой отец, - замечает затем грязный голос и начинает заливаться смехом.
Тогда ты кричишь громко, как свист поезда, когда наконец смотришь ему в лицо.
Это не лесник - о, нет. Лицо перевёрнуто: по глазу на каждой щеке, зубастый рот и толстые губы на лбу. Его уши заострены.
– Дьявол рассказал мне всё о тебе...
Это твой крик вызывает у него оргазм. Ты чувствуешь, как он вливается в тебя, один тёплый вихрь за другим. Однако ты чувствуешь себя всё хуже и хуже, когда замечаешь следующее различие: это не похоже на то, как будто в тебя стреляет сперма, это больше похоже на то, что твой вагинальный канал заполняется чем-то нечеловечески более густым, как тёплый мармелад.