Завет Локи

Бабушка улыбнулась.

– Ну что ж, рада за тебя. Не знаю уж, что там твоя мать подумает, однако…

– Ее это вовсе не касается. Это мое личное дело, – заявила Попрыгунья, неожиданно выдвигаясь на передний план. – Она же хочет контролировать меня во всем! С шести лет меня на диету посадила! Все время только и твердила, что я толстая. И посмотри, что из этого получилось!

– Ну, этот вопрос ты, похоже, для себя уже решила, – сказала бабушка, выразительно глянув в сторону пустого ведерка из-под мороженого.

– Нет еще, – призналась Попрыгунья. – Но я над этим работаю.

– А к Мег это какое-то отношение имеет? – спросила бабушка.

Попрыгунья помотала головой.

– Дело не только в Мег. Просто я больше не позволю другим людям решать, что мне делать с собственным телом.

«Ого! Уж не мне ли адресован сей грозный намек?»

Она, ясное дело, прочла эту мою мысль и развеселилась: «Да расслабься ты, задница! Далеко не всегда говорят исключительно о тебе».

– Просто твоя мать очень о тебе беспокоится, – с легким упреком заметила ее бабушка. – И отец тоже. Они оба, конечно, ведут себя как последние идиоты, но они тебя любят. Постарайся это понять.

Попрыгунья улыбнулась. И эта ее улыбка прямо-таки осветила наше общее внутреннее пространство. Боги, да она не просто улыбнулась, а вспыхнула ярким пламенем! Бабушка, должно быть, тоже это заметила: она встала, поцеловала внучку в лоб, и я почувствовал нежное прикосновение ее сухих, как пергамент, старческих рук. Она же очень старая, очень! – подумал я, испытывая еще какие-то новые, чисто человеческие чувства, названий которых я пока еще узнать не успел.

Что же это? Сожаление? Ностальгия? Нежность?

Попрыгунья снова мысленно отвесила мне пинок. «Может, перестанешь по любому поводу задавать вопросы? У меня, можно сказать, один из самых важных в жизни моментов!»

Бабушка улыбнулась и взъерошила мне волосы. Я позволил ей это, хотя с утра потратил немало усилий, чтобы стильно их уложить.

– Скажи, пожалуйста, родителям, чтоб не беспокоились, – попросила ее Попрыгунья. – А вопрос с экзаменом я непременно решу. И вообще все у меня теперь будет очень хорошо. Ну, может, и не очень хорошо, но гораздо лучше.

– Я очень за тебя рада, девочка моя, – улыбнулась бабушка. – Но смотри, Попрыгунья, будь осторожна! И постарайся всегда быть такой хорошей и доброй.

– Я непременно постараюсь, бабуля. – Попрыгунья обняла ее, поцеловала, и я почувствовал, какие хрупкие у старушки косточки под этим старомодным кардиганом. Затем мы выбежали из дома и снова двинулись через весь город к Эвану. Мне было почему-то не по себе, хотя я никак не мог понять, в чем тут проблема. Я, разумеется, тоже был рад за Попрыгунью, хотя мне бы хотелось, чтобы она все-таки не бросала такой вызов норнам [46] . Эти суки – вы их, конечно, предпочли бы называть «богинями судьбы» – обожают вмешиваться в дела тех людей, которые чувствуют себя чуть более самоуверенными, чем нужно. И все же стартовали мы с Попрыгуньей очень и очень неплохо. Я умудрился заключить с нею мир. Я также был намерен непременно постараться заключить мир с Генералом. А затем выяснить, откуда у Фрейи эта руна. Вот каждый и получит свою долю счастья. Так что в целом у меня были все основания чувствовать себя прекрасно. Да и вряд ли сейчас что-то могло нарушить мой план.

46

Норны – в скандинавской мифологии низшие женские божества, определяющие судьбу людей при рождении; живут у источника Урд («судьба») в корнях Мирового Древа Иггдрасиль, которое ежедневно обрызгивают влагой из источника.

