Завоеватель

— Пусть так. Она должна получить это лекарство.

— Я пропишу его, — кивнул врач. — Но возможен побочный эффект.

— Какой?

— Силы теламонов пусть в незначительной степени, но начнут на нее действовать. Я говорю это в первую очередь потому, что пациентка чистая.

— То есть эйфория станет для нее опасна? — уточнил Феб.

Врач напрямую этого не сказал, но явно намекал на запрет секса.

— Это небольшая цена за пару дополнительных месяцев жизни, — заметил врач.

— Верно, — кивнул Феб. Без секса он как-нибудь обойдется, а вот без Златы едва ли. — Назначайте лекарство. И скажите, где девушка сейчас.

— В отдельной палате. Вы можете ее навестить. Приступ мы купировали, скоро пациентка придет в себя.

Феб отрывисто кивнул. Спустя минуту он уже стоял у палаты. Мялся у двери, не решаясь войти. Как будто стоит пересечь порог и жуткая реальность, где Злата умирает, станет настоящей. А пока все лишь слова врача. Они ведь тоже ошибаются.

Понимание того, насколько Злата ему нужна было сродни знанию о скорой гибели. Словно это он смертельно болен, а не она. Это ему осталось недолго. Впрочем, так и есть. Она погибнет, и его не станет. Не в физическом смысле, а в каком-то более глубинном. Оказывается, эмоции — ужасный груз. Они как плита, которую в старину суеверные люди клали на могилу, чтобы покойник не выбрался. Вот так и Феб погребен под ней. Ему уже не вырваться из-под гнета эмоций, он сгниет под ними заживо.

Вот такая ирония — нашел свою пару и потерял. Даже не владел. И думать нечего передать Злате теуи, пока она в таком состоянии. Процесс ее убьет.

Но Феб не мог расстаться со Златовлаской, не мог отпустить ее и позволить умереть. Необходимо достать капсулу жизни. Любым способом. Подлог, обман, хитрость, убийство — он готов на все. Но сперва все же попробует легальный способ. И для этого ему нужна помощь друга.

29. Она

Первое, что почувствовала, придя в себя, — запах. Особый, ни с чем несравнимый аромат больницы. Еще не открыла глаза, но уже точно знала, где я. Похоже, я потеряла сознание. И, видимо, долго не приходила в себя, раз атлант притащил меня сюда.

Врач в бесплатной клинике, куда я ходила год назад, предупреждал, что так будет. Головные боли — первая ступень. В целом нормально, я к ним привыкла. Даже забыла как это, когда ничего не болит. Потом обмороки — ступень номер два. Она знаменует приход третьей ступени — комы. Ну, а после только смерть. Жаль, я так и не побывала на море. И не видела гор. И еще много чего «не».

Диагноз мне поставили около года назад. Тогда все и началось: силы атлантов перестали на меня действовать. Врач сказал: причина в опухоли. Она как-то хитро расположена и это дает мне иммунитет. Вот так, моя особенность медленно, но верно убивала меня. Никакой я не супергерой, я просто умирающая девушка.

Открыв глаза, я увидела белый потолок, а, скосив их вправо — Феба Толанта собственной персоной, спящего в кресле для посетителей. Вид у мужчины — усталый и помятый. Одежда на нем была та же, что накануне вечером. Он что даже домой не уезжал? Так и просидел все время возле меня?

Он знает — догадалась я. Местный врач провел обследование и все ему рассказал. Вот только жалости атланта мне не хватало!

Первым порывом было сбежать. Вскочить с кровати и дать деру, пока мужчина спит. Но я была слишком слаба. Встать без посторонней помощи и то не смогу. Так обычно бывает после приступа, это пройдет, но нужно время. А на ближайшие полчаса я прикована к кровати. И никуда мне от атланта не деться.

Я старалась лежать неподвижно, дышала и то через раз, но мужчина все равно проснулся. Словно шестым чувством настроился на меня и улавливал малейшие изменения в моем состоянии.

— Очнулась, — атлант потер лицо ладонями и потянулся. — Как самочувствие?

— Отличное, — буркнула я. — Хочу уйти отсюда.

Я обвела рукой палату, намекая на больницу в целом. Не так много осталось от моей жизни, чтобы проводить это время с врачами. Ладно бы они могли помочь, а так… только трата драгоценных минут.

Атлант потянулся ко мне, словно собирался взять меня за руку, но в последний момент передумал.

— Хотел меня пожалеть? — ощетинилась я.

— Нет, — качнул он головой. — Хотел поцеловать.

— Почему не поцеловал?

— Показалось, ты будешь против.

Я хмыкнула. Когда это его интересовало мое мнение? Видимо, скепсис отразился на моем лице, потому что мужчина вдруг резко подался вперед и впился своими губами в мои.

Хорошо, я лежала, а не то бы свалилась снова в обморок. Любой другой был бы нежен с больной, и я бы его за это возненавидела. Не выношу жалости. Поэтому о моей болезни знает только врач бесплатной клиники, поставивший диагноз. Да и то я назвала ему вымышленную фамилию.

В атланте жалости не было ни на йоту. Его поцелуй — жесткий и требовательный. Движение языка, пальцы, удерживающие меня за затылок — все говорило о его потребности во мне. Мы целовались как в последний раз. Словно через секунду наступит апокалипсис и планета разлетится на куски, а мы сами превратимся в космический мусор.

Казалось, вчера никогда не было, а завтра никогда не будет. Есть только этот поцелуй. Здесь и сейчас. Пальцы мужчины в моих волосах, его дыхание на моей коже, объятья, в которых он сжимает меня до хруста костей. Прежде меня так не целовали. Атлант как будто хотел сказать — ты моя. Все. Обратного пути нет. Что бы там ни говорили врачи о том, что я — ходячий труп, в объятиях этого мужчины я чувствовала себя стопроцентно живой.

До спазмов внизу живота хотелось, чтобы он оказался во мне. Взял меня прямо на больничной койке. Сию же секунду. И мы оба забудемся в этой близости. На миг став чем-то большим, чем просто атлант и обворовавшая его землянка. Чем-то единым целым, гармоничным.

Но мужчина прервал поцелуй. Стиснув мои плечи, прикоснулся своим лбом к моему. Мы оба едва справлялись с дыханием. Взгляд Феба, скользящий по моему лицу, был полон голода, и во мне все дрожало от запредельного желания в его глазах.

Следующую минуту я наблюдала, как он гасит это желание. Насильно заливает огонь страсти водой контроля. Он старался изо всех сил ради меня, потому что понимал: прямо сейчас я не выдержу его напора. А иначе он не умеет. Осторожно и нежно — это не про него. И причина во мне. Это я делаю его таким сумасшедшим.

Когда атлант спустя минуту обнял меня, никакой эротики в его движениях уже не было, хотя я все еще ощущала его эрекцию. Остановиться сейчас для него было испытанием на выносливость. И все же он это сделал. Ни намекал, ни склонял к близости, просто лежал рядом и гладил меня по спине. Осторожно, невесомо и очень нежно. Так нежно, что сердце заходилось от каждого прикосновения.

И все же какой у него горячий лоб! Как бы он сам не заболел.

Заволновавшись, я спросила:

— У тебя не температура?

— Нет, — улыбнулся он одними губами, глаза остались серьезными. — Но я болен.

— Чем же?

— Тобой, Златовласка, тобой.

От его слов глаза защипало, словно в них попало мыло. Я проглотила подступившие слезы. Не хватало еще разреветься.

— Тогда у тебя серьезные проблемы, — сказала осипшим голосом. — Ведь меня скоро не будет. Лучше тебе вылечиться до этого момента.