Зелёный рассвет

Коридоры изнутри были украшены так же богато, как и главный зал - мозаикой из янтаря, перламутра и цветного стекла. Цериты светили ярко, а под ногами циновки были настланы в два слоя и проложены мелноком - нога тонула в них.

Как и ожидал Фрисс, Хранитель Архивов снова сменился - они тут подолгу не задерживались, эти несчастные маги, внезапно утратившие силу. Либо чародейская мощь к ним возвращалась, либо они смирялись со своей судьбой и покидали Замок навеки. Сейчас за столом сидел гвел, намного старше Фрисса, с раскраской на лице и руках, даже для гвела слишком яркой и сложной.

– Я Алатикс, - назвал он своё имя после обмена ритуальными фразами.

– Что найти для тебя?

– Что-нибудь о семьях с участка Фейр... точнее - о семье Скенесов, - Фрисс опустился на скамью, ожидая, пока Алатикс найдёт нужный свиток. Здесь была полка с книгами, написанными на листьях Улдаса, светлом велате и пергаменте. Но это лишь крохотная часть архивов...

Хранитель вернулся, и не с пустыми руками.

– Посмотри на это. Перепись населения - десять и девять Великих Циклов назад, также последняя - прошлогодняя...Это сообщение Речника. Смотри по порядку.

Алатикс занялся своими делами и не обращал внимания на Фрисса. А Речник углубился в книги и понял, что Эмму Фирлисову не подвело чутьё.

В первой переписи упоминались Скенесы - семейство из двадцати человек, мирные жители с участка "Флан". Тут же сообщалось, что братья Скенесы, Хельтин и Лорсис, держат кузницу и куют нехитрое оружие для тех, кто приносит им своё железо или бронзу.

Фрисс хмыкнул - выходило, что кузнечным промыслом семейство занимается давно, а вот в Фейр перебралось совсем недавно. Может быть, Сигюн или Айому даже говорили об этом, да Фриссгейн тогда не взял в голову.

Он взял второй лист - сообщение Речника Найгиса с участка "Флан" - и снова хмыкнул. "Да, у Эммы хорошее чутьё..."

Найгис сообщал, что ему теперь известна причина нескольких смертей вокруг "Флана": Хельтин Скенес собирает металл, выброшенный сарматами, делает из него орудия и продаёт в неближних окрестностях - там, где о происхождении металла не спрашивают. И на том же листе Найгис писал, как поступил с преступными братьями - Хельтин и Лорсис были "выселены в мешке" - каждого из них завязали в мешок с дырками для воздуха и отвезли на другой участок, под страхом смерти запретив возвращаться. Лорсиса отправили на Остров Рени, а Хельтина - в Ладин-Кем.

В Ладин-Кеме Хельтин, как видно, не ужился - вторая перепись нашла его в Фейре. С ним была жена, Алина Деси из Ладин-Кема, и двое сыновей - Сьютар и Гемонт. Он был кузнецом на участке.

"Вот оно что..." - ухмыльнулся Речник, отложив свитки. "А с виду не скажешь..."

– Спасибо тебе, Хранитель, - Речник поднялся из-за стола.
– Забери эти свитки... А ты можешь сказать что-нибудь о Нильгеке, который смотрит за драконами?

Он намеренно не сказал "о маге Нильгеке", но глаза Алатикса всё равно вспыхнули болью.

– Что тебе до него, Речник?

– Просто хотелось узнать, откуда он. Что-то он похож на Некроманта...
– усмехнулся Фрисс.

Алатикс нахмурился.

– Астанен не выспрашивал, откуда он. Он умеет ладить с драконами, и даже лучше, чем Аквиен. Сорок кун в месяц ему платят, и он их отрабатывает. Займись теперь своим делом, Речник - а лучше иди спать!

С вечера Фрисс долго не мог уснуть, ходил по комнате, беспокоя кошек, и задумчиво смотрел в окно. И к утру он собрался с духом. Задуманное выглядело нелепым, но не более, чем полёт в Змеиные Норы или поиск потерянной станции.

Морнкхо без лишних вопросов нашёл для него в меру сухой ирхек и свежайшую рыбу, которую положил в плотно завязанный сосуд. На причале Фрисс с удивлением обнаружил, что служители принесли на его корабль сухую траву и дрова - это был знак немалого уважения! Бесплатное топливо полагалось Речникам, но чтобы донесли до корабля, да ещё по своей воле?!

Солнце ещё не поднялось высоко, а корабль уже достиг Огненной Кручи. Людей на берегу не оказалось, и Фрисс вбил в обрыв якорь-шип, а потом привязал хиндиксу к истёртому и замшелому каменному кольцу.

В стене обрыва зияла дыра с осыпающимися краями - бывшая пещера жреца или пристанище для паломников. Можно было войти, но Фрисс не решился. Многих таких жрецов, как знал Речник из обрывков легенд, убили прямо у храмов или в их домах - ни к чему искать и тревожить останки...

Стены храма обрушились кусками, но крыша пока держалась. На камне вырос Кенрилл, и у входа лежали его розовые лепестки. Уцелели обелиски у ворот храма, но самих дверей давно уже не было. Когда-то тут горели яркие цериты, путеводные огни...

Само место не пахло кровью или смертью. Здесь было тихо, спокойно, и Фрисс оставил тревогу и шагнул в прохладный полумрак.

Свет сочился сквозь дыры в стенах, озаряя слой пыли и грязи, покрывающий каждый предмет. Речник нашёл потрескавшиеся цериты-светильники и тщательно вытер их. Они замерцали - тускло и неуверенно. У дальней стены на возвышении стояла статуя из обожжённой глины, покрытой тонким стеклом. Огненно-рыжий глиняный кот смотрел на пришельца тёмными глазами - не то гранёными стекляшками, не то церитами. Статуя почти не запылилась, что немного ободрило Речника. "Что-то тут ещё живёт..."

– Силы и славы тебе, Аойген. Ты ещё здесь? Подожди, я приберусь немного.

Он соорудил метёлку из пучка травы и погнал пыль к выходу, невзирая на её попытки взлететь к потолку. Сквозь клубы пыли было плохо видно, и тем не менее - с каждым взмахом метлы светильники горели ярче, а статуя Аойгена блестела отчётливее.

Фрисс долго воевал с пылью и сором, пока не привёл развалины в почти жилой вид. Уже можно было разглядеть руны на полу и переплетения узоров из перламутра и мозаики на стенах. Глаза Аойгена оказались церитами красивейшего изумрудного цвета, и статуя всё больше напоминала живое существо, только притаившееся до срока.

– Другое дело!
– Речник усмехнулся.
– Нехорошо, что всё в таком запустении. Я буду приходить сюда и навещать тебя.

Он положил рыбину на небольшой алтарь.

– В другой раз я поищу ещё что-нибудь. Пока что мне не по силам отстроить твой храм. Но я тебя не оставлю.

Фриссу показалось, что Аойген услышал его. Во всяком случае, свет как-то странно отразился в его глазах. Но Речник не был жрецом и не мог наверняка истолковать этот знак. Он пошёл к выходу - и услышал голоса.