Зеленая война

– Здравствуйте. Мы со станции, – Лариса откашлялась, – Надеялись прийти к соглашению. К миру.

– Давайте сядем, – предложил Марк.

Все по-домашнему расположились на расстеленных пенках. Может быть, я чего-то не понимаю, но это никак не походило на серьезные мирные переговоры двух крупных враждующих сил. Гости с интересом рассматривали нашу экипировку и браслеты. На них самих и смотреть-то было нечего.

– Слушайте, – проникновенно начал вожак лесных, – ваши сюда уже ходили-ходили. Говорите, что хотите мира. Так и пожалуйста! Мир – везде. Вот он – мир, оглянитесь! И на ваш жизненный уклад тоже никто не покушается, насколько я знаю. Я очень хорошо понимаю, что вы раз и навсегда хотите выбраться из своего снега. Опять же – пожалуйста. Всех людей с вашей станции мы не то что готовы – рады будем принять. И еще десятки других. Но речь-то идет о тысячах! О тех, кто спит сейчас в криохранилищах. Им нужны будут ресурсы, производство, пища. И все снова вернется на круги «человек – царь природы». Мы вас в сотый раз спрашиваем – есть у ученых какая-то программа мирного сосуществования, которую примут все люди и которая позволит всегда соблюдать баланс?

– Вы же отлично знаете, что нет, – наш биолог глубоко вздохнула. – Чтобы получить согласие от всех людей, надо их сначала разбудить, ввести в курс дела, убедить. Потом переубедить. Потом выявить несогласных и… ммм...

– И особенно тщательно переубедить, – хихикнула девушка из лесной группы, впервые подав голос.

– Вот именно, – Ларисе усмехнулась, но видно было, что ей не до шуток.

– Ну так и чего вы от меня хотите? – развел руками Марк. – Предлагаете принять всех обратно без всяких условий, а потом посмотреть, что будет? И, если будет плохо, снова заняться геноцидом?

– Ну ведь люди, наверно, чему-то научились после прошлого раза?

– Наверно! – горько фыркнул собеседник. – Напомните, сколько в нашей с вами истории было мировых войн? Больше одной, правда? А войн вообще? Так что насчет обучения на ошибках я бы не горячился.

– Ну так и что – нам вот так сразу возвращаться обратно ни с чем? – грустно вопросила Тамара, трогая Ларису за локоть. Психолог, тоже мне. А эмоции сдержать не может.

– Знаете, нет, – неожиданно сказал Марк. – Прогуляйтесь с нами до ближайшего крупного города, посмотрите, какие там есть условия для ваших отмороженных. Приглядитесь в процессе, как мы живем. Ну, чтобы своим, так сказать, расписать во всех красках имеющиеся варианты. А то они нас, небось, представляют голыми разрисованными дикарями с копьями и без мозгов.

Его спутница снова хихикнула, остальные тоже заулыбались.

– Хорошо! – начальница приободрилась. Сколько будем добираться? Тут ведь пешком не больше трех дней?

– Я думаю, с неделю, – переговорщик задумчиво наморщил лоб. – Во-первых, дороги неидеальны. Недавно шли дожди, и все подразвезло. Во-вторых, пойдем не совсем напрямую. Чтобы вы могли вдохновиться хорошенько.

Шен и Илья приблизились к Ларисе и о чем-то начали общаться с ней в свойственной им беззвучной манере. Один из них (было нелегко различить в скафандрах, кто есть кто) много жестикулировал, и мне подумалось, что он перешел в разряд Новых совсем недавно. Как я выяснил, после перевоплощения сохранялось довольно много старых привычек, жестов и даже эмоциональных реакций на события. Снова в памяти всплыло предсмертно искаженное лицо Селима, но я постарался отогнать образ прочь.

Нашим Новым явно не нравилась идея длительного пребывания в лесу. Не зря они нацепили свои костюмы, наверняка сильно обременяющие энергетическую сущность. Похоже им могло навредить здесь абсолютно все. Само по себе, как факт, без всякого злого умысла.

