Зелёная земля

не знай – опять, и дальше, и смелей,

хоть капельку ещё, ещё немного -

не знай! И ни о чём не сожалей.

Пока у нас есть небеса и солнце,

нам – что… мы однолетняя трава!

А истина гуляет где придётся

и с кем придётся – и она права.

Елена

Елена, ты легка – как лента и как пена,

как песня, в облака запущенная жить,

осенняя строка из музыки Вердена -

ей только бы лететь, ей только бы кружить!

Елена, не жалей о тяжести Вселенной,

Елена, веселей смотри на каждый стих,

Елена… Л орел ей по имени Елена

и медленный елей для бедных уст моих!

Что зелень прежних лет, что зелень школьной парты!

Зачем зелёный цвет опять мне шлёт привет -

в душе растаял след вольнолюбивой Спарты:

Елена, ты со мной, но Спарты больше нет.

Мы… сколько же нам лет? Нелеп нам запах тлена,

но меркнет полотно, все краски хороня, -

и было бы темно, когда бы не – Елена,

не лёгкое пятно в тяжёлых складках дня.

Маргарита

Привет тебе, жемчужина чужая,

немыслимая нежность океана:

я очень рад Вас видеть, Маргарита,

хоть в наших палестинах это странно.

Мне надо бы держать Вас на ладони

и объясняться с Вами на латыни,

но я легко смущаюсь, Маргарита,

и забываю звуки золотые.

И я стою немножко в отдаленьи

и говорю бессмысленные вещи,

к примеру: как здоровье, Маргарита?

И мучаюсь, и не умею проще.

И с каждым мигом делаясь всё дальше,

глупею на глазах и молодею -

а Вы так молчаливы, Маргарита,

и блещете, и пахнете водою.

Юлия

Чем чертить удачи линию

по ладони, вниз и влево,

Юлия, возьмите лилию

и пребудьте королева.

Чем гадать да думать попусту,

лучше так или иначе

обойтись с судьбою попросту:

что нам дарят, то и наше!

Юлия, возьмите лилию:

нет волшебнее приманки,

чтобы снова стать счастливою -

по-былому по-романски.

Вам её сегодня срезали

прямо с грядки подмосковной -

да вести Вам род от Цезаря:

род прекрасный, род греховный.

А не так… тогда могу ли я

попросить (и будем квиты!):

лилия, возьмите Юлию

под высокую защиту.

Ада

Всё совсем не так уж плохо:

вот любовь – костёр и плаха,

плаха в пламенных цветах…

Ада, что от нас зависит!

Нас убьют, потом повесят -

и прекрасно, коли так.

Не грусти, малышка Ада,

не грусти, малышка ода:

вытрем слёзы – и не сметь!

Есть отраднейшие темы:

скажем, кто увил цветами

нашу жизнь и нашу смерть?

Кто так весел был, ей-богу,

что украсил розой шпагу,

чей на пепелище сад?

И – всего святого ради!
–

не раздумывай об аде:

что такое, Ада, ад?

Будущность необозрима,

Ада смотрит вдаль и мимо -

дескать, как там, в облаках?
–

и, обняв колени немо,

улетает прямо в небо,

кистью пледа помахав.

Ариадна

Куда как ново и отрадно

держать в руках клубок судьбы!

И все-то мы твои рабы,

царица, вечность, Ариадна.

А город полон нежных тайн,

лукавит свет, и ночь нарядна,

всё бред полночный, Ариадна:

не слушай, мимо пролетай!

Луна туманная громадна

и дымным пламенем горит,

но бред полночный – лабиринт -

распутывает Ариадна

и говорит: не бред, а брод,

не ложь, а блажь!.. И пусть, и ладно:

всё так, как видит Ариадна, -

хоть всё совсем наоборот.

Ведь так, как видит Ариадна,

никто не видит – и до дна

вся жизнь прозрачна и ясна,

и неоглядна, неоглядна.

Мария

Летучей новостью, случайным разговором

подхвачен день и унесён, как лёгкий чёлн.

Взгляни, Мария, это мир, он пахнет морем!

Но он отчаливает, вот ведь дело в чём.

Ещё видны в туманном мареве, Мария,

его примерные черты и огоньки -

ах, Боже праведный, как нас они манили,

покуда не были ещё так далеки!

Мираж оранжевый, прощай: не узнаю вас,

заметы прошлые – твою, рябина, гроздь…

Смотри, Мария, как относит нашу юность -

и вслед за нею нашу глупость, нашу злость.

Смирись, Мария: ничего не будет снова,

в ночь после бала всё становится золой,

и мир отчаливает – урони хоть слово,

пошли ему хотя б воздушный поцелуй.

Смирись, Мария, не сердись: ведь мы не знали,

что так случится, – в тот момент, когда, бочком,

ты прямо в море обронила мирозданье

и подтолкнула – остроносым башмачком!

Валерия

Короткая пугливая история -

какая там любовь, Бог с вами… мания!

Простимся же, нет больше сил, Валерия,

всё это было недоразумение.

Игра да вот… неловкое чудачество,

две тени, словно ангелы, крылатые,

начищенное мелом одиночество

и встреча – только раз в тысячелетие.

Мы оба вышли из осенних сумерек: