Завтра было вчера

Вигмар сдержал раздражение, проскочила гримаса, но быстро взял себя в руки, глаза перестали щуриться, кожа разгладилась, лицо приняло спокойный вид.

– Не мелкий ли отряд, для важных миссий?

– Чем важнее задание, тем меньше народа о нём знает, ещё меньше участвует, а уж живыми возвращаются и вовсе – единицы.

– Ну, предположим. А этот, - Хозяин кивнул в мою сторону, - с вами?

Да чего ко мне все лезут? Сам факт, что еду с такими попутчиками - рекомендательное письмо.

– Да, с нами, важный член нашего отряда.

Цепкий взгляд просканировал меня вновь, очевидно, не нашёл ничего нового. Озадаченно пробежался по моим спутникам, мотнул головой, отгоняя только ему известное наваждение. По глазам вижу, что в его представлении я всё равно не вписываюсь в отряд.

– Как тебе мой замок? Как комната? Всё нравится?

Мои спутники подняли глаза, и перевели взгляд с меня на Вигмара. Они не видели в какую дыру поселили меня, поэтому вопрос прозвучал дико, все почувствовали, что меня провоцируют, но не поняли в чём соль.

– На уровне, соответствует замку и гостеприимству щедрого хозяина. – Ну, а чего церемониться, теперь уже не секрет, что меня, как загонщики на охоте, направляют в сторону открытого конфликта. Я сторонник, что играть по навязанным правилам – значит быть в заведомо проигрышной ситуации. Но в этом случае придётся принять бой на его поле.

Челюсти присутствующих перестали двигаться как по команде. Полсотни недоумённых взглядов вперились в меня. Мой ответ вполне ожидаем, ничего крамольного не прозвучало, но тон… значит тоже не в курсе, ситуации с моим «пятизвёздочным люксом». Они бы начали есть дальше, но выражение лица их вожака показало, что-то неладное. Вигмар покраснел, от ярости, видно, что я сломал заготовленную игру.

Если бы я сказал, что всё хорошо, опустил бы свой статус. Начал бы грубить, оказался бы морально неправым, перед гостеприимным хозяином, вроде как мне никто не обязан предоставлять царские покои. А я перевёл тему, что комната под стать замку, что уже кидает тень на владетеля. Теперь, если он явит, в какой комнате меня поселили, то это позор ему. А он наверняка теперь думает, как бы перевести меня в хорошую комнату, дабы мои слова трактовались как лесть. Но, есть хорошая вывод из всего этого – раз ему важно мнение трапезничающих, значит не конченный самодур.

– А почему ты ешь только птицу и рыбу? – на ходу меняет тактику Вигмар.

– На столе отсутствуют ножи, чтоб отрезать мяса.

– Разве у мужчины не должен быть с собой кинжал?

– У мужчины должен быть меч.

– Меч мало иметь, надо уметь пользоваться.

– Разумеется, иначе не стоит и брать в руки.

Глаза Вигмара вспыхнули торжеством, думает, что загнал меня в угол.

– Порадуешь нас своим умением?

– Мастерство владения оружием – не балагурство, чтоб служить потехе?

Вигмар взгляну на меня исподлобья, сам наполнил кубок пива, хотя за спиной стоит прислуга, отрезал ломоть, закинул в рот. Прожевал, вылил содержимое бокала в запрокинутый рот, и громко стукнул по столу.

– Достойный ответ. – отвернулся, и начал что-то обсуждать с рыцарем, демонстративно не обращая на меня внимания.

Как я и ожидал, мы остались на ночь. Вигмар хорошо всё рассчитал, до ближайшей таверны полдня пути, значит, выедем только утром.

После ужина, оказалось… Внезапно!, что я ночую в другой комнате. На местного князька я взглянул другими глазами. Нет, меня не подкупил люкс, но я оценил, что Вигмар не стал развивать конфликт, значит, достаточно рассудителен.

Обычный смертный не умеет признавать свои ошибки, даже если загонишь в угол, будет спорить, упираться как баран, хвататься за любые, ничего не значащие аргументы, как за соломинку, ибо признать свою неправоту, даже по мелкому вопросу – значит скинуть себя с пьедестала непогрешимости.

И вот Вигмар, человек богатый и влиятельный, всегда добивающийся своего, непривыкший получать отказ, вдруг…отступил. Я его зауважал. Не удивлюсь, если комнату поменял, не чтоб сохранить лицо, а как извинение.

Двор кипит жизнью, всюду снуёт челядь, народа как муравьёв. Из кузницы валит дым, по двору разносился металлический лязг, запах жжёного угля щекочет ноздри, дым густой как туман, плотный, почти осязаемый. По соседству шестеро пилят продольно бревно, нарезая доски, судя по горе рядом бревно то самое, что пилили днём, умопомрачительная производительность труда.

В стороне, у стены десяток солдат рубятся на мечах. Судя по манере и скорости – тренировка с боевым оружием. Это странно, лучше вовсю рубиться тренировочным, чем вот так аккуратничать.

– Вы сегодня хорошо поступили.

Я вздрогнул и резко развернулся. Сзади, бесшумно подойдя, даже подкравшись, стоит священник из местной часовни. Одет не как тот, в Прайсвуде, у этого ряса чёрная, а крест на груди серебряный.

– Меня зовут отец Осмонд, настоятель этой часовни.

– Меня Андрей. Мы недавно приехали, когда я успел поступить хорошо?

– На ужине. В тебе чувствуется сила, ты бы смог всех удивить, получить уважение и признание. Но ты, поступил смиренно, как и полагается рабу Божьему.

– Мой бог меня рабом не называл. – вспомнилась фраза из одного старого фильма, как никогда подходящую в данный момент.

– Ну, мой Бог меня тоже так не называл. – произнёс странный аргумент Осмонд, приглашая за собой в часовню. Ну да, на улице разговаривать неудобно, почему бы и не пройти за ним. Я же хотел подискутировать со священником Прайсвуда, вот пусть за него отдувается.

Часовня выглядит бедно, всего семь икон, три подсвечника, перед вратами на кафедре лежит открытая книга. Но внутри чисто, ухоженно.

– Что значит, вас не называл? Я много раз слышал, как друг друга зовёте рабами, даже сейчас вы меня так обозвали.

– Извини, если оскорбил, я думал ты христианин. – мы присели на скамейку у стены. – Если когда-нибудь читал Библию, то знаешь, что там нет такого выражения, даже в Ветхом Завете, не говоря уже о Новом. Раб Божий – самоназвание, так христиане зовут друг друга.

– Тем более. Вы от имени бога приписываете ему рабов. Если он вам этого не говорил, то значит, вы искажаете его слова, искажаете учение.