Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

Увидев их двоих, окровавленных, жмущихся к отвесной скале, он приподнял брови. По крайней мере, одну бровь — вторая, сожженная, только слегка дернулась. Потом он заговорил. Его голос звучал словно скрежет мельничного жернова:

— Вот вы где. А я-то вас ищу.

Какое-то мгновение Рикке просто стояла, уставившись на него. Потом сделала шаг к нему, издав долгий судорожный вздох — и наконец отбросила копье в траву и обхватила его обеими руками.

— Ты, мать твою, не торопился, Коул Трясучка! — буркнула Изерн сквозь сжатые зубы. — Ребята Сумрака устроили на нас охоту.

— О них можешь не беспокоиться. — Только тут Рикке увидела, что его меч весь перемазан кровью. Трясучка всегда умел сказать многое немногими словами. — Идти можешь?

— Если бы не стрела, — прошипела Изерн, — я бы нарезала круги вокруг тебя!

— Не сомневаюсь. — Трясучка надул щеки, усеянные серебристой щетиной, и присел возле нее на корточки. — Но стрела вон она, торчит.

И он потыкал в нее толстым пальцем, заставив Изерн скривиться от боли.

— Я не позволю тебе тащить меня на спине! — прорычала она.

— Верь или нет, но в моем списке желаний это тоже не значится. — Трясучка просунул меч в петлю на ремне. — Однако, если перед тобой дело, то лучше сделать его…

— …чем жить в страхе перед ним, — закончила Рикке. Это было одно из любимых высказываний ее отца.

Трясучка взял Изерн за запястье, поднял на ноги и взвалил себе на плечо так, словно она не весила вообще ничего. Учитывая, сколько они ели в последние дни, возможно, так оно и было.

— Гребаная непочтительность! — проворчала Изерн в спину Трясучке, уже принявшемуся шагать.

— А как насчет меня? — спросила Рикке.

Теперь, когда она оказалась в относительной безопасности, вся ее сила куда-то утекла; ее лицо подергивалось, колени тряслись, и она чувствовала себя так, словно в любой момент может рухнуть и больше уже не подняться.

— Ты всегда любила поныть, — качнул головой Трясучка. — Пойдем. Твой отец тебя заждался.

Проводить время и терять время

— Ты никогда не думал, что, может быть, слишком много пьешь? — спросила Чудесница.

Клевер причмокнул.

— Если бы я пил слишком много, я бы это чувствовал. А я, сколько ни пью, каждый раз нахожу, что выпито ровно столько, сколько мне надо.

Он протянул ей бутылку. Она покачала головой:

— Пьяницы всегда так говорят.

Клевер устремил на нее оскорбленный взгляд.

— Равно как и абсолютные трезвенники.

Оскорбленный взгляд ему замечательно удавался. Много лет практики.

— Я чувствую себя оскорбленным! — заявил он. — Ты хоть раз видела, чтобы я проиграл в поединке из-за того, что слишком много выпил?

— Я вообще никогда не видела, чтобы ты дрался в поединке.

Клевер шлепком загнал пробку обратно в горлышко.

— Явный признак разумного пития, нагляднее не бывает.

— Что ж, на твоем месте я бы по крайней мере постаралась выглядеть трезвой. — Чудесница подняла бровь, указывая на дорогу. — Приближается Большой Волк.

И он действительно приближался — с большой помпой. Походка одновременно целеустремленная и небрежная, чело убедительно изборождено морщинами, за спиной стая его насупленных приятелей, разгоняющих бондов со своего пути, словно кур на дворе фермы. При той влажности, что все еще висела в воздухе, было удивительно, что от них не шел пар.

— Боги войны, да и только, — буркнул Клевер себе под нос, а затем громко добавил, когда Большой Волк подошел ближе: — Вина, вождь?

Стур ударом ладони вышиб из его руки бутылку, улетевшую в кусты. Клевер с сожалением поглядел ей вслед.

— Видимо, это надо понимать как отказ.

— Она ускользнула! — рявкнул будущий король. Он был в ярости, огромной даже для него. — Чертова сучка ускользнула от нас!

— Мы все в смятении.

— Она прошла как раз там, где должен был стоять ты! — резко проговорил один из Стуровых ублюдков, именуемый Гринуэем. Если бы о высокомерии слагались легенды, о нем было бы спето немало песен. — Хочешь сказать, ты ее не видел?

— Видел ее рубашку, — сообщил Клевер, бросая ему изорванную одежду. — По крайней мере я думаю, что это ее. Тебе, правда, вряд ли подойдет. Скорее всего будет резать под мышками…

Гринуэй сердито отшвырнул рубашку на землю.

— Я тебя спрашиваю, ты видел ее?

— Если бы видел, поймал бы.

— Для этого тебе пришлось бы подняться на твои гребаные ноги! — рявкнул Магвир.

Он пытался изобразить такого же запертого в клетке волка, как это делал Стур, но в его исполнении угрозы получалось значительно меньше.

— Ну, я бы хоть крикнул, — отозвался Клевер. — Это я могу и сидя.

Он и сам удивлялся, почему не крикнул. Просто девчонка выглядела такой отчаявшейся, измученной, такой крошечной и недостойной того, чтобы за ней гонялась вся эта банда ублюдков, что с самого начала охоты он втайне болел за дичь. Если ты не можешь победить без необходимости пытать полубезумную девушку, может быть, ты просто не заслуживаешь победы… Или, может быть, все это дерьмовые отговорки, и дело просто в том, что девчонка оказалась хорошенькая. Печально, но факт: симпатичные люди часто выбираются из самых разных заварушек, очень плохо кончающихся для уродливых.

Клевер перевел взгляд с Гринуэя на Магвира и пожал плечами:

— Видимо, охота на девушек просто не мой способ развлекаться.

Стур шагнул вперед, устремив на Клевера взгляд своих влажных глаз:

— Ты будешь развлекаться так, как я тебе скажу!

Клевер снова пожал плечами:

— Я всегда рад служить, мой принц, но тем не менее не могу взять и превратиться в бабочку. Твой отец прислал меня по причине подвижности моего ума, а не тела. Я мыслитель, а не бегун. С таким же успехом ты мог бы приказать реке дуть, а ветру течь!

— Ты ведь верен нам, правда, Клевер? — тихо проговорил Магвир, так, словно в этих словах таилась какая-то изумительная ловушка.

— До разумных пределов, как мне хочется думать. Когда налетает ветер, приходится гнуться.

— Я слышал, ты предал Гламу Золотого, — заметил Гринуэй, поднимаясь к новым высотам высокомерия. — А также Кейрма Железноголового.

— Обоим я был верен, просто самому себе я был верен еще больше. По правде говоря, люди любят трепаться насчет верности только до тех пор, пока она не застанет их на проигрывающей стороне. После чего по этому поводу не слышно ничего, кроме молчания. Так что, я считаю, разумная верность — это когда ты несколько более верен, чем остальные, и при этом гораздо более честен, чем остальные. Только глупец заставляет людей слишком часто выбирать между верностью и здравым смыслом… Вообще, как ей удалось от вас уйти?