Зависть
Шрифт:
Владимир не понимал, почему вдруг заговорил об этом, но вся обстановка и то что Эля говорила про себя ему было понятно и вызывало в нем желание рассказывать о себе. И вдруг он спросил:
– А у тебя есть кто-нибудь?
Эля молчала, а потом совершенно неожиданно сказала:
– Если я скажу, что нет, не поверишь, – и она опустила глаза.
– Почему? Вот у меня никого, кроме матери нет, – сказал смущенно Владимир.
– Я не могу сейчас говорить об этом. Есть обстоятельства, которые сейчас мне не дают возможности чувствовать себя свободной.
Что-то мешало
Владимир не мог догадываться обо всем этом. Он и отдаленно не мог себе представить, в какую историю хочет его вовлечь руками Эли этот Виктор Леонидович, к которому в глубине души он испытывал уважение и преклонялся, как перед человеком, который сможет его ввести в другую жизнь.
Эля сейчас не понимала, как ей себя вести. Конечно, она могла бы Владимира заинтересовывать, но она почувствовала, что он человек из другой жизни, что он не испорчен «новыми веяниями», что он очень доверчив, и поэтому не знала, в какую сторону поворачивать ситуацию.
Сумерки окрасили окно в синий цвет. Эля включила торшер и задернула занавески, а Владимир, как ни в чем, ни бывало, рассказывал про свое.
– Знаешь, я ведь после предыдущей работы еще никак не могу придти в себя. Ты этого не знаешь, когда старшие учат младших, и все это грубо. Я, правда мог за себя постоять, все-таки спортом занимался в школе, а вот был у нас интеллигент один, так ужас, что над ним вытворяли. Я даже заступился однажды за него - мы и подружились. А не окажись я с ним рядом, так неизвестно, что с ним сделали бы.
Он замолчал, вспоминая, как на этого интеллигента напали трое, а тот уже и не сопротивлялся, и никого не было рядом, чтобы на помощь позвать. Как ему досталось порядком, но парня он отбил.
– И парень, вроде, из деревни. Так интеллигенты, которые книжки читают, и в деревне бывают. Мать у него учительница. Мне теперь этот парнишка пишет письма откуда-то из Рязанской области. Уехал домой, в институт заочный поступил и в город хочет перебраться. Так ведь это не просто, работу сейчас найти и чтобы жить было где, – он замолчал.
– Вот и я. Если бы не дядя, так бы и жила около матери. Она не представляет, как я тут живу. Если бы узнала… – Эля остановилась.
– А как ты живешь? Все нормально, – подхватил Владимир. – Жить есть где. Вот, книги. Работа есть. – Он посмотрел на Элю и почувствовал, как она еле сдерживается, чтобы не расплакаться.
– Да что такое? Неужели? – спросил Владимир и вспомнил, как часто Эля хмурая выходила из кабинета Виктора Леонидовича «Какой дурак, – подумал он про себя, –
и что я тут делаю?».Эля догадалась, о чем он.
– Нет, нет, это не то, что ты подумал, – она смотрела в сторону – Детство вспомнила, маму.
Владимир встал.
– Ну, я пошел. Спасибо за чай. – Он направился к двери, и когда вышел на площадку, услышал вслед:
– Извини, если что не так.
Он спускался вниз - странное и непонятное чувство овладело им, что он подошел к чему-то, что от него скрывает жизнь. И как это он так, раньше не догадался, что Эля… Он не говорил себе что. «А может быть и не так, ведь она сказала мне, что не то», – и тогда он напряженно стал вспоминать все, что касалось Виктора Леонидовича и Эли.
Да, они, куда-то после работы, вместе ездили не на его машине, а на другой, новой, которую водил Виктор Леонидович. Дурак, – думал он про себя, – И ежу понятно… А ты вдруг решил, что можно и тебе,- и тут он вспомнил, что не он первый начал, что Эля сама пригласила его к себе.
– Да что это я? Вот дурак. На чужой каравай, - он шел, ничего не замечая вокруг, и только видел плитки тротуара под ногами. Потом оглянулся и понял, что идет в противоположную от дома сторону.
Когда Владимир вернулся домой, его не покидало ощущение, что он сбежал. Он задавал себе вопрос: «Чего я испугался?» – и ответ был один – Виктора Леонидовича. При мысли, что он может попасть в историю, что он может из-за этого лишиться работы на фирме, его бросило в дрожь.
Мама уже спала. Он тихонько прошел на кухню и налил себе чашку чая. Занавески не были задернуты, и он подошел к окну. Звездное небо приковало его внимание, и он подумал: «Неужели вот так все в одно мгновение может измениться?». К чему относился этот вопрос он не знал, но чувствовал, что куда-то ушло его неприятное впечатление от этого визита к Эле, когда он смотрел на звезды, а они неподвижно с неба смотрели на землю и на все это суетное, человеческое – Владимиру стало спокойно и легко, и он пошел спать.
13
Когда дверь захлопнулась за Владимиром, Эля нервно собрала все с журнального столика, и все время одна мысль ее преследовала: «Что это у меня за жизнь. Надоело. Надоело», – говорила она про себя.
У нее была подруга, с которой она делилась своими проблемами. Звали ее Дарья, жила она с родителями в центре, и когда Эля к ней заходила, она Завидовала ей, что у нее такой уютный дом и не надо идти на всякие безобразные штуки, чтобы выжить, – родители помогут всегда. Эля набрала телефон Даши. Та подошла к телефону.
– Слушай, Даша, не с кем поделиться. У тебя есть время?
– Да, говори. Что там у тебя? – ответила Даша, – Я собиралась тебе позвонить. У меня такое! Сначала ты.
– Сейчас я проводила парня. И знаешь, такой, нормальный, без этих всяких глупостей. Простой. И так мне моя жизнь осточертела. Куда деваться не знаю.
– Да что случилось?
– Случилось. Хочу с этой несчастной работы уйти. Достал меня, этот Леонидович. Проходу не дает. Ненавижу. Ты понимаешь?
– Да постой. Ты говорила, что он хороший.