Зазеркальная империя. Гексалогия
Шрифт:
«Будь что будет, – решил Бежецкий. – Если будет нужно – стану стрелять на поражение. Но это – в самый последний момент! Только бы нервы у Кужеватова не сдали!..»
Где-то рядом рванул воздух выстрел. Гулкий, винтовочный. Саша бросил взгляд туда и увидел гвардейцев, пробивающихся к русским офицерам с винтовками наперевес. Толпа, разочарованно ворча, как бродячий пес, у которого отняли кость, медленно раздавалась в стороны от сверкающих на солнце штыков. «Спасены, – перевел он дух. – Но еще бы чуть-чуть…»
– Успокойтесь, подпоручик, – тронул он за рукав Кужеватова, в глазах которого стояли злые слезы, а в руках крупно подрагивал наведенный на толпу пистолет. – Обошлось. Для нас с вами…
Но
* * *
«А ведь могли и мне ножик в спину сунуть, – Думал Саша, стоя у темного окна, за которым где-то далеко-далеко слышалась перестрелка. – И очень даже легко… Повезло?..»
Не успев понюхать пороху, поручик Савранский сложил голову за Империю. И сколько еще будет таких вот Савранских?
«Это я во всем виноват… Стоило тогда разрядить автомат в принца, и все проблемы были бы решены. Друг он мне или не друг – сейчас он возглавляет настроенных против Ибрагим-Шаха людей. Хамидулло по сравнению с таким знаменем – жалкая тень. И это знамя новым инсургентам дал я. Своей нерешительностью. Королевство расколото пополам, и между двумя его половинами, как между молотом и наковальней – русская армия…»
Александр неумело выколупнул из помятой пачки сигарету и сунул в рот.
Он впервые закурил сегодня, когда они с Кужеватовым на попутной «бурбухайке» доставили в госпиталь тело поручика и увидели, что обычно пустынный госпитальный двор заполнен автомобилями и людьми. Только за один день в разных районах города было убито восемь солдат и офицеров, а ранено – втрое больше. И это – лишь в городе! Прямо на глазах Бежецкого и Кужеватова на спешно расчищенную площадку приземлился размалеванный камуфляжными узорами, диковинно выглядевший после «Майбахов» и «Алуеттов» десантный «Байкал» с трехцветной розеткой Российских Императорских ВВС на фюзеляже, из которого прямо на потрескавшийся асфальт принялись выгружать носилки и запакованные в черные транспортные мешки несуразно длинные свертки…
– Конвой расстреляли под Пули-Чархи… – сказал кто-то рядом.
И тогда поручик, не глядя, взял протянутую кем-то из окружающих сигарету…
Сейчас никотиновый яд, раздирая по пути легкие, вливался в кровь, и голова от него странным образом просветлялась, разрозненные мысли сливались и делались четче.
«Эта война не для меня. – Александр слепо глядел на родившуюся где-то за крышами строчку оранжевых трассеров, пытающуюся пришить небо к земле: не небо, конечно, а невидимые в темноте горы. – Прав был Герман, прав был Иннокентий Порфирьевич, прав полковник Грум-Гржимайло… Все они были правы…»
Крыша соседнего дома рельефно обрисовалась на фоне белесого дрожащего пятна, и лишь несколько секунд спустя пришел тяжкий, рокочущий гул, от которого вздрогнул пол под ногами и жалобно зазвенели стекла в окне. Сияние погасло, чтобы тут же смениться болезненно-багровым заревом, разлившимся на половину неба.
