Зазеркалье

— Есть немного, да, — посмеялся он, и она легонько ударила его в плечо. — Шучу… Я не осуждаю.

Уэнсдей покосилась на него и выпила ещё. Один за другим выпитые бокалы заставляли её терять рассудок. Кровь внутри кипела. Организм не справлялся с таким стрессом, да ещё и вкупе с алкоголем.

— Почему ты всё время приходишь к нам… — уже спьяну начала она задавать вопросы, смущая Ксавье. — Нет, серьёзно… Даже, когда мы тебя не звали, ты приходил… Ты приходил и выслушивал всё это…

— Уэнс, прекрати, — остановил он её. — Не надо. Ты пьяна. Я лучше пойду.

— Нет, подожди, — попыталась она встать и упала на пол прямо вместе с бокалом, разлив вино на белый коврик.

— Ну, вот… Это его любимый коврик… — расстроенно промямлила она себе под нос. — Его любимый…

— Ничего страшного. Завтра мы его почистим, вставай, — приподнял он её. — Не ушиблась?

Её руки тут же обвили его худощавые плечи, цепляясь за него, как за последний шанс. Он был слишком высоким, слишком худым. Вообще не таким, каким был её Тайлер. Но она всё равно пыталась удержаться на ногах и зависла, глядя в его глаза, когда он мысленно послал всё к чертям и начал целовать её иначе. Более властно, более навязчиво и страстно. Его руки зарылись в её волосы и надавили на затылок сильнее, чтобы она приоткрыла рот и впустила его внутрь. Изначально она даже не успела среагировать, внутри всё резко затряслось, словно организм устраивал ей протест, но потом она твердо вытянула руки вперед, осознав, что она делает. К горлу подступил мерзкий ком, она оттолкнула его от себя, и её стошнило прямо в вазу с конфетами, что стояла на журнальном столике. Её глаза были застланы слезами. Она вообще не хотела этого и, надломленно дыша, утирала щёки трясущимися руками.

Ксавье замер, глядя на неё, и понял, что слишком увлёкся. Воспользовался, сделал неправильно.

— Уэнсдей, прости, я… — промолвил он, но она убежала к себе, лишь выкрикнув вслед, чтобы он убирался из их дома. Закрыв дверь в комнату на щеколду, она скатилась по ней вниз, обхватив колени и навзрыд рыдая во всю глотку.

— Тайлер… Тайлер!!!

Ксавье слышал эти крики внизу, и ему было дико плохо от этого. Но он решил, что уйти будет правильнее. Потому что то состояние, в котором она была, нельзя было отнести к обиде или разочарованию. Это был настоящий приступ истерики, она не желала его видеть. Уэнсдей на коленочках подползла к зеркалу. Уткнувшись в него лбом, она вновь говорила, как сильно любит Тайлера, и истошно плакала.

— Выйди, я прошу тебя, выйди ко мне. Я так хочу тебя видеть… Я хочу к тебе. Я не могу без тебя. Мне так тошно, я не хочу никого, кроме тебя. Никогда, никогда не хотела. Пожалуйста… Подари мне это в последний раз. Я прошу тебя, умоляю, Тайлер… В последний раз… Я так мечтаю ощутить тебя рядом.

Внутри всe болело, руки тряслись. Уэнсдей готова была целовать холодное стекло, лишь бы он вышел оттуда, лишь бы почувствовал её.

— Тай, я не могу любить другого, — смотрела она в пол. — Сколько бы ты ни говорил. Я не могу хотеть другого. Я всё время думаю только о тебе. Ты снишься мне, ты мерещишься мне, ты повсюду. На людных улицах, во снах, в моих фантазиях, ты везде… Тай… В последний раз, я обещаю, что перестану канючить. Пожалуйста… Это мой День Рождения. Это всё, чего я желаю… Ты мне должен… Ты обещал… Тай…

Её слова становились всё тише. Голос хрипел, и она давилась слезами, опуская голову на холодный пол в отчаянии.

— Ты и мертвого достанешь, верно, малышка? — прозвучал его голос, и она сразу же зарыдала ещё сильнее. Ей уже начало казаться, что этого нет, что всё ей только кажется, но когда она открыла глаза, она буквально вцепилась в зеркало руками и впилась поцелуем в твёрдую поверхность, наплевав на то, что даже не чувствует его тепла.

