Земля Тре
Шрифт:
– Молодцы!..
– только и смог выговорить Глеб, на большее уже не хватило сил.
А огонь пылал, раскачиваясь на ветру исполинским цветком и прожигая беззвездную черноту неба. Шипела смола, трещали и проваливались в глубину трюма палубные доски. Ушкуй таял на глазах. К утру от него осталась лишь гора спекшейся золы.
На рассвете, когда погасли последние искры, Глеб, не говоря ни слова, поднялся и ушел в лес. Странная немощь, навалившаяся внезапно, так же внезапно и ушла, оставив ощущение легкого озноба и мелкую дрожь во всем теле, как бывает после приступа лихорадки. Глеб дошел до ручья, упал
– Глеб!
Вскинул глаза, увидел Косту. Тот держал в руке стебелек с узкими темно-зелеными листочками.
– Что это?
– Сон-трава. Тут ее много.
– Значит...
– Это ничего не значит. Хотя подложить ее в кашу было проще простого.
– Постой!
– Глеб подхватился на ноги.
– Где котел?
Коста бросил стебелек под ноги, наступил на него сапогом и сказал, не скрывая досады:
– Не спеши. Котел чистый - я его сам вымыл, еще вчера...
Но Глеб взял его за руку и потянул за собой:
– Идем!
Ушкуйники разгребали остывший пепел. Глеб вышел из леса и с ходу задал вопрос:
– Кто помогал Косте с ужином?
– Я...
– отозвался Гарюта, и лицо его от волнения покрылось розовыми пятнами.
– Подложить мог кто угодно, - сказал Коста.
– Возле костра толклись все.
– Может, кто-нибудь заметил?
– Глеб с надеждой посмотрел на ушкуйников, но ответом ему было молчание.
– Ясное дело, - с расстановкой проговорил Коста, - кто-то из нас снова...
– "Кто-то"!
– взвился Глеб и пнул ногой обгоревшую железную скобу. Опять "кто-то"!
– Не кипятись. Могло быть хуже.
– Разве?
– Представь себе. Во-первых, вместо сон-травы могла попасться белена. Во-вторых, мы могли потерять оба ушкуя... Кстати, почему он поджег только один?
– Спроси у него.
– В-третьих, если бы ночью поблизости шастала чудь, мы бы уже не разговаривали. В-четвертых...
– Хватит, убедил.
– Коста прав.
– Илья стряхнул налипшую на ладони золу.
– Живы, и на том спасибо.
– Прав-то прав, только мне от этого не полегчало...
– Глеб с мучительным вздохом взбил обеими руками жесткие волосы и сел на перевернутый котел.
– Говорите! Я хочу, чтобы каждый сказал все, что думает.
– А что тут думать?
– удивился Шестопал.
– Отдохнули, пора идти дальше.
– Мы потеряли ушкуй...
– Нет худа без добра. Теперь будет легче - быстрее дойдем.
Шестопал говорил с такой искренней простотой и уверенностью, что на душе у Глеба потеплело. К нему вернулось спокойствие, сердце стало биться ровнее. Выслушав Шестопала, он спросил:
– Кто еще так думает?
– Все!
– так же твердо, как и тогда, на берегу Свири, ответил приглушенный хор.
– Поздно возвращаться, - сказал Коста.
– Мы слишком много прошли и слишком много потеряли.
– Враг все еще с нами, - напомнил Глеб.
– Враг не только с нами, но и вокруг нас.
– Коста сделал паузу, прислушиваясь к шелесту листвы.
– Надо торопиться. Огонь был такой, что могли и с Онеги разглядеть... Через день-другой вся чудь сюда сбежится. Надо идти. Успеем добраться до воды - спасемся, застрянем на суше -
Илья подтвердил эти слова молчаливым кивком. Глеб задумался.
– Хорошо. Сделаем так. Каждый из вас пойдет в лес и сорвет по одному листку. Кто за то, чтобы плыть дальше, пусть сорвет березовый, а кто за то, чтобы вернуться - осиновый. Коста, дай-ка шапку... Кладите сюда. Потом сочтем и решим, как быть.
Первым за деревьями скрылся Илья. Через минуту вернулся, опустил в шапку сжатый кулак. Глеб держал ее между коленями и прикрывал ладонью. Следом за Ильей свой листок принес Шестопал, за ним Алай, Гарюта и все остальные. Не сдвинулись с мест только Коста и Пяйвий. Глеб выразительно посмотрел на них, встряхнул шапку.
– Я как ты, - сказал Коста.
– А я как все, - тихо проговорил Пяйвий. Глеб понял, что творится в душе у парня. Из-за него, из-за чужеземца, они пустились в неведомую даль, попали в передрягу, двое из них уже погибли, а другие... Глеб перевернул шапку и высыпал на колени ворох жухлых березовых листьев. Ни одного осинового.
– Все ясно.
– Он отдал Косте шапку, встал с лицом бледным, но решительным.
– Сколько осталось провизии?
– Дня на два хватит, - ответил Илья.
– По пути можем настрелять дичи.
– С голоду не умрем, - подхватил Коста.
– В лесу зверь, в реке рыба... Прокормимся. Оружие и снасти целы, остальное ерунда.
– Тогда быстро завтракаем и в путь!
– Глеб помолчал и добавил веско: На Север!
Чудь настигла их, когда до Кенозера оставалось несколько саженей. Последние верст пять ушкуйники почти не отдыхали - шли и шли, толкая непослушный корабль к заветной голубой чаше, затерявшейся в прионежских лесах. И когда эта чаша была уже совсем рядом - так, что можно было услышать плеск воды и вдохнуть пропитанный влагой воздух - и когда Глеб, измученный не меньше своих спутников, уже благодарил судьбу за то, что злополучный волок остался позади, из прибрежного тростника вылетела длинная стрела и вонзилась в борт ушкуя.
– Не успели!
– выдохнул Илья.
"Не успели!" - эти два слова вспыхнули в головах Глеба, Косты, Пяйвия... и разом погасли. Некогда было досадовать - надо было принимать бой.
В небо острыми копьями полетели гортанные крики. Бородатые воины в волчьих шкурах, вооруженные широкими мечами, посыпались отовсюду. Их было много - тридцать, пятьдесят, сто... не сосчитать. Они дикой звериной стаей накинулись на облепивших ушкуй новгородцев.
– Не отобьемся, - бескровными губами прошептал Пяйвий.
– Это еще как поглядеть... Ну-ка!
– Коста крутнул булавой и играючи проломил череп первому подбежавшему чудину.
– Годится! Головы у них не железные.
Отряд русичей сомкнулся плотным кольцом и ощетинился мечами. Глеб ухнул, опуская клинок на плечо чудского воина, и сам удивился легкости, с какой рассек вражье тело почти до пупа.
Чудь налетела яростно, но бестолково - как налетают осы, вырвавшись из дупла. Привыкшие к стремительным набегам, дикари собирались взять ушкуйников одним только натиском, смять необузданной лесной силой. Но ушкуйники не дрогнули. Они вообще были не из пугливых, а тут еще долгий путь по волоку возымел неожиданно полезное действие - притупил все чувства, включая страх и боль.