После длительного молчаливого спора Илья резко отошел к своему рюкзаку и начал демонстративно рыться в нем спиной к нам. Шен, в привычной манере давно преобразованных, спокойно отплыл к своей свернутой палатке и начал раскладывать ее заново.

– Мы пойдем с вами впятером, – сообщила Лариса.

– Уверены, что брать с собой зеленого – хорошая идея? – уточнил один из спутников Марка. – Никто не может ручаться за его безопасность, если он напорется, скажем, на какой-нибудь сучок или шип.

– Он знает. Но Илья – важный участник исследовательской группы. Кроме того, пора им уже учиться взаимодействовать с вами. Если бы не их дендрофобия – они стали бы идеальным компромиссом между нами и вами.

– Почему? – удивился гость.

– Сами подумайте: ресурсы им практически никакие не нужны, то есть решена проблема заводов и городов. А кроме того, они общаются на ментальном уровне. Как я понимаю, вы с Лесом связываетесь подобным образом?

– Точно, – протянул эко-человек, – никогда не смотрел на это в таком ключе.

– Данный вариант, насколько я помню, вам тоже предлагался, – тихо сказал Марк. – Но, видите ли, не все готовы переодеться в энергию.

– Не все, – вспылила биолог. – Думаете, так просто их убедить? Вы бы видели, какие они просыпаются.

– Да зачем убеждать? Засунули всех еще сонных в свои установки, шлеп-шлеп: новая счастливая жизнь!

– А выбор? Личная свобода?

– Да какая свобода, оглядитесь! Ваши этическо-демократические догмы свое отжили. И, кстати, до добра не довели.

Женщина только молча проверила, как затянуты ремешки рюкзака. Видимо, этот спор велся не в первый раз и не первый год.

Тамара подошла к ней и ободряюще сжала локоть, получив в ответ вымученную мимолетную улыбку. И мы, дособирав оставшееся, двинулись по тропе за новыми знакомыми. Шен, всей фигурой выражая неодобрение, остался дожидаться нас на опушке.

– Держу пари, все эти дни он так и будет отсиживаться в палатке, – заметила наш психолог.

***

Почти сразу пришлось растянуться цепочкой, и Илью мы поставили в середину, чтобы максимально обезопасить его от взаимодействия со всяческой флорой.

Смешанный лес был пронизан солнцем и ароматом молодых листьев. Иногда налетал прохладный ветерок. Почва была каменистой и бугрилась сетью древесных корней. По правую руку местность полого спускалась к большой реке или длинному озеру. Весь берег порос ольхой и высоченным, в рост человека, успокаивающе шуршащим камышом. Безумно хотелось усесться на берегу, дотронуться до воды и глядеть, как по голубой ледяной глади бегут отражения облаков.

А еще удочку, костерок. Друзей. Как они там без меня, в далеком две тысячи двадцатом? Хорошо, наверное. Тоже где-нибудь на бережке жарят шашлыки, бренчат на гитаре и не подозревают о нависшей опасности. До Зеленой войны остается еще пара десятилетий.

Слева вздымался довольно крутой склон. То там, то сям торчали огромные замшелые гранитные валуны. Много было упавших сухих стволов, некоторые даже перегораживали тропу, и через них приходилось перелезать.

Тяжелее всех это давалось Новому. С одной стороны, я ему сочувствовал. С другой – гаденькая мыслишка «а вот и вам не все легко дается» втихаря вызывала неоправданное, но приятное чувство, сродни злобному хихиканью.

Мы все время двигались вдоль воды, и, когда справа открылся большой песчаный пляж, остановились. Сегодняшний переход был куда легче и приятнее вчерашнего, но ноги все равно навязчиво ныли от накопленной усталости.

Марк занялся организацией кострища.

– Огонь? – поразился я. – Вам что, можно разводить его в лесу безнаказанно?

Лесовик поднял на меня глаза, усмехнулся:

– А ты думаешь, мы вынуждены ходить на цыпочках, не приминая ни одной травинки? А еще - ютиться в темноте и жутко страдать?