Зайти и выйти

– Так точно, - Давид уже считался опытным снайпером, которому можно было доверять самые сложные задачи.

У него был самый «перспективный» участок, который с высоты чердака одноэтажного дома просматривался на шестьсот метров – как раз на дальность уверенного огня из СВД. Так как его винтовка была оснащена ещё и «банкой», Трофимов не переживал за выбранное для бойца направление.

– Только не вздумай вперёд идти, - напутствовал командир отряда, вспоминая прежние подвиги молодого снайпера.

– Так точно! – весело ответил Давид.

За полночь в село зашли Романов и Кузьмичёв со своими бойцами-помощниками из числа вновь прибывших. Снайпера выбрали подходящий и относительно целый двухэтажный дом на самой окраине села, откуда можно было вести косой фланговый огонь, и быстро оборудовали на нём позицию. В доме размещалось несколько бойцов из первого и второго батальонов, часть из них была ранена и без командиров они не знали, что им делать. Трофимов, переговорив с бойцами, ужаснулся тому, что те даже не знали название села, которое их привели штурмовать, не дав отдохнуть после переезда. Мобилизованные уверяли, что вся постановка боевой задачи свелась к словам «да там на двадцать минут работы и сразу пойдёте отдыхать». При себе у них не было ни еды, ни воды, ни запасов патронов. Куда «ушли» боеприпасы командир мобильного отряда видел на улице в Горском…

Разъяснив мобилизованным порядок ночного дежурства и предупредив, что за сон на посту карать будет противник, Юра поднялся на чердак к своим снайперам.

Спустя полчаса наметились для работы пять объектов – от школы, до которой было тысяча двести метров, до фермы, отстоявшей от позиции на тысячу шестьсот метров и расположенной за рекой, протекавшей к северу от Петровки, от которой далее шла дорога на Сталедар.

Рассматривая в ТОД украинских наблюдателей на крыше школы, которые торчали в провалах скатной шиферной кровли, Юра вспоминал свои ощущения, когда он впервые наблюдал работу снайпера – когда, затаив дыхание, он с содроганием сердца ждал развязки – смерти противника от точного попадания маленького кусочка металла, геометрически идеального для полёта. Сейчас на этот процесс он смотрел уже без прежних эмоций. Люди, которых он видел в сетке прибора наблюдения, давно перестали быть для него одушевленными существами, в его представлении они были всего лишь бездушными пикселями в электронно-оптическом приборе, не более.

В снайперской группе мобильного отряда, в силу большого внимания со стороны гражданских спонсоров, появилось уже несколько дальнобойных винтовок калибра 338, 375 и 408, плюс приличное количество боеприпасов, которые снайпера не особо экономили, позволяя себе стрелять на максимальные дистанции столько раз, сколько требовалось для поражения цели. Можно сказать, что в мобильном отряде снайперское дело было вознесено на вершину своего совершенства, немыслимую в довоенный период. Однако, розовощёкий и пухлый «Чемпион», никоим образом внешне не похожий на суровых снайперов, справедливо глумился над лучшими мастерами хорошего выстрела, рискуя быть битым, но не способный отказаться от соблазна изложить им правду в глаза: всеми своими действиями он уже неоднократно доказал, что с помощью коптеров – со сбросами или ударными «камикадзе» - он побеждает традиционный снайпинг всухую. Как бы многим достойным снайперам мобильного отряда этого и не хотелось признавать.

Трофимов имел возможность наблюдать уникальную ситуацию – снайперское ремесло в руках подготовленных стрелков, обеспеченных лучшими отечественными и иностранными винтовками с совершенными прицелами и приборами наблюдения, оказавшись на пике своего развития, вдруг стало проигрывать «игрушкам», цена использования которых была значительно ниже стоимости использования дальнобойных высокоточных снайперских комплексов. Находясь в центре событий, и реально оценивая практику боевого применения, Трофимов видел, что удар одним FPV-дроном, который естественно был дороже самого дорогого снайперского патрона, выходил… дешевле и эффективнее, чем стрельба из снайперского оружия.

