Земля точка небо
Шрифт:
Меня отпустили, и я чуть не упал. Стриженый паренек не смотрел на меня. Он моргнул и приоткрыл рот. У него были яркие белые зубы.
Кто-то незнакомый шагнул из-за моей спины и выбросил руку вперед. В горле стриженого что-то булькнуло, между его белоснежных зубов выскользнул черный поток. Кровь плеснула ему за шиворот, закапала на асфальт рядом с моей, и была темной, густой как масло. Паренек сказал, – н-н-н-н , – и голова его мелко затряслась. Я смотрел ему в лицо, а кровь широкой лентой скользила за ворот, но взгляд его не переменился – на меня смотрели внимательные пустые
Судороги прекратились. Незнакомец осторожно уложил тело на тротуар и повернулся ко мне. В его руке густо блестело острие. Человек нагнулся и окунул шило в песок у бордюра, потом вынул и затоптал черную дырочку.
Аллея вдруг наполнилась людьми в белых халатах. Они бродили парами – двое плеснули воды на асфальт. Моя кровь и чужая смешались, побежали струйками, оставив розовую пену. Двое перекатили рыхлое тело на полиэтилен, а я стоял и молча смотрел в насекомовидные глаза, так и не поменявшие выражения.
– Не волнуйся. Это и так был мертвец, – человек убрал шило в трубку на поясе. Блок-флейта.
Она разбирается.
– Я тоже тебя узнал, – кивнул Музыкант. – Обычно мы не вмешиваемся.
Сзади ударил свет, и наши тени завертелись хороводом. От них меня бросило в штопор, но Музыкант цепко ухватил мое плечо.
– Сейчас, – тихо сказал он. – Я закончу с делами, проведу тебя домой, и мы поговорим.
Позади остановился древний фургон с мигалкой. «Скорая». Темно-зеленая, облупленная, как старый умывальник. С полустершимся крестом на белом фонаре.
Люди в халатах расположили мертвецов перед ней, – три куска мяса, обернутые в мутный полиэтилен. Музыкант уже стоял там. Он говорил тихо, но я слышал всё, и меня тошнило.
– Этот повесился, вы знаете, где. Этот – зарезал этого, – на сверток шлепнулся кухонный нож. – Нанес удар в шею, пока тот душил его, рану расширьте, отпечатки нужны. Этих в лес, этого в детский сад под дальний павильон – пускай свои найдут.
Его люди погрузили тела в фургон и захлопнули дверь.
– Нравится? – спросил Музыкант, когда мы остались наедине. Он хлопнул себя по блок-флейте. – Это твоя. Сначала мы использовали колья. Удобно: сжигаешь, и никакого орудия.
Я тронул разбитую скулу. Она выросла почти вдвое.
– Выглядишь, как наш человек, – он махнул рукой с неподвижными пальцами. – Если хочешь присоединиться, могу за тебя замолвить слово. У нас такие все.
С травмами?
– Так или иначе. Одним кости переломали, другим жизнь, – Музыкант улыбнулся. – Я их собрал через интернет.
Рваный ветер прошелестел в кронах деревьев и обдал нас холодом. Я ждал, что начнется буря, но пыль улеглась, только мелкий дождик брызнул за шиворот.
– Мы позаботимся, чтобы больше здесь такого не случилось, – Музыкант кивнул на меня.
Он сунул между зубов сигарету и закурил.
Кто – мы?
– Ночной дозор, – он коротко хмыкнул, и сигарета пальнула искрами.
Если бы не разбитая губа, стянувшая рот в тугой узел, я тоже засмеялся бы. А если бы не дождь – перестал бы соображать вовсе.
– Так получилось, – объяснил Музыкант. – Сперва колья, потом эта машина, и фильм как раз был у всех на слуху…
Мы кое-как открыли дверь и протиснулись на черный ход.
– Какой этаж, напомни?
– Девятый.
– Хорошо, – он потащил меня к лифту, но я замотал головой. –
По ступенькам? А ты не свалишься по дороге, нет?Я снова мотнул головой, и мы поковыляли к лестнице.
– Уже давно следим за Горизонтом, – он привалил меня к стене, вынул сигарету и снова закурил. В его ухе чернел беспроводной наушник. – Обычно не вмешиваемся при свидетелях.
Но кто-то всё равно может увидеть.
– И всё равно не поймет. Мы просто «скорая» на месте происшествия.
А милиция?
– Где мы, там ее обычно нет, – Музыкант сбил пепел и ухмыльнулся.
Но они находят тела.
– Пьяная драка, несчастный случай.
И до сих пор ни один человек…
– Если честно, – Музыкант выбросил окурок и подошел ко мне. – Всем плевать.
В квартире до сих пор горел свет. Мы попрощались и обменялись номерами, как старые друзья. Музыкант ушел, а я побрел в комнату, в три приема лег на шаткую кровать и нащупал здоровым ухом ледяную подушку.
12 сентября 2005 года
– И что же, как дела в столице? Сейчас покажу вам его, и вы увидите…
– Нет-нет, не утруждайтесь. Я проверю всех. Мне интересно самому найти проблему.
Глава 5. Небо
16 февраля 2005 года
Где-то в стене очнулся репродуктор.
– C добрым утром, московское время – шесть часов, сегодня шестнадцатое февраля, среда, день рожденья Николая Равноапостольного, вы слушаете новости гос…
Лиза шевельнулась, поняла, что наполовину одета, и вспомнила, где находится.
Она спала в гулком «люкс-экономе», в гостинице у Третьего кольца. Лиза вывернулась из скрипучей кроватной сетки, жмурясь на яркое окно без штор. У изголовья пылился телевизор с одним каналом, а где-то под обоями с утра до ночи бубнил замурованный динамик.
Лиза тронула ногой холодный шершавый пол. Ребята спали в смежной комнате, откуда не доносилось ни шороха. Где-то хлопали двери, лилась вода, но в «люксе» было тихо, не считая радио. Лиза нашарила под кроватью резиновые шлепанцы, обулась и прошаркала в душевую.
Сбросив халат на кафель, она ступила в кабинку. Зажмурившись, повернула кран, и трубы зарычали. Душ не столько лил воду, сколько плевался острыми струями. Лиза вздохнула и выдавила в руку шампунь.
«Самое противное, что ты богата», – подумала она. Даже знаменита, отчасти. А живешь в этой дыре, и спишь на дребезжащей сетке, и вода еле теплая, и напор по утрам никакой.
Лиза приоткрыла глаз, и в него сразу брызнула пена.
Кто знал, что богатство и слава могут быть так неприятны.
– Мы купим новую квартиру, нет, всем по квартире, – сказала Лиза, вернувшись из банка, где обналичила первый гонорар. У нее тогда поломалась застежка на сумочке, а Макс не мог сложить пополам бумажник. Но, конечно, выяснилось, что на квартиру не хватит, тем более – на три. Даже разъехаться выходило дорого – куда дороже, чем они платили хозяевам каждый месяц. Нет, Максим нанял агента, они посмотрели несколько терпимых вариантов, но всё шило на мыло, тем более, ни в одном не было выхода на крышу.