Здесь слишком жарко (сборник)
Шрифт:
С братом же лишь обменялся взглядом. И все.
Поступая, он был уверен, что увидев его работы, комиссия тут же зачислит его в институт. Но все получилось совсем наоборот – его не приняли.
Это был жестокий удар.
Можно было бы конечно попытаться поступить снова, но он не стал рисковать и совершил первый в своей жизни компромисс, подав документы в педин, на факультет изобразительного искусства. «Ничего, потом как-нибудь выйду на свою дорогу», – думал он.
На собеседовании декан факультета, испытующе посмотрев ему в глаза, спросил: «В школу работать потом пойдете?»
Учился он легко, очень любил историю искусств и вскоре уже часто спорил с преподавателями по тому или иному вопросу.
Чтобы ни от кого не зависеть, подрабатывал где придется – то дворником, то сторожем.
В это же время у него стало сильно падать зрение, из-за чего его не взяли в армию.
С Ольгой он познакомился на третьем курсе. Она училась здесь же, в институте, только на факультете математики. Ее восхитили его познания, независимость в суждениях и она влюбилась.
Для каждого из них это была первая любовь. До сих пор он нравился многим девушкам, но узнав его поближе, они быстро с ним порывали. Ольга же воспринимала его таким, как он есть: со всеми его достоинствами и недостатками.
Когда он говорил, она слушала его затаив дыхание, и ей хотелось, чтобы он говорил так целую вечность.
Ее родители жили в Подмосковье, она часто к ним ездила. Родителям не нравился ее выбор. «Они рано или поздно все уедут», – говорили они дочери, – «И останешься ты одна, а то еще одна и с ребенком».
Но она, возможно, впервые в жизни не послушала родителей и уже не представляла себе свою жизнь без Виктора.
И Виктор тоже привязался к этой скромной и доброй девушке. Она была первой, кто любила его таким, какой он есть.
Они были совершенно счастливы, но жизнь вокруг них вдруг резко изменилась.
Под красочное телевидение и елейные речи с прилавков магазинов исчез даже тот небогатый ассортимент, по поводу которого еще недавно все вокруг ворчали.
Вместо них появились, как грибы после дождя, бесчисленные лотки и магазины с импортной одеждой и косметикой, а потом и вся страна вдруг превратилась в бескрайний базар импортного барахла.
Никому уже ни до кого не было дела. Обязательное посещение занятий отменили, и студенты, так же как и все граждане страны, выживали кто как мог.
Большинство его однокурсников неплохо зарабатывали тем, что рисовали портреты прохожих на набережной. Подрабатывал и Виктор.
Ольга работала в школе, они сняли отдельную квартиру, но денег не хватало, и она тоже занялась торговлей. Ей совсем не шло это занятие, но выхода не было. Они начали ездить то в Польшу, то в Венгрию, привозили и продавали что могли.
Поначалу дело это было весьма доходным, хотя и нелегким. Но по мере того, как росло количество магазинов импортных товаров, хлопот становилось все больше, а денег все меньше. Расходы росли, нужно было платить всем – на таможнях, в поездах, на рынках.
И все-таки это был хоть и нелегкий но заработок, которого хватало на вполне сносное существование.
Продолжать учебу в институте он не стал. Кому в стране
торгашей нужны художники, тем более – учителя рисования?Однажды он получил известие от родителей – те собрались уезжать. Он не поехал к ним и даже не стал отвечать на телефонные звонки, когда мать пыталась дозвониться до него через знакомых.
Родители сдали квартиру, как тогда полагалось, коммунальным службам и уехали.
Возвращаться ему было теперь некуда. Такая жизнь вскоре надоела ему, и тогда он объявил Ольге о своем решении.
Документы он оформил чрезвычайно быстро и, взяв картины, отправился на землю обетованную.
Когда он прилетел в Израиль, цены на жилье достигли своего пика. Тех денег, что он получил в аэропорту в рамках так называемой «корзины абсорбции» – помощи новым иммигрантам – едва хватало, чтобы заплатить за два месяца проживания на съемной квартире.
С собой он привез незаявленные в декларации 500 долларов, но эти деньги, огромные для России того времени, здесь для него мало что меняли.
Начались бесконечные переезды с квартиры на квартиру. Один он снимать квартиру не мог, приходилось делить старые халабуды в южном Тель-Авиве с совершенно незнакомыми людьми.
Израиль был переполнен гастарбайтерами со всего мира: здесь были филипинцы, таиландцы, уроженцы Центральной Африки и масса палестинцев с оккупированных территорий. К ним прибавились еще четыреста тысяч «русских».
Он, что называется, «попал», как и многие другие.
Денег на обратный билет не было, а долг уже был – те деньги, что он получил прямо в аэропорту в виде помощи.
Чтобы улететь обратно, нужно было вернуть эти деньги, но кроме того, нужно было еще как-то жить.
В такой ситуации оказались почти все «русские», приехавшие со ста долларами в кармане: чтобы выжить, хватались за любую работу.
Он не стал исключением.
Поначалу Виктор пытался пробиться в Академию, но местная высшая школа давно уже перешла на коммерческую основу, и израильские профессора были крайне озабочены в первую очередь тем, чтобы оказаться не в последнем децеле среднего класса.
До его картин и талантов никому не было дела, это был не чудаковатый учитель рисования, который вместе со знаниями отдавал своим ученикам душу. Здесь уровень способностей оценивали секретарши на основании предоставленных документов и справок.
Ему выдали перечень курсов, которые он должен досдать, чтобы его приняли на учебу. Курсы стоили недешево и таких денег у него не было. Помощь студентам со стороны Сохнута была ограничена двадцатитрехлетним возрастом и оплачивали они лишь часть обучения.
И он хватался за любую работу – мыл посуду в ресторане, строил дороги, выносил мусор со стройки… Заработанных денег хватало как раз впритык…
После нескольких раз, когда ему недоплатили, а потом задержали зарплату, он несколько дней ночевал на улице. Точнее, слонялся, не в силах заснуть на скамейке посреди парка (свободных скамеек было тоже немного).
Помыкавшись дня три, он пришел в маклерскую контору в поисках более дешевого жилья, которое было бы ему по карману.
Здесь он и встретил Миру.