Зази в метро

– А! Дело в том, что эта девчонка издевается над нами так же, как этот, со своим майораном,- сказал навелосипед.

– Никакой это не майоран,- сказал Габриель.- Повторяю: это "Тайный Агент" от Кристиана Фиора.

Вдова Авот'я, в свою очередь, подошла к нему и принюхалась.

– Ив самом деле,- сказала она навелосипедам.

– А вас не спрашивают,- обратился к ней неговорящий навелосипед.

– Чистая правда,- пробормотала Зази.- Я ей сама только что то же самое сказала.

– Повежливее с дамой!
– сказал Хватьзазад.

– Знаешь что,- сказал говорящий навелосипед.- Ты бы поменьше высовывался.

– Повежливее! Повежливее!
– повторил Хватьзазад.

Вдова Авот'я была тронута его мужеством.

– А тебе давно уже пора спать.

– Ах! Ах!
– сказала Зази.

– Ну-ка покажи документы,- сказал Хватьзазаду говорящий навелосипед.

– Это умунепостижимо!
– сказала вдова Авот'я.

– А ты, старуха, заткнись!
– сказал неговорящий навелосипед.

– Ах! Ах!
– сказала Зази.

– Повежливее с дамой!
– сказал Хватьзазад. Его поведение стало просто безрассудным.

– Так полицейский тоже никогда бы не сказал,- сказал говорящий навелосипед.- Документы! И поживее!
– заорал он.

– Вот умора!
– сказала Зази.

– Это все-таки чересчур,- сказал Хватьзазад.- Почему-то документы требуют именно у меня, а у этих вот (жест) ничего не требуют.

– Нехорошо так говорить,- сказал Габриель.- Совсем нехорошо.

– Ну и сволочь же он,- сказал Подшаффэ. Но навелосипеды твердо стояли на своем.

– Давай документы!
– орал говорящий навелосипед.

– Давай документы!
– орал неговорящий навелосипед.

– Нарушение тишины в ночное время,- переорали их вновь прибывшие полицейские с полицейским фургоном в придачу.- Лунный галдеж, соноразрушительный ор, полуночный гвалт, а это, сами понимаете...

Обладая безошибочным чутьем, они сразу унюхали, кто здесь нарушители и забрали Хватьзазада и обоих навелосипедов. Через минуту все стихло.

– Все-таки есть на свете справедливость,- сказал Габриель.

Но вдова Авот'я была безутешна.

– Не надо плакать,- сказал ей Габриель.- Ваш хахель вообще-то лицемер порядочный. И потом уже надоело, что он все время за нами шпионит. Поешьте с нами лукового супа. Луковый суп и утешит и успокоит.

ХVII

Слеза упала на раскаленный гренок и тут же испарилась.

– Ну хватит, хватит,- сказал Габриель вдове Авот'е.- Придите же в себя наконец! Не он первый, не он последний. У вас такой замшелый вид, что вы без труда подцепите еще какого-нибудь прохвоста.

Одолеваемая сомнениями, вдова вздохнула. Раскаленный гренок проскользнул в ложку, и она закинула его себе в пищевод. Обожглась.

– Позовите пожарных,- сказал ей Габриель и снова наполнил ее стакан. Каждое Авот'йное глотание поливалось таким образом отменным мюскаде.

Зази, как и Зеленуду, одолела сонница. Подшаффэ и Турандот молча сражались с длинными волокнами тертого сыра.

– Отличный луковый суп,- обратился к ним Габриель.- Можно подумать, что ты (жест) положил туда пару подметок, а ты (жест) залил их помоями. Но именно это мне в нем и нравится. Естественный вкус - это когда все по-простому, без затей. Чисто, без примесей, одним словом.

Все молча согласились.

– А ты, Зази, что, суп не будешь?

– Пусть себе спит,- сказала вдова Авот'я измученным голосом.- Пусть отдохнет. Зази открыла один глаз.

– Надо же,- ответила она,- эта старая галоша все еще здесь.

– Относись с состраданием к страждущим,- сказал Габриель.

– Вы очень добры ко мне,- сказала вдова Авот'я.- Не то что она (жест). Да, дети действительно бессердечны.

Она опустошила свой стакан и подала Габриелю знак, что хотела бы выпить еще. .

– Совсем с цепи сорвалась,- прошептала слабеющим голосом Зази.

– Гм!
– сказал Габриель.- Какое это все имеет значение? Правда, старая перечница?
– добавил он, обращаясь к заинтересованной стороне.

– Ах! как вы добры ко мне!
– ответила последняя.- Не то что она. Да, действительно, дети бессердечны.

– Долго она еще будет нам надоедать?
– спросил Турандот у Габриеля, удачно заглотнув очередную порцию пищи.

– Как вы все-таки жестоки,- сказал Габриель.- Эта старая развалина как-никак расстроена.

– Спасибо,- с чувством сказала вдова Авот'я.

– Не за что,- ответил Габриель.- Кстати, о луковом супе: надо сказать, это в высшей степени выдающееся изобретение.

– Вот этот вот?
– спросил Подшаффэ, энергично доскребая со дна тарелки прилипшее сырное волокно.- Конкретно этот суп или луковый суп вообще?

– Луковый суп вообще,- решительно ответил Габриель,- когда я что-либо говорю, я всегда обобщаю... Я не люблю полумеры.

– Ты прав,- сказал Турандот, который тоже покончил со своей похлебкой.Не надо усложнять, когда все и так ясно, к примеру, мюскаде почти не осталось, старуха все выдула.

– Потому, что вино хорошее,- сказала вдова с блаженной улыбкой.- Я тоже умею обобщить, когда надо.

– Болтай, болтай...- сказал Зеленуда, который внезапно пробудился от никому и в частности ему не известных причин.

– Хватит с меня,- сказала Зази, отталкивая свою порцию.

– Подожди,- сказал Габриель, придвигая к себе ее тарелку.- Я доем. И принесите нам еще две бутылки мюскаде и бутылку гранатового сиропа,обратился он к проходящему мимо официанту.- О нем (жест), кстати, мы совсем забыли. Может, он тоже хочет перекусить.

– Эй, Зеленуда,- воскликнул Турандот.- Есть хочешь?

– Болтай, болтай, вот все, на что ты годен,- сказал Зеленуда.

– Значит, хочет,- сказал Подшаффэ.

– Не тебе мне объяснять, что он имел в виду,- высокомерно сказал Турандот.

– Я бы никогда и не посмел,- сказал Подшаффэ.

– Тем не менее он это сделал,- сказала вдова.

– А вы не усугубляйте,- сказал Габриель.

– Понимаешь,- обратился Турандот к Подшаффэ,- я не хуже тебя понимаю все то, что понимаешь ты. Не такой уж я дурак.