«Арсенал? – безразлично подумал поручик. – Нет, арсенал в другой стороне. Склад, наверное, какой-нибудь временный…»
Зарево светлело, будто из-за горизонта в неурочный час и в несвойственном месте пыталось взойти солнце, и не хотелось думать о яростном жаре, царящем сейчас там. Жаре, от которого сворачиваются в спираль рельсы, а жестяные листы мгновенно сгорают, как бумажные. Человеческая
же плоть просто испаряется, как капля воды, упавшая на раскаленную плиту.«Домой… Решено…»
16
Бежецкий сидел на том же походном стуле и терпеливо ждал, пока Коротевич ознакомится с написанным от руки документом. Чего уж тут торопиться, когда пришлось полдня отстоять в длинных очередях – войска прибывали и прибывали, и в штабе уже было просто не протолкнуться. А до этого – добираться от дома пешком. Оказалось, что Ибрагим-Шах, торопыга этакий, уже успел провести в стране очередную денежную реформу, как всегда неожиданно поменяв одни «фантики», отпечатанные еще берлинской типографией фон Герике, на другие, выпущенные уже Экспедицией по заготовлению государственных бумаг в Санкт-Петербурге. Так что та небольшая сумма в афгани, что имелась у поручика, разом превратилась в ничто. Старые деньги очень походили на новые, но все как один «бурбухайщики» лишь крутили головами и смеялись, возвращая разрисованную бумагу, потерявшую ценность, обратно. Завалялся, правда, в карманах рубль с мелочью серебром, но их уж офицер решил беречь до последнего. И в самом деле: что здоровому молодому человеку несколько километров по утреннему холодку пешочком?
– Ну, такого я от вас, поручик, не ожидал. – Генерал с кислым видом оторвался от чтения рапорта.
– Почему? Я был ранен, имею право на отпуск для поправления здоровья…
– Почему же вы не воспользовались этим правом… ну… сразу?
– У меня были на то причины, – пристально посмотрел Александр в глаза генералу, и тот сразу отвел взгляд.
– Хорошо… Нет проблем… – Коротевич быстро подмахнул прошение, проездные документы и еще несколько необходимых бумаг и рывком подвинул всю кипу Бежецкому. – Печати поставите в канцелярии… Но вы хотя бы вернетесь?
Саша пожал плечами:
– Все будет зависеть от лечения. Вдруг врачи вообще запретят мне воинскую службу?
Генерал поглядел в окно и забарабанил короткими толстыми пальцами по столу, потеряв к собеседнику всякий интерес.
– Я могу быть свободен?
– Да, поручик, – вы свободны. Но я просил бы вас поторопиться – на аэродроме готовится к вылету «Пересвет» – с… ну, вы понимаете.
– Хорошо, – просто ответил Бежецкий, поднимаясь со стула, аккуратно складывая бумаги и засовывая их в нагрудный карман. – Вещей у меня немного. Только забегу в казначейство получить остаток жалованья…
– Э-э-э… – безнадежно махнул рукой генерал, запуская руку в открытый несгораемый шкаф за креслом и доставая оттуда узенькую темно-коричневую книжицу, наподобие чековой. – Забежать не получится. Эти чинуши-интенданты развели в своей епархии такой бардак, что вы и за две недели не расхлебаете… Сколько вам должна казна?
Александр назвал сумму, и генерал тут же, на бланке полевого казначейства выписал ему требование. Даже накинул несколько рублей до ровного счета.
– Вот: получите и распишитесь вот тут… Сможете получить данную сумму в любом банке Российской империи. Без процента и комиссии.
Поверх подписи лег лиловый оттиск печати.
– Видите, – криво улыбнулся генерал. – Приходится и за кассира, и за казначея… Только так и можно с этими тыловыми крысами. И распишитесь вот тут, что получили жалованье сполна… Отлично!
«Что-то он такой добренький?..»
– У меня к вам, Александр… э-э-э… Павлович, только одна просьба. Не откажите уж…
– Слушаю вас, ваше превосходительство.
– Не согласились бы вы сопроводить до Москвы один из… э-э-э… грузов. Ну, вы понимаете… Конечно, для вас, столичного жителя, это крюк… Тем более что это не совсем груз. Это… как бы деликатнее выразиться, один из ваших знакомых… Бывших уже, разумеется… В общем, гроб с телом.