Глава третья

От телефона-то Попрыгуньи я избавился, а вот от ее дружка, к сожалению, избавиться не представлялось возможным. Во-первых, Попрыгунья любила Эвана. Уже одно это отметало в сторону массу вариантов. Во-вторых, Генерал наверняка не менее упрям, чем я, а значит, вряд ли мне уступит, пока я не сделаю то, что ему от меня нужно. А нужно ему всего-навсего раздобыть Новые Руны, вернуть Оракула и обрести возможность покинуть позаимствованную у Эвана плоть. Если честно, мне и самому хотелось примерно того же, но только если для этого не нужно рисковать собственной шкурой – а я к этой шкуре в последнее время даже как-то привязался. В общем, предвкушая встречу со Стариком, я был твердо намерен предвосхитить любые неприятные реакции с его стороны, вызванные моими вчерашними подвигами.

К тому времени, как мы добрались до Эвана, настроение у меня значительно улучшилось. Солнце ярко светило, вокруг вовсю пели птицы, а свежий воздух вновь пробудил мой аппетит. Но как только я увидел дружка моей Попрыгуньи, мне стало ясно, что мой оптимизм был явно преждевременным. Эван сам открыл нам дверь, но войти не пригласил; просто сидел в своем инвалидном кресле и выглядел озябшим и каким-то особенно хрупким. Я сразу почувствовал, как сильно встревожилась Попрыгунья. «У него наверняка очень плохой день», – шепнула она мне, а я грешным делом подумал: поделом Старику, он подобное маленькое наказание заслужил, оно ему только на пользу. Пусть помучается вместе с беднягой Эваном.

– Не ожидал вас так рано, – сказал Эван, с изумлением рассматривая Попрыгунью. – Скажи на милость, что это ты такое сотворила со своими волосами?

Поскольку она не ответила, я поспешил сразу объясниться с Одином:

– Ты извини меня за вчерашнее. Меня, пожалуй, слегка занесло от неожиданно обретенной свободы. Вот голова и закружилась, а тут еще этот торт, танцы… и, знаешь, я ведь подружкой обзавелся…

– Это совершенно неважно, – прервал меня Генерал. – Мы оба должны сосредоточиться на том, что имеет для нас реальное значение: нам необходимо вновь обрести свою магическую силу и вернуться домой.

– Да, сэр! Теперь я все вижу совершенно ясно, сэр! – по-военному отчеканил я и одарил его самой победоносной своей улыбкой.

– И как бы тебе ни нравился твой нынешний телесный приют, ты в нем всего лишь гость и только, – продолжал Один. – Если ты начнешь думать, что мог бы навсегда здесь и остаться, то всем нам будет грозить опасность. В общем, все время помни о той кошке в коробке, ясно?

– Многие кошки любят сидеть в коробке, – заметил я.

– Только не та! – отрезал Генерал.

Я вздохнул. Честно говоря, мне действительно начинало казаться, что я не возражал бы остаться в теле Попрыгуньи и пребывать там сколь угодно долго. Ее тело оказалось не только вполне пригодным для жизни, но и достаточно управляемым, к тому же теперь, когда Попрыгунья начала со мной сотрудничать, я тем более не спешил ее покинуть. Однако у Генерала ситуация была совершенно иная. Он вел себя так, словно очень спешит. Интересно, подумал я, не связано ли это со здоровьем Эвана? И если связано, то насколько серьезно болен этот молодой человек?

– Короче: сейчас у нас просто нет времени обсуждать эту тему, поскольку сегодня у Попрыгуньи очередной экзамен, – строго сказал Один. – Лучше приходите вечером, часов в шесть, и мы обо всем подробно поговорим. Только не опаздывайте. Я на вас рассчитываю.

Теперь и я был совершенно готов перейти от разговоров к более насущным вещам – например, хорошенько позавтракать, прежде чем снова тащиться в школу. Но было что-то непохоже, что Эван (или Один) собирался это нам предложить. Впрочем, порывшись во внутреннем лексиконе Попрыгуньи, я обнаружил некое замечательное словосочетание: Торговый Автомат; судя по всему, эта штуковина выдавала шоколадки и прочие вкусные вещи, и мне, естественно, сразу захотелось посмотреть, как она действует.