Дело было даже не в том, что снайпер тратил на цель далеко не один патрон, как это принято думать у обывателя, а в том, что действовать снайперу приходилось на прямой видимости противника, зачастую ставя себя в дуэльную ситуацию, и почти всегда – подвергая себя риску быть убитым или раненым миномётным или артиллерийским огнём, противопехотной миной или вступив в перестрелку с противником на дистанциях ближнего боя. Всего этого риска избегал оператор БпЛА, который мог находиться за несколько километров, а то и десятков километров от объекта атаки, и безнаказанно мог бить противника – при этом ему не нужно было по минам заходить на позицию, искать защиты от огня противника – в момент атаки оператор вообще мог быть в защищённом бункере, пребывая в тепле и уюте.

Вот это тепло и уют больше всего раздражало традиционных снайперов, а не то, что ударный дрон, управляемый умелой рукой, мог убивать противника, залетая вовнутрь помещений, открытых люков бронированных машин, в стрелковую ячейку окопа – чего ни при каких обстоятельствах невозможно добиться снайперским выстрелом.

В своём коллективе Трофимов заметил такую закономерность, что снайпера негласно поделились на две примерно равные группы – половина которых стремилась к изучению нового вида оружия и его возможностей, и вторая половина, которая наотрез отказывалась признавать факт утраты былой значимости снайперского огня на поле боя. Дело даже доходило до споров, переходящих на оскорбления и попытки рукоприкладства. Горячие головы Юра остужал привычными армейскими способами – привлечением к коллективному общественно-значимому труду, в основном выраженному копанием укрытий.

Преследуя благие цели совершенствования боевого мастерства, Трофимов двигался по пути создания центра подготовки операторов, где главным инструктором он видел «Чемпиона», однако, пару раз обратившись к командиру бригады с просьбой дать ему право отбора в своё подразделение лиц, заинтересованных в обучении на «бездушного пилота», получил прямой отказ с советом «не заниматься ерундой». Дневной успех, продемонстрированный «Чемпионом», безусловно доказывал значимость ударных дронов, и Трофимов твёрдо решил добиваться выделения ресурсов на создание учебных мест уже даже не перед Михайловым, а перед Павловым, который всегда благоволил подобным начинаниям.

Пока шла подготовка к боевой работе, Романов и Кузьмичёв рассказывали о своих успехах в течение дня, не преминув заметить, что за всё это время четыре раза попадали под сбросы ВОГов с дронов противника, и лишь случайность уберегла их и приданных им бойцов от ранений.

– А теперь поставьте себя на место того оператора, который кидал в вас гранаты, - предложил Трофимов. – Если при контрснайперской работе вы ещё можете обнаружить своего противника, то обнаружить оператора дрона вы не можете никак. Где он был? В полукилометре от вас, или в пяти километрах?

– Товарищ майор, вы сейчас на больной мозоль мне давите, - заявил Романов. – Я потратил на обучение снайперскому ремеслу в общей сложности десять лет. Я выполнял очень сложные задачи, за результаты которых я горжусь, и буду гордиться всегда. А тут приходит какой-то пухлый тип, который не может ни разу подтянуться на турнике, и за два месяца убивает хохлов больше, чем я.

– Макс, - усмехнулся Юра. – Мир не стоит на месте, технологии развиваются. Ты сравни свой «Орсис» с винтовкой Мосина, сравни ТОД с восьмикратным биноклем Б-8 – и согласись, что снайперское дело прошло огромный путь развития. С «Моси» можно стрелять на шестьсот метров, с «Орсиса» на тысячу шестьсот и дальше, есть разница?

– Согласен, - кивнул Романов.

– Увеличение дальности поражения противника делается с одной целью – повысить безопасность самого стрелка. Правильно?

– Правильно, - согласился Романов.

– А теперь подумай, как ты относишься к противотанковой ракете, которая способна бить танк на несколько километров. Это круче, чем ручная противотанковая граната? Или «коктейль Молотова»?

– Конечно, круче!

– А как ты воспринимаешь операторов ПТРК?

– Нормальные парни, а что?