Земные наши заботы

водяные котлы с электрообогревом, и уже сейчас довольно экономичные.

Недавно председатель колхоза со Львовщины не без гордости рассказывал,

что никогда не поменяет свой дом в селе на городскую квартиру: и просторно,

и ванна, туалет есть, потолки выше, отопление — электрическое. Нужна вода —

нажал на кнопку, и вода есть. В ванну пошел — тоже электричество воду

нагреет. Из дома выйдешь — сад. Так что все бытовые вопросы решены лучше,

чем в городе.

Не к тому ли идет, что через несколько лет, когда подключим к дому единый

энерговвод, электроэнергия «отменит» все эти тепло- и прочие трассы? Значит,

не будет тогда иметь никакого значения даже самое сверхпросторное

расположение домов.

Но это будет через несколько лет. А что делать сейчас?

Ответ на этот вопрос дает сама жизнь. Уже сегодня во многих селах можно

встретить «буровых дел мастеров», подряжающихся пробивать скважины во

дворах, а то и прямо в доме. До самых дальних сибирских деревень уже дошли

эти мастера. Не только пески и глины проходят бурами они, но и вечную

мерзлоту пронзают. В Баяндаевском районе Иркутской области (это один из

самых холодных районов Сибири, здесь холоднее, чем в зоне БАМа) я заехал в

село Васильевск, зашел к председателю колхоза. Слышу, рокочет бензопила в

огороде за двором.

— Скважину бурят, — ответил Александр Васильевич Перевалов.

— Работники комбината бытового обслуживания?

— Нет, — отвечает, — частники предлагают свои услуги.

Подхожу к мастеру, спрашиваю, сколько возьмет за работу. Мастер оказался

человеком открытым, словоохотливым, и мы разговорились. Дешевле двухсот

рублей, как он сказал, делать скважину не возьмется, потому что вечную

мерзлоту пробивать надо, а она хуже плитняка, под которым и залегает

водоносный слой. Это восемь — десять метров. Значит, трубу надо иметь на

один-два метра больше, чтобы вывод был с краном. Насос ставит электрический,

но чаще ручной, собственной работы. И показал мне его. Действительно,

самоделка из труб разного сечения, любой слесарь может сделать в любой

колхозной мастерской.

Потом я спросил председателя про надежность такого сооружения.

— А можно сказать, вечное: трубы не разморозятся, улицы не надо

перекапывать, чтобы водопровод проложить, не надо и водонапорную башню

сооружать.

— И дешево, — добавил я.

— Если бы это дело организация какая-нибудь взяла в свои руки, то еще

дешевле обходилось бы, рублей пятьдесят на двор.

Итак, вода есть. Есть газ в баллонах, подвоз которых наладить легче и

дешевле, чем тянуть сеть. Есть водонагревательные колонки, которые охотно

покупают сельские жители, когда они есть в продаже. Во всяком случае,

наладить производство таких колонок и небольших электронасосов опять же

дешевле, чем снимать с родных мест жителей тех сел, которые пусть и утратили

свое экономическое значение, но могли бы существовать еще многие

десятилетия.

— И даже дешевле самых коротких инженерных коммуникаций, — уточнил

Александр Васильевич Перевалов, отдавший немало сил, чтобы село Васильевск,

дальше которого тайга на сотни километров, и без многоэтажек было уютным и

устроенным.

Наши с ним мнения на этот счет совпадали: нет, не перспективно стремиться

делать все как в городе, без учета специфики села, в котором труд, быт,

культура, общение иные, чем в городе. Не хуже, в данном случае, а именно

иные. И чтобы по уровню жизни оно не отличалось от города и даже имело

преимущества, вовсе не нужно слепо переносить городские атрибуты.

Однако любой честный человек, отстаивая ту или иную позицию, должен

сомневаться в своей правоте, а сомневаясь, вдумчиво выслушивать доводы «за»

и «против». И анализировать, искать. Вот поэтому, отстаивая усадебную

застройку, я при каждой поездке — на Украину ли ехал, или в Белоруссию, в

Сибирь или в районы российского Нечерноземья, — стремился попасть в село

экспериментальной застройки: вдруг да где-нибудь увижу такое, в котором и

многоэтажки вписались не только в пейзаж, но и в сельский быт. Так что

показательных сел видел немало, в том числе и знаменитых, но знакомство с

жизнью в них все больше укрепляло меня в убеждении: человек без подворья —

что дерево без корней

* * *

Спросил я у местного шофера, который вез меня из райцентра в

экспериментальное село, чем, по его мнению, отличается оно от обычного.

— Тем, что в нем никто ничего для себя не делает,— ответил он с усмешкой.

И добавил: — Говорят, больше таких сел строить не будут

— Это кто же говорил? — Подобное утверждение я уже слышал, бывая в

некоторых других похожих селах, однако толкового ответа так и не добился.

— Наши, кто пожил на всем готовом.

— Интересно, что же это им не понравилось.

— Скука одолела.

Не буду передавать весь наш разговор, скажу лишь, что подобные мысли

высказывали и многие другие: рядовые колхозники, инженеры, учителя. Одни

утверждали, что «больше таких сел строить не будут», другие спрашивали:

«Правда ли?..» И все говорили: «Скучно».

А если взять и усомниться? Скучно в селе, в котором быт полностью

благоустроен? Где в каждом доме канализация, центральное отопление, холодная

и горячая вода? Человек избавлен от великого множества деревенских забот: ни

о ремонте дома не думает, ни о его озеленении — придут и сделают все другие,

за колхозный счет. Не надо в огороде копаться, не надо скотину поить,

кормить, так как избавлен и от огорода и от скотины. Не о такой ли жизни

люди мечтают? Пока лишь мечтают. Да не в каждом городе вот так обустроено,

чтобы никаких тебе забот.

— В том-то и дело, — отвечал мой собеседник, — избавившись от многих