Зайти и выйти

Человека он обнаружил в окне второго этажа – наблюдатель добросовестно нёс службу, находясь в глубине помещения. Выстрел из ВСС, произведённый с дистанции в сто метров не дал человеку шансов на выживание.

– Работаем! – сказал Юра комбату.

– Пошли, - негромко сказал он командиру взвода.

Четыре человека двинулись в темноту. Их движение было хорошо слышно, так как ступать бойцам приходилось по различному хрустящему хламу, которым после обстрелов была завалена улица. Впрочем, значения это уже не имело, так как атака уже началась, и она была неотвратима.

– К бою! – донеслось со стороны дома. – Москали идут!

В течение пары минут Юра застрелил ещё трёх человек, пытавшихся вести огонь из окон, после чего в доме стали рваться гранаты – штурмовая группа подошла к домовладению и приступила к штурму.

– Вперёд, - скомандовал Гусев остальной части штурмовиков и ещё шесть человек побежали к дому.

Через несколько минут стрельба и взрывы в доме стихли, и к комбату прибежал посыльный боец.

– Товарищ командир, дом взят, группа немцев заблокирована в подвале с подземным гаражом. Говорят, что «русские не сдаются» и выходить не желают. У нас двое двухсотых и трое раненых, один тяжёлый.

– Блокируйте подвал, занимайте круговую оборону, ждите группу закрепления и группу эвакуации, - сказал комбат.

– Есть, - боец убежал обратно в дом.

– Как по маслу, - удовлетворённо сказал Гусев. – Спасибо тебе, майор. Ты нас очень выручил.

– Будешь должен, - ответил Трофимов.

Потеря пяти человек, в том числе убитыми, не смутила Гусева – командир батальона только что решил ключевую задачу, которая обещала успех предстоящего штурма остальной части села.

С наступлением рассвета противник попытался отбить дом, но Гусев, понимая его тактическую ценность, направил туда десять человек, распределив их по соседним домам и постройкам, что позволило создать систему огня, непроходимую для украинских штурмовых групп. В бессильной злобе враг начал закидывать дом минами, а так как подвал к этому времени отбить не удалось, то у обороняющихся появились раненые.

В подвал сбросили пару гранат, заявив, что больше церемониться не будут, однако, противник сдаваться снова отказался, переместив свою оборону в дальнее помещение подвала, куда невозможно было забросить гранату. Было слышно, как запертые в подвале украинские бойцы пытаются по рации вызвать огонь на себя.

Снайперские группы Трофимова сильно мешали продвижению вражеских штурмовых групп, и вскоре противник подтянул БМП-2, которая стала пушечными очередями расстреливать чердаки, зачищая возможные места нахождения снайперов.

***

– В Петровке наметился оперативный успех, - командир бригады по телефону докладывал текущую обстановку командующему группировкой генералу Миронову. – Да, товарищ генерал, продвижение штурмовых отрядов идёт по плану, к вечеру буду готов доложить о взятии села! Нет, товарищ генерал, помощь не нужна, справимся своими силами!

Находившиеся рядом с Михайловым офицеры управления бригады по-разному выражали в этот момент свои эмоции – кто-то согласно кивал, кто-то ужасался, начальник штаба бригады сидел за столом, подперев голову рукой, и молча смотрел в одну точку.

С комбригом соглашались те, кто не видел себя участником идущего боя, кто точно знал, что с автоматом в руках ему не придётся штурмовать эту Петровку, что достигнутое им положение в военной иерархии уже не подразумевало личный риск и лишения, кроме тех, какие они несли по факту своего присутствия на СВО. Это были те офицеры, которые выросли в «новом облике» армии, для которых вовремя сделанный доклад, даже если он опережал события, был более приоритетной сущностью, чем вовремя выполненная задача.

Ужасались происходящему те офицеры, которые осознавали, во что может вылиться столь бодрый и преждевременный доклад комбрига командующему группировкой. Они точно знали, каких ресурсов потребует последующее достижение уже доложенных «наверх» результатов, истинной целью которых было не выполнение боевой задачи, а сохранение командиром бригады своей должности и положения, а также хорошей расположенности со стороны командования.

– Начальник разведки, - закончив говорить с генералом, Михайлов обратился к майору Кобзеву. – Доложите обстановку!

– Товарищ полковник, подразделения бригады продолжают вести наступательные действия в Петровке. В течение ночи, по докладу Гусева, совместными действиями с мобильным отрядом Трофимова, ему удалось овладеть ключевым пунктом обороны села – домом на улице Ленина. В тёмное время суток удалось завести в село шестьдесят семь человек, ещё четыреста тридцать сосредоточены в прилегающих лесополосах…

– Их всех немедленно направить в село!

– С рассветом это стало невозможно, - возразил начальник разведки. – Противник безостановочно бьёт миномётами по полю, через которое мы осуществляем вход в село, а дорога с Николаевки находится под огневым контролем противника и продвижение по ней так же невозможно.

– И что, ты хочешь сказать, что четыре сотни человек будут весь день прохлаждаться в лесополках, когда нам необходимо к вечеру взять Петровку?

– Я, товарищ полковник, только довожу вам обстановку, - сказал Кобзев.

– Немедленно всех в село! Полем или дорогой, мне безразлично! Я поставил задачу – направить всех этих людей в село! Кто её не выполнил? Кого послать в штурмовой отряд? Где Хвостов? Где Васильев? Где Гусев? Где этот бездельник Трофимов? Почему они не на совещании?

– Хвостов погиб, товарищ командир. «Хаймерс» прилетел в дом, в котором он проживал с офицерами танкового батальона. Все остальные, товарищ полковник, находятся в Петровке.

Несколько мгновений на командном пункте висела тишина, никто не хотел спорить с командиром бригады, но многие хотели покинуть это помещение и исчезнуть с глаз долой. Ещё пару дней назад Михайлов не позволял себе так разговаривать с подчинёнными, но эти два дня многое изменили.

– Разрешите продолжить? – спросил начальник разведки, и когда комбриг взглянул на него, тот сказал: - В течение ночи вынесено на пункт эвакуации семьдесят шесть тяжёлых раненых, вышло самостоятельно сто восемьдесят пять, около сорока человек вышли из села, но к пункту эвакуации не дошли. Неизвестное количество раненых остаётся в Петровке.

– Безвозвратные?

– Из числа подсчитанных, на этапах выдвижения, при начале штурма, и в ходе штурма в самом селе – около ста пятидесяти. Данные уточняются, они будут расти, товарищ полковник. Сильно расти.

– Что ты на меня так смотришь, майор? – вдруг громко спросил Михайлов. – Думаешь, что будет, если всё это разом привезут в область? А не надо разом! Чтобы нас с тобой не разорвали родственники мобилизованных, приказываю убитых отправлять партиями, не более десяти человек за раз! Всем всё понятно?