— Уэнсдей, — выдохнул он в ответ. — Ты пугаешь меня всё сильнее…

— Тайлер, замолчи, просто замолчи, — грубо сказала она, срывая с себя пижаму. — Мне это необходимо. Иначе я просто умру без тебя.

Руки нахально раздевали тело догола, и она пыхтела от неистового желания поскорее дать себе хотя бы секундную разрядку. Потому что видела его и мечтательно сходила с ума от воспоминаний, когда он крепко сжимал её в своих напряженных жилистых руках.

— Ты даешь себе неверные установки, — пробормотал он, заставив её ещё сильнее занервничать и сцепить зубы от напряжения.

— Снимай с себя всё. Живо, — сказала она, уже сидя перед ним полностью голой. Руки нервно пытались сделать себе приятно, потому что она готова была взорваться от тротиловой бомбы под названием «воздержание», что была внутри неё. И он послушался её, молча раздеваясь перед ней, но при этом был сильно расстроен её состоянием.

— Ты любишь меня? — спросила она, касаясь себя и рыская руками по всему своему телу. Трогая собственную грудь и вожделея его теплые мужские ладони на ней.

— Конечно, люблю… Ты же знаешь, — ответил он, рассматривая её. — Как бы я хотел поцеловать каждый сантиметр твоего идеального тела, Уэнс… Каждый его изгиб… Я тоже по тебе тоскую. Я ужасно по тебе тоскую… Поверь мне.

— Подойди ближе. Как можно ближе… Ты нужен мне, — рассматривала она его тело впритык и рьяно трогала себя, проникая внутрь пальцами и лаская клитор. Она выглядела абсолютно помешанной на нём, но так и было… И поэтому они оба понимали это чувство внутри, ведь не могли даже думать о том, чтобы быть с кем-то другим.

Её ладонь легла на зеркало, аккурат возле его плеча. И она смотрела ему прямо в глаза, словно сидела на нём сверху и сходила с ума.

— Я помню всё… Каждый наш пошлый раз. Всю грязь, что мы творили. Я так хочу твой член. Так сильно его хочу, — изнуряла она, глядя на него, пока ёрзала скользкими от смазки пальцами по измождённой промежности.

— Я знаю, детка… Знаю, как тебя заводит, когда ты злишься на меня… Я мечтаю, чтобы ты кончила, — сказал он, пока его грудь вздымалась, а шикарные мышцы перекатывались под смуглой кожей.

— Твоё тело… Я никогда не устану думать о нем, — зажмурилась она, интенсивнее трогая себя уже обеими руками. Одна ласкала клитор спереди, а вторая проникала внутрь.

— Моё тело, то есть, член… Так хочет твоих губ. Хочет трахать тебя в спортзале, пока никто не слышит. Хочет зажать тебя на английском прямо в аудитории. Или смотреть, как ты скрещиваешь ноги под партой, пока я шепчу тебе на ухо пошлости… Я хочу оттрахать тебя до изнеможения. До твоего скулежа и хныкания подо мной.

— Еще… Говори со мной, — просила она, ускоряя движения бедрами. Она так вошла во вкус, что уже прыгала на собственных пальцах.

— Ты всегда такая мокрая со мной… Такая возбужденная. Не было ни разу, чтобы ты меня не хотела, так же как и я тебя. Моя единственная, — пропел он, вызвав у неё в затылке мгновенные реакции. — Самая сексуальная девушка в мире…

— Мой… Ты только мой, — в очередной раз сказала она в трёх секундах до того, как ощутить сумасшедшее тепло, которое сковало всю её поясницу мощным спазмом, аккурат до того, что она завалилась в бок прямо на пол и съёжилась на нём, закрыв глаза. Выпитый алкоголь и полученный оргазм в мгновение расслабили тело чуть ли не до коматоза…

— С Днем Рождения… Любимая… — услышала она со стороны и улыбнулась.

— Если ты снова бросишь меня… Я точно достану тебя… — выдохнула она, взглянув на его серьезный вид. — И сделаю с тобой такое, отчего жизнь покажется тебе Адом.

— Мы договорились, что попрощаемся, — сказал он, одеваясь. — Но я люблю, когда ты угрожаешь…

— Потому и угрожаю… Если хочешь уйти… — сняла она с себя кольцо и положила возле зеркала. — Забери это.

— Не могу, даже если бы захотел, — сказал он, с досадой глядя на то, как она надевает его обратно.