Завоеватель

— Ваши врачи творят чудеса, — улыбнулась она. — Мы с малышом в порядке. Я посчитала, что твоей знакомой будет приятно, если ее встретит человек.

Красотка подмигнула мне, словно мы знакомы тысячу лет. Ощущение будто между нами только что состоялся маленький заговор — землянки против атлантов. Мне сразу стало легче, и плечи расправились сами собой. Классная она, похоже, девчонка. Кстати, я ее где-то видела. Я прищурилась. Точно. По телевизору. Это же… жена командора! Та самая землянка, которой повезло (или нет, тут мнения расходились) заключить брачный союз с теламоном. Как же ее зовут…

— Рада, — представилась хозяйка Башни.

Она была такой свободной и непринужденной в общении, что разговор потек сам собой. Я опомниться не успела, как Рада увлекала меня вглубь коридора, а мрачный Феб шагал позади. Смешно, но, похоже, он ревновал. Просто потому, что мое внимание досталось кому-то помимо него. Вот уж не думала, что он такой собственник. Будь мы вместе, он бы запер меня дома?

Я вздрогнула. Я же сейчас не всерьез об этом подумала? Взяла и представила нас с Фебом парой. У меня точно опухоль мозга, а излишняя романтичность — побочный эффект.

Рада привела нас в столовую, где уже накрыли обед. У меня желудок заурчал от голода. Феб не особо заботился о еде. В дни, проведенные с ним, я почти не ела. Разве что перехватывала что-то на бегу. Ему самому хватало кофе.

Едва мы расселись за столом, явился командор. Я представляла его другим. На экране он выглядел официальным и строгим, а здесь был таким… домашним. Поцеловал жену в щеку, справился о самочувствии, поинтересовался как малыш. Пожал руку Фебу, даже для меня нашел минутку — представился и заверил, что рад гостям.

Что и говорить, командор был самым обаятельным атлантом, которого я когда-либо встречала. Он умел очаровать собеседника. И, кажется, Фебу это не понравилось. Он не сводил с меня глаз, наблюдая за моей реакцией. Боялся, что я предпочту ему другого атланта?

Было бы чего опасаться. Командора интересовала исключительно жена. Он то и дело наклонялся через стол к Раде. Все время тянулся к ней, как будто хотел всегда ее касаться. Не думала, что так бывает. Особенно между человеком и теламоном. Я наблюдала за ними и чувствовала острую зависть. Есть же такие чувства. Вся комната как будто озарялась их любовью. Солнце и то светит не так ярко. Вот бы меня кто-нибудь любил хотя бы вполовину так.

После обеда мужчины уединились в кабинете, а Рада повела меня в детскую.

— Мальчик, — догадалась я по голубому цвету комбинезона.

Мы стояли возле кроватки с навесом, где спал малыш. Розовые щечки и губки бантиком — он выглядел как обычный человеческий детеныш, так и не скажешь, что в нем течет кровь атланта.

— Как его зовут? — спросила я.

— Арей назвал сына Кронос или сокращенно Крон. В честь древнего верховного божества, титана. Но я, пока муж не слышит, зову его Константином, то есть Костей, — заговорщицки прошептала Рада.

Я улыбнулась. Похоже, командору досталась не самая послушная жена.

— Он человек или теламон? — поинтересовалась я. — У ребенка есть теуи?

— Есть. И силы теламона тоже. Но вместе с тем он человек, а, значит, чувствует. Малыш вобрал в себя лучшее, что есть в обеих расах, — в ее голосе звучала материнская гордость. — Я верю, что однажды он объединит наши расы. А еще надеюсь, что он не будет одинок, и вскоре на свет появятся такие же дети, как он.

При последних словах Рада как-то странно на меня посмотрела. Как будто намекала на что-то. Я и ребенок от атланта? Слишком невероятно.

Мальчик завозился и открыл глаза. Странный у них был цвет. Малыш словно взял оттенки радужек отца с матерью и смешал их. Я бы назвала цвет его глаз бирюзовым. Необычно.

Он безошибочно узнал маму и потянул к ней ручки. И это спустя несколько дней после появления на свет! Развитие у него явно идет быстрее, чем у человеческого младенца.

Рада взяла малыша на руки, покачала, а потом предложила мне:

— Хочешь подержать?

Я не отказалась. Руки немного подрагивали, когда брала у нее драгоценную ношу. Пристроив голову ребенка на сгибе локтя, я заглянула ему в лицо. Крон смотрел внимательно. Даже слишком для младенца. Аж мороз по позвоночнику пробежал. Не удивлюсь, если он не рыдает как все малыши, когда чего-то хочет, а просит и терпеливо ждет.

А потом он мне улыбнулся. Беззубый рот приоткрылся, уголки губ приподнялись в самой очаровательной улыбке, какую мне доводилось видеть. Сердце мгновенно превратилось в кисель — растеклось и расплавилось. Этот малыш знал, как манипулировать женщинами.

— Ты ему понравилась, — рассмеялась Рада. — Когда главнокомандующий взял его на руки, Костя вырывался и сопел.

Я вздрогнула при упоминании главнокомандующего атлантов. Все о нем слышали, но мало кто видел. О нем ходили жуткие слухи. В интернате девчонки рассказывали байки, что он ест людей. Это, конечно, бред. Но на пустом месте страшные истории не рождаются.

— Не переживай, — заметила Рада мое состояние. — Он редко наносит визиты. По правде, я видела его всего один раз — когда он пришел взглянуть на Костю. И, надеюсь, в последний, — она передернула плечами.

Малыш завозился, давая понять, что хочет вернуться к маме, и Рада его забрала. Потом я наблюдала за кормлением и думала, как много бы отдала за тихое семейное счастье. Любимый муж, ребенок, возможно, не один — для меня это предел мечтаний.

— У вас с Фебом тоже все обязательно получится, — угадала Рада ход моих мыслей.

— Нет, — качнула я головой, — это не про нас. Мы просто помогаем друг другу. Вынужденный союз, не более того.

— Как скажешь, — улыбнулась женщина.

Кажется, она мне не поверила. Я ее не виню. Я сама себе не верила. Не знаю, как Феб, а я влюбилась по уши. Увязла в атланте как муха в меду. Но, если раньше я была уверена, что это не взаимно, и атлант в силу своей природы никогда не почувствует того же ко мне, то теперь засомневалась. Пара Арея и Рады доказывала, что теламонам доступны эмоции. Осталось выяснить, способен ли на чувства конкретный теламон — мой.

31. Он

Именно к старому другу Феб обратился за помощью в первую очередь. Кто как не командор способен достать капсулу жизни?

Он рассказал Арею все: как познакомился со Златой, как она его раздражает, а еще возбуждает и сводит с ума. То, что теуи ее выбрала. И, наконец, про опухоль.

— У нее одно спасение — капсула, — произнес Феб. — Но свои я отдал на разработку лекарства от эйфории.

— Я говорил, что глупо, — заметил Арей, — разбрасываться дополнительными жизнями.